Жена, потерявшая мужа, защитила юного бродягу в магазине. Увидев, чем он расплатился, рванула догонять его
Инна с трудом уговорила себя выйти на улицу. Перед этим пришлось долго бороться с собой, убеждать, что в магазин всё-таки нужно, дома из еды не осталось ровным счетом ничего.
Нет, она не была ни алкоголичкой, ни человеком, застрявшим в бедности. Просто жить не хотелось. Даже есть не хотелось.
Но разум подсказывал: если не есть, то силы покинут, она не сможет работать, а дальше — пропасть. А работа у неё серьёзная, Инна была акушеркой.
Она медленно спустилась по лестнице, распахнула тяжёлую дверь подъезда и выдохнула с обречённостью. Как обычно, на лавочке собрались местные бабушки, как всегда в это время дня. Инна поняла: ну сейчас начнётся. Она даже не успела закончить мысль, как бабульки заметили ее.
— Инночка, милая, здравствуй! Как дела?
— Ну что, не объявился Алексей? — В голосах прозвучало сочувствие, но Инна уже знала: её осуждают.
Сжав зубы, она коротко ответила:
— Нет. Никаких новостей.
— Ну ты держись, девочка. Может, скоро всё выяснится.
Инна поспешила уйти. Но спиной чувствовала их взгляды и слышала перешёптывания:
— Вернётся, ага, держи в кармане шире! Мужику наследника не родила, вот он и сбежал.
— Да что ты, Николаевна, говоришь такое? Уж если уходят, так с вещами и честно! А тут…
— Никто ничего не знает — ни дома, ни на работе. Я-то думаю, к другой ушёл. А объясняться побоялся. Трус мужик.
— Ну ты и придумала, Николаевна! Его ведь даже полиция искала. Где он, без документов, жить-то будет?
— А по мне, Инна всё знает. Только стыдно признаться.
Соседки недоверчиво смотрели на говорящую. Мысль была неожиданной, но не лишённой логики.
— Минутку… — оживилась одна из бабушек. — В сериале видела! Там мужик три семьи завел, всю его любили ничего не подозревали. А как узнали, у-у-у что началось! Вот-вот. И тут, может, то же самое!
— А ведь ты права, Николаевна, — усмехнулась другая.
Николаевна сияла от удовольствия. Эта догадка только что вплыла в ее голову. И не из-за доброты к Инне, совсем нет. Просто бабка всегда находила радость в чужих бедах.
***
Инна перевела дух только у входа в магазин. Ей нравился этот небольшой магазинчик: продавцы там были незаметные — приветливые, не навязчивые, ничего не спрашивали и не предлагали. Как раз то, что нужно, когда не хочешь никого видеть.
Прошёл год с того дня, как исчез Алексей.
Просто уехал утром на работу и не вернулся. Машину нашли спустя неделю, в трехстах километрах от дома, аккуратно припаркованной, без следов взлома. Поиски ни к чему не привели. Следователь, который вёл дело, уже едва скрывал насмешки, постоянно интересовался, какие у них были отношения, не пилила ли она мужа.
Инна умоляла, плакала, но усилия полиции сошли на нет. Ее походы в участок закончились нервным срывом, когда следователь выпалил:
— Да сколько можно сюда ходить? Думаете, если найдём вашего мужа, вам не сообщат? Мешаете работать!
Эти слова обрушились на нее, как будто холодный душ. Никому, кроме нее, Лёша не был нужен. Тогда Инна два дня пролежала пластом, без силы, без еды, без желания жить.
С Лёшей они прожили десять счастливых лет. Когда он сделал ей предложение, она отказалась, признавшись, что из-за давней операции никогда не сможет стать матерью. Он долго молчал, а потом, обдумав, твёрдо сказал: собственные дети не так важны для него, как она. Можно и в детдоме взять, как только на ноги встанут. И они жили в гармонии, пока беда не постучалась в их двери.
