За глаза

—Руки грязные, полы не мытые, собаки носятся. А ещё кондитер! Покупают же у неё, дурачки, — бормотала себе под нос Нонна Романовна. — Шла бы работать на завод, как все! Или в магазин. Или на кондитерскую фабрику, раз уж ей так нравится это дело! Строит из себя.

Тяжело отдуваясь, женщина наконец-то поднялась на свой пятый этаж и стала открывать дверь ключом. Это она, поднимаясь по лестнице в подъезде своего дома, заглянула в приоткрытую дверь квартиры, в которой жила женщина, занимавшаяся изготовлением тортов и десертов на дому. К ней снова пришёл покупатель: дела у неё шли отлично.

Очевидно, торты были вкусные, но сама Нонна никогда их не пробовала. Однажды соседка на праздник угостила её кусочком торта собственного изготовления. Нонна его взяла, но есть не стала: «Мало ли что? В каких условиях она его готовила? Косынку повязывала?

Гляди что, ещё волос попадётся! Бррр… А какими руками? Перчатки надевала хоть? А то, может, собаку погладила, а потом за торт взялась. Ну его!» Вот и выкинула она тот кусок. А соседке не призналась. Улыбалась, говорила, что вкусно.

— Доброго здоровьица! — пожелала ей выходящая из своей квартиры другая соседка. Она тянула за поводок огромного пса. Видимо они отправлялись на прогулку.

— И вам не хворать! — улыбнулась Нонна. Она зашла в квартиру и захлопнула дверь.

— Ещё одна! Любезную из себя строит! А сама небось только и ждёт, чтобы я упала, вон, полы всё время намывает до блеска. Скользко же! — улыбка сползла с её лица, уступив место недовольному выражению. К ногам Нонны Романовны подбежал кот Тишка, она задумчиво почесала его за ухом. Кот заурчал.

Нонна Романовна жила в этой пятиэтажке шестьдесят лет. Они переехали сюда с родителями когда ей было десять. За то время сменилось множество жильцов. Кто-то просто переехал, кто-то ушёл в мир иной, так же как и родители Нонны. И вместо них стали жить в тех квартирах их внуки, правнуки или совсем чужие люди.

Со всеми Нонна была любезна. На людях. А за глаза она охотно «перемывала им косточки», ворчала. Правда жила женщина одна и потому этого никто не слышал, кроме её кота. Вот ему Нонна доверяла все свои мысли.

«За глаза царя ругают» — любила говорить бабушка Нонны. А Нонна — тогда совсем ещё маленькая девочка, спрашивала:

— Бабушка, а что такое «за глаза»? Что, у царя глаза были такие плохие?

Бабуля притягивала внучку к себе, крепко обнимала и, улыбаясь, говорила, что это такое выражение. И означает оно, что за глаза (то есть, за спиной) можно ругать, кого угодно, ведь он не слышит. Даже царя. А в глаза сказать смелости не у каждого сыщется…

Вот Нонна и ругала всех и вся. За глаза.

Семьи создать у Нонны не получилось. Так сложилась судьба. В молодости она была очень красивая девушка, только остра на язычок и гордая очень, надменная. Молодые люди её сторонились, опасаясь какого-нибудь едкого замечания. Один единственный парень, который влюбился в неё без памяти, терпевший все её колкости и замечания, который, в конце концов, растопил её холодное сердце и который позвал Нонну замуж, погиб.

Это была большая трагедия для девушки, ведь она его полюбила. Молодые люди собирались пожениться. Арсений работал на заводе и несчастный случай на производстве — авария, унёс его жизнь. К тому времени Нонна уже потеряла обоих родителей, тоже по трагической случайности, и едва отойдя от одного горя, окунулась в другое.

С тех пор, с трудом пережив эти потери, женщина совсем разочаровалась в жизни. Больше никого полюбить она не смогла, а характер у неё ещё сильнее испортился. Нонна подозревала, что весёлый, жизнерадостный парень Арсений наверняка бы смог изменить её в лучшую сторону, и она смогла бы рядом с ним научиться радоваться жизни. Но. Судьба распорядилась иначе.