В тот день Лёша должен была забрать её с работы после смены. Планировали пойти в кино. Инна, отличавшаяся любовью к своему делу, задержалась на работе из-за сложных родов. Позвонила:
— Получится попозже? Здесь серьёзная проблема, без меня никак.
— Конечно. Я пока съезжу в одно место — там монета, которую искал полжизни.
Она засмеялась: редкая удача. Лёша был коллекционером. Истории его находок завораживали. Среди них особое место занимала «счастливая монета», ставшая для них талисманом. Алексей говорил, что именно за ней ехал в день их первой встречи.
Сначала монета просто лежала в кармане, потом он сделал две крохотные дырочки и повесил ее на цепочку на шею. Это была древняя вещь, к тому же очень дорогая. Инна, увидев, что он ее продырявил, ахнула:
— Да она же теперь ничего не стоит! Ты же ее испортил!
— Пусть так. Зато она всегда со мной, как и ты. И расставаться я с вами не собираюсь.
Эти воспоминания больно сжали сердце. Инна не заметила, как подошла к магазину. Заблудившись в мыслях, она почти автоматически ходила между стеллажами, выбирая продукты. Когда корзина была наполнена, направилась к кассе.
К удивлению, там собралась небольшая очередь из пяти человек. Обычно магазин бывал пуст, и такая сцена вызвала у Инны легкое раздражение. Она встала в конце и начала прислушиваться.
Как выяснилось, дело затянулось из-за скандала. Продавщица громким голосом, как будто специально натренированным для таких разборок, кричала на покупателя.
И тут Инна услышала, кто ей отвечает. Дрожащий, неуверенный голос. Она вытянула шею, чтобы увидеть происходящее. На кассе стоял худенький мальчишка лет семи в поношенной одежде. Перед ним лежали батон и пакет молока, а он, протягивая что-то кассирше, жалобно говорил:
— Тётя, не кричите! У меня есть денежка!
Инна замерла, когда продавщица начала выкрикивать такие слова, от которых у взрослых уши в трубочку бы свернулись. Не выдержав, она шагнула вперед:
— Вы что творите?! Перед вами ребенок, а вы орёте, как будто с цепи сорвались!
Продавщица окинула ее, оценила, но, видимо, решила не связываться. Выражение лица Инны не предвещало ничего хорошего.
— А что мне делать? Самой за всех бродяг платить, что ли? — буркнула продавщица.
Мальчик торопливо сунул ей деньги в руку, и только тогда Инна заметила, что именно он передал продавщице. Это была древняя монета, отполированная до блеска. Надписи на ней почти стерлись, но в центре виднелись две крохотные дырочки. Инна замерла, мальчишка тем временем радостно поблагодарил:
— Спасибо, тётенька! — и поспешил к выходу.
— Это что ещё? Нормальные рубли давай, — возмутилась продавщица ему вслед.
Инна, не раздумывая, сунула ей купюру и бросилась следом за мальчиком, бросив корзину с продуктами на столике.
— Мальчик! Подожди! — закричала она.
Тот остановился, испуганно посмотрев на нее.
— Вы хотите это забрать? — Он прижал к груди хлеб и молоко. — Или… Хотите отправить меня в детский дом? Я всё равно сбегу!
Инна присела рядом с ним на корточки, стараясь говорить мягко:
— Нет, не бойся. Я не буду о ничего забирать. Я просто хочу узнать… откуда у тебя та монетка, которой ты заплатил?
Мальчик, оглядываясь, зачастил.
— А что? Я не украл. Это дяденька дал. Он хороший, но чокнутый. Не разговаривает и ведет себя… ну… странно.
У Инны бешено заколотилось сердце.
— А ты знаешь, где он живёт?
— За нашими домами, где теплотрасса. Я там часто бываю. Он меня научил красиво свистеть. А вам он зачем?
Инна почувствовала, что ее сердце сейчас выпрыгнет из груди. Она столько лет пыталась отучить Алексея от привычки свистеть!
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Лёшка, — просто ответил мальчик.
Инна невольно улыбнулась.
>— Лёшенька, отведи меня к нему, пожалуйста. А я тебе куплю мороженое или торт, что захочешь.
Мальчик задумался, а потом мотнул головой:
— Мороженого хватит. Черничного в рожке. Пошли.
Они шли через старые дворы и сараи, пока не оказались на каком-то пустыре. Вокруг валялся строительный мусор и хлам.
— Я позову его, — сказал Лёша и скрылся за бетонными плитами.
Инна осталась одна, оглядываясь. В голове стучало: «А если это не он? Может ли быть, чтобы человек, которого искали год, жил так близко и никому не попался?»
Ее размышления прервал звук шелестящих веток. Она обернулась и замерла. К ней шли двое: мальчик и… Алексей.
Шок накрыл Инну раньше, чем она успела понять, что происходит. И она провалилась в темноту.
— Осторожнее, осторожнее, — слова доносились как издалека, пока Инна медленно приходила в себя. Она увидела над собой небо и почувствовала, что ее куда-то везут на каталке. Попыталась сесть, но чья-то рука мягко, но настойчиво прижала ее.
— Тише, вам нельзя вставать, пока не выяснили, что стало причиной обморока.
Инна отмахнулась и, не обращая внимания на слабость, резко поднялась. Она была там же, на пустыре, рядом стояла машина «скорой».
— Где он?! — спросила она, глаза лихорадочно искали кого-то.
Врач скорой удивлённо посмотрел на неё:
— Кто?
— Мужчина. Здесь был мужчина. Бомж… или кто-то вроде того.
— А-а-а. Он был с вами, пока мы не приехали, потом схватился за голову и побежал куда-то.
— Куда?! — Инна почти закричала. — Скажите, куда он побежал?!
Доктор развёл руки, слегка отступив под её натиском:
— Да откуда мне знать? Туда, кажется… И мальчонка за ним рванул. Вы будете госпитализироваться? — Врач поднял бровь. — Думайте скорее, у нас вызовов полно.
— Нет, не буду! — бросила она и, не слушая возражений, бросилась в указанном направлении.
Неровные кирпичи под ногами больно давили, но Инна не обращала внимания. Дыхание сбилось, сердце колотилось, но она продолжала бежать, пока не услышала голоса. Сбавив шаг, она осторожно двинулась вперед.
Алексей сидел на земле, обхватив голову руками.
— Что-что-что-что делать… — шептал он, не замечая её.
Рядом стоял маленький Лёшка и, гладя Алексея по плечу, говорил:
— Ты чего плачешь? Всё ведь хорошо.
Алексей медленно поднял глаза, полные боли и растерянности.
— Ты не понимаешь… Это была моя жена. Я всё вспомнил.
Лёшка удивлённо наклонил голову.
— Тогда чего убежал? Она же хорошая. Булку купила и молоко. И мороженое черничное. Я его уже съел.
Алексей тяжело вздохнул:
— Я не могу… Посмотри на меня. Я не помню всего, не знаю, что со мной случилось. А если я натворил что-то страшное? Как я могу вернуться к ней таким опустившимся?
Мальчик покачал головой с уверенностью, которая казалась взрослой.
— Ты нормальный. Ничего ты плохого не мог сделать. Что теперь?
— Не знаю. Надо подумать, разобраться в себе. Инна не оставит всё просто так, а я… я боюсь, что стану для неё позором.
Алексей снова схватился за голову. Вспышки воспоминаний, обрывки фраз, лица — всё это причиняло ему острую боль. Он зажмурился, пытаясь прогнать нарастающую темноту.
— Лёша, прошу, не убегай! — раздался тихий голос.
Алексей резко вскинул голову и увидел Инну. Она стояла перед ним, дрожа от волнения.
— Лёша… Я так долго тебя искала! — прошептала она.