— Вот зачем она мне так юбку подшила? Испортила только! Я же просила немножко, полтора сантиметра убрать. — Нонна Романовна перебирала свои вещи в шкафу. —Эх, Лидка, рукодельница криворукая! Помогла по-соседски. Как теперь в ней ходить? Не молодуха уже, чтоб коленками сверкать! Надо было в ателье идти. Да дорого же! А тут бесплатно, по свойски… За шоколадку…

Кот Тишка, лежащий в кресле, мяукнул, как бы соглашаясь с Нонной. Она погладила его, а потом в сердцах зашвырнула скомканную юбку в самый дальний угол шкафа.

Вдруг раздался звонок в дверь. Женщина пошла открывать. За дверью стояла девочка, соседская дочка пятиклассница.

— Нонна Романовна, нам задали на завтра для урока труда принести муку, яйца сахар, ну там всякое… Будем кекс печь! Мне велено было принести муку. Катя принесёт яйца, Наташка сахар. А дома у нас муки нет. Я поздно спохватилась, все магазины закрылись уже, мама заругалась на меня и велела пойти попросить муки у вас. Есть у вас мука? Вы мне не дадите? — сбивчиво объяснила девочка.

— Есть, конечно, — улыбнулась Нонна. — Сейчас, погоди.

Она пригласила девочку пройти в коридор, а сама отправилась в кладовку.

— Вот. Стоит сто лет пакет. Просроченный уже давно. Всё выбросить жалко было. Как раз подойдёт. А что ей будет, муке-то? Разве что, может, жуки завелись, — тихонько бормотала себе под нос Нонна, доставая белый бумажный пакет муки с самой дальней полки.

— Держи, детка, — сказала она, выйдя из кладовки, и вручила девочке пакет.

— Мне столько не надо, — испугалась она.

— Бери! Мне не жалко, — улыбнулась Нонна.

— Спасибо! Вы такая добрая! Потому мама меня к вам и направила. До свидания!

«А что такого? — думала Нонна Романовна, закрывая за девочкой дверь, — Нормальная мука. Не свою же отдавать из которой пеку!»

— Тишку моего только кто кормить будет? Кто? — Нонна дрожащими руками пыталась сложить вещи, нужные для больницы. Она держалась за бок и морщилась от боли.

Приступ у неё начался ещё днём. Сначала пожилая женщина маялась, пыталась пить свои таблетки, а потом всё-таки вызвала скорую. Бригада приехала на удивление быстро. На шум и разговоры врачей, которые были слышны на лестничной площадке, вышла из квартиры напротив соседка Юля, дочка которой недавно приходила просить муку, и увидела открытую дверь в квартиру Нонны.

— Не беспокойтесь, бабушка, соседи помогут, — увещевала врач. — Идёмте, вам надо срочно в больницу, берите вещи и спускаемся, машина ждёт.

— И правда, Нонна Романовна, не волнуйтесь за кота, — сказала Юля. — Мы накормим его. Маша придёт, насыплет ему в мисочку корм, не волнуйтесь, поправляйтесь только скорее!

Бабушку увезли в больницу. А Юля, которая имела запасные ключи от квартиры Нонны (на всякий случай — так они договорились уже довольно давно) аккуратно закрыла дверь, предварительно проверив, наполнена ли у кота миска.

— Ну, Тишка, уехала бабуля. Не горюй, вернётся. Полечится, и будете опять вместе, — сказала Юля коту.

Потянулись тоскливые будни Нонны Романовны в больничной палате. Приступ ей сняли, но сказали, что нужно пока соблюдать постельный режим. Лежать было скучно. Кроме Нонны в палате находились ещё две пожилые женщины. Четвёртая кровать пустовала. Но через день туда положили весёлую старушку. На вид ей было лет девяносто, не меньше. В палате сразу стало оживлённо.

— А что у вас за болезнь? — спросила Нонна. — Капельницы гляжу, вам не ставят. Таблетки только пьёте.

— У меня все болезни. Много. Инсульт, инфаркт, бронхит, — перечислила бабушка, загибая пальцы, как маленькая. Она была сухонькая, низенького роста. Опрятная, чистенькая, в беленьком платочке. Когда она сидела на кровати, то ноги у неё едва доставали до пола, как у ребёнка.

«Странно, — подумала Нонна. — Ни кашлянула ни разу. И бодрая, энергичная. Всем бы такими быть…»

— Ну, поправляйтесь.

— Поправлюсь, куда ж я денусь, — хохотнула старушка. — А вы слыхали новости?..

Дальше бабуля принималась сплетничать и рассказывать небылицы. И так целыми днями. Старушка развлекала всех: и пациентов и врачей. Задорная, с блеском в глазах, чего не скажешь про Нонну. Она совсем закисла. Много плакала, отвернувшись к стене. Хоть бабуля и её умудрялась тормошить, однако ей все равно было грустно.

«Что вот я такая одинокая? Никому не нужная? За что судьба меня так наказала? — думала женщина. — К кому-то приходят родственники, дети. А я одна. И дома никого, только Тишка. Хоть он у меня родная душа…»

На пятый день выписали весёлую старушку. Сразу стало тихо. И очень тоскливо. Хоть волком вой.

— А что же у бабули-то этой было? — спросила Нонна врача на следующее утро.

— Да ничего, — улыбнулась доктор. — Чудит бабушка. Придумывает нам работу. Видимо скучно ей совсем, вот и вызывает докторов.
— А как же её бронхит?

— Нет у неё никакого бронхита. Может и был когда- то. А сейчас нет. Отдохнула немного, пообщалась и пошла себе обратно. Не первый раз уже. Она же пожилая очень. Что-то закололо, прихватило или показалось ей, а мы обязаны проверить, вот и взяли. А теперь выписали. Мы же не можем допустить, чтобы койку зазря занимали, вдруг настоящий больной поступит?

Врач, стуча каблучками, вышла в коридор из палаты, а Нонна всё думала: «Упаси Боже» так развлекаться. Это же надо! В больницу специально напрашиваться! Как бы я ни была одинока, но находиться дома мне нравится больше. Чудная старушка! Да и врачи ей потакают, вот что странно…»

— Гостей принимаете? — спросила, Юля и зашла в палату. Было время посещений.

Нонна очень удивилась. Она не ожидала увидеть соседку.

— А мы вам гостинчики собрали. Фрукты, сок, всё, что полезно. Ну и к чаю немножко.

Юля стала выкладывать на тумбочку Нонны Романовны продукты.

— А это моя Машуня велела передать, кексик, сама пекла. Из вашей муки, кстати! — улыбнулась Юля.

Нонне стало жутко стыдно, так, что уши запылали и защипало глаза от подступивших слёз.

А Юля всё говорила и говорила:

— Лида, ну портниха-то наша с третьего этажа, помните? Вам передавала привет. Мы денежку собрали, кто, сколько захотел поучаствовать. И Лена-кондитер. Все вам здоровья желают.

— Спасибо вам большое! А Тишка-то как? — спросила Нонна, и украдкой смахнула слёзы.

— А что ему будет? — улыбнулась Юля. — Спит да ест. «Отчего коток гладок? От того, что поел и на бок!» Выздоравливайте!

Юля вскоре ушла и опять заглянула врач.

— Ну вот, как хорошо-то, когда есть, кому навестить, — сказала она, увидев полную тумбочку гостинцев у Нонны. — К хорошим людям всегда ходят. Ну что? Скоро выписка. Поедете домой.

— Спасибо, — растроганно произнесла Нонна Романовна и по её щеками опять покатились слёзы.

«Какая же я хорошая?! — сокрушённо думала она. — Они ничего про меня не знают! Один Тишка, вон, знает, сколько я про них ему за глаза рассказываю. А мука… Стыдно-то как. Из неё мне гостинчик испёк ребёнок, светлая душа…»

— Вот и ешь теперь! — в сердцах сказала она сама себе и густо покраснела.

Бабушка, лежащая на соседней койке, удивлённо на неё посмотрела.

— Вы опять плачете? Зачем? Видите, как вас любят? Это ко мне, вот, не пришли ни разу. Детки-конфетки. Вырастила эгоистов. Сыновья мои далеко живут, им некогда. А у вас, вон, дочка какая замечательная! — сказала она.

— Это не дочка, — возразила Нонна Романовна, — Это…

— Не важно. Важно, что вы кому-то нужны и дороги… А за глаза о людях нужно говорить только хорошее, тогда и хороших людей вокруг вас прибавится.