Она бросилась к нему, обняла, как будто боялась, что он снова исчезнет. Алексей застыл, не зная, что делать, а потом обнял ее в ответ, и слезы хлынули из его глаз.
***
Алексею понадобилось два месяца в больнице, чтобы восстановить здоровье и начать разбираться в своем прошлом.
А маленькому Лёшке рассказали про детдом, где он мог учиться и получать нормальный уход. Лёшке захотелось научиться читать, писать и считать, как взрослые, поэтому он согласился пойти в школу. Несмотря на тоску по свободе, мальчик говорил, что в детдоме всё не так плохо, как он ожидал: кормили вкусно и не били, а это уже казалось ему чудом.
***
— Лёш, ты всё собрал? — Инна нервничала, поправляя волосы перед зеркалом.
— Да собрал я всё. Успокойся! — Алексей с улыбкой подошёл и обнял её.
— А если он откажется? — Инна снова бросила на мужа тревожный взгляд.
— Нужно было раньше волноваться, — мягко заметил Алексей, крепче обняв ее. — Всё будет хорошо. Поверь.
Сегодня они ехали в детдом, чтобы забрать маленького Лёшку домой. Три месяца понадобилось Инне и Алексею, чтобы оформить все бумаги и подготовить все необходимое.
Когда они приехали, мальчик, едва завидев их, сорвался с места.
— Я так и знал, что вы придёте! С утра в окно смотрел! — воскликнул он. — Вы же побудете со мной?
— Нет, Лёш, — Инна погладила его по голове. — Нам нужно домой, у нас праздничный ужин.
— А может, потом? — Мальчик огорчился.
Инна улыбнулась, взглянув на мужа.
— Никакого «потом». Мы хотим, чтобы ты жил с нами. Всегда. Ты согласен быть нашим сыном?
Мальчик застыл, а затем медленно поднял голову. Его глаза блестели от слёз.
— А как же очередь? — спросил он тихо, оглядываясь на других детей. — Мне сказали, что ждать нужно очень долго…
Инна обняла его и тихо сказала:
— Нет, Лёш, для таких дел очереди не бывает.
Мальчик расплакался, прижимаясь к ней, а Алексей поднял его на руки, обнял обоих и улыбнулся:
— Всё, хватит плакать. Нас дома ждёт огромный торт!
А я от вас ушла! — заявила жена
Я не понял, а ты где?
— А я от вас ушла!
— Как это ушла? – изумился Олег: это был бунт на корабле.
— А как уходят? Ногами! Переставляя их попеременно!
— Кто он? Я его знаю? – вопрос был задан на повышенных тонах. – Я же так тебя люблю, Зинаида! А ты меня предала!
Как там — в поговорке-то? Кто везет – того и погоняют! А Зинаида Петровна везла: такой человек найдется в каждой семье.
И он добровольно, по умолчанию и априори, как говорится, взваливает на себя все проблемы: рабочие, бытовые и организационные.
А все остальные получают уже готовый результат. И или наслаждаются им, или порицают: в зависимости от степени совпадения полученного с их мечтами и чаяниями.
Многие скажут, что это, конечно, глупость: пытаться все сделать самостоятельно. Ведь можно же заставить членов семьи. Или, хотя бы, попытаться! А теперь еще и нанять многочисленных помощников.
И потом, что же Вы, дорогая Зинаида, так опрометчиво позволили сесть себе на шею трем взрослым мужикам, прощенья просим – по-другому не сказать?
Как так? Почему так всех распустили? А детей, вообще, нужно было воспитывать должным образом, дорогая мамаша!
Да, детей нужно воспитывать. Она, собственно, и пыталась это сделать – опять только она…
Но у них был пример перед глазами: их собственный папочка, который не шибко рвался помогать жене.
Нет-нет: свою Зинушу-то он любил! Поэтому и не кусал руку, которая его кормит — в прямом и переносном смысле: жена и получала гораздо больше Олега.