Нонна удивлённо посмотрела на пожилую женщину и ничего не сказала.

«Я что, бубнила всё это вслух? Стыдоба…» — подумала она и снова покраснела.

Бабушка продолжал на неё хитро смотреть и молчать. Она словно видела её насквозь.

«Нехорошо подслушивать чужие мысли! — рассердилась про себя Нонна Романовна, — Ой!» Она осеклась и с опаской поглядела на соседку по палате.

— Девочки, давайте спать уже! Поздно, хватит болтать, — скрипучим голосом проговорила третья женщина, занимавшая койку у окна. Она встала с кровати, выключила свет и опять улеглась.

Нонне вдруг стало смешно. «Девочки-старушки» — думала она и улыбалась в темноте. — А что? Мы ещё очень даже ничего! Ого-го какие мы, да!»

Вдруг бабуля, та, которую не навещали сыновья, задорно подмигнула ей. А может Нонне Романовне так показалось.

Она поудобнее устроилась на подушке и закрыла глаза. Громко тикал будильник, стоящий на тумбочке у одной из бабушек, а в окно светила луна. «Как хорошо, — подумала Нонна Романовна, засыпая. — Вот выпишут меня, обязательно куплю пирог и угощу всех, отпразднуем»

Потерянные дети

Виктор Алексеевич знал этот лес еще с детства. Они с родителями приезжали сюда то за ягодами, то по грибы. Родителей уже очень давно нет в живых, но он сохранил эту традицию и знал каждый уголок в этом лесу.

Отправляясь в лес, Виктор всегда ощущал спокойствие. Он был тихим и замкнутым человеком и, так же, очень одиноким, ведь когда-то давно ему пришлось разлучиться со своей невестой, которую он больше не видел. Лес напоминал Виктору семью. Как их дружная семья устраивала пикники, приезжая за грибами.

Был обычный осенний день. Виктор доехал до нужного места и направился в лес. Обычно у него был свой маршрут, о котором мало кто догадывался. Но в этот раз что-то было не так. Он находил свежие следы от маленькой обуви, сломанные ветки и замятые кусты. Часть грибов так же были раздавлены. Виктор был возмущен, что какая-то ребятня балуется и вредит природе.

Он едва уловил детский голос «Ну, сейчас я вас встречу и так поругаю, мало не покажется» — думал Виктор про себя. Но со временем этот голос перерос в плачь. «Помогите, кто нибудь» — раздавалось из леса

Поняв, с какой стороны доносится голос, он сразу же направился туда. С каждом шагом голос становился все ближе и ближе.

— Чего вы тут раскричались. Баловаться сюда пришли? Все грибы потоптали, — Виктор Алексеевич сразу начал отчитывать детей, увидев среди деревьев мальчика и девочку

Дети были напуганы и заплаканы. Одежда была грязной и с маленькими порезами. Было видно, что они цеплялись за ветки, бегая по лесу.

Мальчик, заметив грибника, побежал в его сторону:

— Помогите нам пожалуйста, дедушка, мы заблудились

— Где вы живете? — спросил Виктор, сбавляя свой гонор, когда понял, что дети напуганы

Глаза мальчика забегали. То на сестру, то в лес, то на грибника

— Мы приехали в гости к бабушке, вышли на улицу поиграть. Увидели ящериц и побежали за ними, пытались поймать. А потом мы оказались тут совсем одни. Мы не знаем куда нам идти

— А как деревня называется у вашей бабушки? Или хотя бы улицу помните? — спросил Виктор Алексеевич, пытаясь получить любую информацию, которая поможет вернуть детей домой

Дети, смотря друг на друга, не смогли ничего сказать. Ни названия деревни, ни улицу они не помнили. Да и были они слишком молоды, скорее всего родители им и не говорили названий, либо дети пустили все мимо ушей.

— А, вспомнил, сейчас покажу, — сказал мальчик и полез под кофту

Он снял с шеи медальон, который висел у него вместе с православным крестиком, и открыл его. Внутри был адрес и название деревни, в котором жила их бабушка.