Просто Зинаида всегда была очень мягкотелой и совершенно не умела настаивать! И, со временем, поняла: лучше все сделать самой, чем по сто раз сотрясать воздух.
А эта веселая компашка очень умело стала всем пользоваться: дорогая, я опять все сожгу – у тебя лучше получится!
Мамочка, я же не умею варить пельмени!
Куда ты дела мои чистые носки?
Мам, мне нужен новый смартфон!
Сходи в магазин сама, милая – у меня чемпионат по футболу! Только не таскай тяжести – для картошки возьми сумку на колесиках, которую я тебе подарил на 8 марта!
И она, конечно же, шла всем навстречу! А как иначе-то, дорогие мои? И откладывала «себя» на потом – это, кажется, называется синдромом отсроченной жизни.
— Вот подрастут Ванька с Венькой – высплюсь!
Скоро пойдут в садик – вздохну!
Слава Богу – будут ходить на продленку!
Все – завтра, завтра, завтра…
Время шло, а ничего не менялось. Уже и дети стали взрослыми, но ни от них, ни от Олега помощи практически не было.
А жена и мама продолжала таскать за собой сумку на колесиках, варить собственноручно налепленные пельмени и мыть унитазы, на которых три богатыря часто забывали поднять сиденье.
И у всех выработался условный рефлекс: прав был старина Павлов со своей собакой-то!
У Зинаиды Петровны – что она должна все это делать. А у остальных – что именно она должна все это делать! Да, она: не царское это дело!
И ладно бы, если женщина была домашней хозяйкой и занималась исключительно бытом – это было бы объяснимо!
Но она же еще и работала! И не просто работала, а была тем, кого принято называть кормильцем семьи. Ну и поильцем, конечно же: Зина получала гораздо больше мужа.
— Мам, нужно сдать деньги на выпускной!
— У меня не фурычит смартфон!
— Нам с Венькой нужны новые куртки! – мальчики были близнецами. А это – двойные траты.
И ни одного обращения к отцу! Как так?
— А это – к маме! – на все просьбы сыновей отвечал любящий папа.
И тут, конечно же, опять выработался тот самый рефлекс: академик Павлов, привет!
И если раньше Олег предпринимал кое-какие телодвижения в сторону подработки, то теперь, как говорится, забил на все болт и наслаждался жизнью: Зинуша все разрулит!
Да и зачем, собственно, напрягаться? Ведь жена «закрывала» все потребности семьи! И не надо париться относительно покупок ширпотреба и еды – все сделает добрая Зинаида!
— Я даже не знаю, как платить за квартиру! – горделиво хвастался в компании друзей Олег, находя в своем поведении некое достижение, что ли: смотрите – ведь это я так воспитал свою жену! — Да, и ни разу не включал стиралку! Все – она!
И «собратья по разуму» с восторгом смотрели на мужчину: да, повезло парню!
А потом Зинаида сломалась. Да, как старые игрушки, которые выпускались в эпоху развитого социализма: машинку или мотоцикл нужно было заводить прилагающимся для этой цели ключиком.
Но наступал момент, когда внутри игрушки что-то происходило, и она переставала заводиться: ключ просто проворачивался.
Вроде, все, как раньше: и игрушка, по-прежнему, целая и красивая, и вот он – ключик, а завести не удается!
Это произошло после того, как близнецы заявили, что будут поступать на платное, и не в очень дешевый ВУЗ:
— Ты же все оплатишь, правда, мамочка?
— А почему бы вам, мальчики, не попробовать на бюджет? – удивилась Зинаида.
— А там очень мало мест! – резонно объяснили близнецы.
— Но попробовать-то можно!
— Да мы уж, лучше, наверняка! У тебя же есть деньги, мамуля?
А у мамули – неприятности на работе: ее, ценного специалиста, неожиданно уволили!
Да, уволили: дескать, спасибо за ударный труд, как говорится, но мы больше не нуждаемся в Ваших услугах. Времена суровые – решили сократить штат.