— Вот, посмотрите. Это нам бабушка дала на всякий случай. Прочитайте, что там написано, — сказал мальчик, не понимающий почерка своей бабули

Виктор начал читать текст, но с возрастом зрение стало плохим. Тогда он достал свои очки и продолжил вчитываться. Но вдруг внимание его привлек сам медальон, ежели текст

— Где вы его взяли? — спросил серьезным голосом Виктор Алексеевич у детей

— Бабушка, — не понимая, ничего ответили дети.

— Бабушка. говорите? А где она сейчас? — уточнил Виктор, а сердце его стало колотиться, появилась слабость в ногах

— Да, бабушка. Она в деревне, дома. Наверное, нас ищет. — сказала девочка

— Этот медальной — мой… Перед уходом на фронт, я дал этот медальон своей невесте. И больше мы с ней не виделись, — заикаясь, сказал Виктор Алексеевич.

Дети замерли. Лишь мальчик развеял тишину, которая стояла несколько минут:

— Вы что, и вправду были на войне?

Виктор Алексеевич не смог сразу ответить. В глазах набегали слезы. Он сперва кивнул головой, а потом начал говорить:

— Да, меня, как и многих ребят, призвали. Перед отправкой мы были с моей Галиной на перроне. Она провожала меня и не хотела отпускать. Я дал ей свой медальной и сказал, что он будет её защищать. Она должна была его сохранить до моего возвращения. А, когда я уже вернулся, деревни нашей не осталось. Все сожгли. Я пытался найти хоть малейшую зацепку, но не смог… Я так и не нашел себе новую невестку, всегда ждал свою Галочку…

Дети молча стояли. Они не понимали всю важность этих слов. Они не жили в те времена, сейчас все иначе. Да и маленькие они еще, чтобы понимать такие вещи.

Девочка прервала тишину:

— Если он так важен вам, вы можете его забрать. А мы скажем бабуле, что потеряли его. Вы только помогите нам выйти из лесу..

— Деточка, ты ничего не понимаешь еще… Возможно, мы с вами родственники, — ответил Виктор с явным интересом на лице

Виктор Алексеевич не знал, как из этого места добраться до деревни. Но помнил дорогу до своей машины. Посадив детей в авто, они отправились в деревню.

— Бабушка, бабушка, мы вернулись и смотри кого привели, — начали кричать дети, выбежав из машины

— Простите, как вас зовут? — спросил Виктор у женщины

— Валентина. А вас? — ответила бабушка детей, не понимая ничего

— Еще раз извините, вашу маму звали Галина? У вас есть её фотографии? — с надеждой в голосе произнес Виктор Алексеевич

— Да, а откуда вы знаете? Пройдемте в дом, я вас угощу чаем и покажу старый альбом

Просматривая семейный альбом, на нем всегда были тоже девушки и женщины. Не было ни одной фотографии с мужчиной. На всех фото с Галиной, Валентина была маленькой. Примерно в возрасте 6-7 лет с фотографий пропала Галина.

— Галочка, моя Галочка… — то и дело повторял Виктор Алексеевич себе под нос, гладя её фотографию в альбоме, со слезами на глазах

— А где твой папа? — поинтересовался он у Валентины

— Я его не видела никогда, даже на фото. Мне говорили, что он пропал без вести на фронте. Когда его призвали, мама была беременна. Она про него ничего не рассказывала. Да и я маленькой была, когда её не стало… Мама очень сильно болела последний год перед своим уходом.. А больше родни у меня не было, только соседи. Они-то меня и вырастили.

Виктор подошел к Валентине, обнял её и произнес:

— Я, видимо, ваш отец…

— Не смешная шутка, — ответила Валентина

— Подождите минутку, — сказал Виктор и направился к машине

Из машины он достал свои документы, в которых было совместное фото Виктора и Галины:

— Я всю жизнь хранил эту фотографию. Я так и не смог обрести счастье после того, как потерял её…

Через несколько дней в деревню приехали и родители детишек. Выслушав всю историю, они не могли в это поверить. Получилось так, что Виктор одновременно нашел себе большую семью, о которой мечтал всю жизнь. Отец ребятишек оказался его внуком.

— Пап, если тебе скучно жить одному, ты можешь переехать ко мне. Я тоже живу одна. Внуки редко меня навещают. — Предложила Валентина своему «новоиспеченному» папе, Виктору

Виктор согласился. Хоть на старости лет он почувствовал, что такое настоящая семья.