Единственным слабым утешением было то, что она в списке «на выкинштейн» оказалась не одна.
Особых накоплений в семье не было: все уходило «на жизнь». И у Зинаиды Петровны сдали нервы: элементарно, Ватсон! Удивительно еще, что так поздно!
И женщина решила уйти. Куда? К кому? — возник естественный вопрос.
Да просто уйти! От всего этого надоевшего быта, от отсутствия помощи и взаимопонимания, от использования ее в качестве служанки и денежного мешка.
Да, кто-то скажет, что это – жестоко: мы же в ответе за тех, кого приручили и всякое такое! А разве с ней поступают не жестоко? Другая бы давно уже послала всех по известному адресу.
Первым делом Зина Петровна приобрела путевку в пансионат на неделю. На работе она получила расчет и некоторую существенную сумму в качестве отступных. Поэтому, деньги у нее были.
Но добрая женщина, конечно же, оставила несколько тысяч своим домочадцам: вскоре у мужа должна быть зарплата, которую теперь ему придется потратить не только на себя. Да, дорогой Олежек!
Первый день в пансионате она просто отсыпалась. Вечером позвонил муж: днем он был на работе, а дети ездили по своим делам.
— Ты где, Зинуша? – обычно жена вечером была дома и ждала всех со вкусным ужином. – И почему ужина нет?
— Приготовите – будет! – устало произнесла женщина.
По ту сторону трубки помолчали, а потом произнесли:
— Я не понял, а ты где?
— А я от вас ушла!
— Как это ушла? – изумился Олег: это был бунт на корабле.
— А как уходят? Ногами! Переставляя их попеременно!
— Кто он? Я его знаю? – вопрос был задан на повышенных тонах. – Я же так тебя люблю, Зинаида! А ты меня предала!
Короче, волчица ты и самка, ты, Варвара: к Птибурдукову ты уходишь от меня! Кстати, у Зины тоже была большая белая гр удь и служба, как в известном романе Ильфа и Петрова…
«Господи, какими же глупыми могут быть иногда мужики! – с тоской подумала Зинаида. – Все мысли – об одном! И даже в голову никому не пришло, что меня элементарно заездили!»
Но вслух этого не произнесла – ей стало жалко наивного мужа: не зря его не ценили на работе-то! — а только сказала:
— Да не парься ты так – нет у меня никого: просто устала и решила взять тайм-аут.
— От кого устала? – после большого молчания раздалось в трубке: мужчина переваривал услышанное. — От нас?
Это было просто оскорблением! Как это можно от них устать?
Да, с сыновьями-то, действительно, немного проблематично. Ну, а он-то что? Разве он своей Зинуше доставляет какие-то хлопоты? Да ни в коем разе!
И ест, что дадут. И наденет, что жена приготовит. И давеча даже пошел в магазин. Ну и что с того, что принес вместо курицы утку!
Кстати, с яблоками – самое то! И тут – такой плевок в душу: устала она, видите ли!
— Да, дорогой, от вас! Точнее, от вашего поведения! Вас я люблю, а вот ваше поведение мне перестало нравиться!
Поэтому, давайте, поживем отдельно – по-моему, сейчас именно такой случай. И посмотрим, что получится!
— А как же мы?
— А что вы? Учитесь жить самостоятельно, господа офицеры – ты же так называешь себя и детей!
Вас трое – как-нибудь выкарабкаетесь!
И отключилась.
За час — 19 пропущенных звонков от Олега и близнецов: перспектива остаться без ужина никого не обрадовала…
А Зина Петровна вырубила телефон. Да, на неделю! До второго! А дальше — трам-пам-пам…
И постепенно стала приходить в себя. Хотя от мыслей о своих мальчиках полностью избавиться не удалось. Равно, как и от обиды, нанесенной неожиданным увольнением.
Но ситуация уже не казалась такой безвыходной и критичной. Ведь выход есть даже из тупика и запутанного лабиринта.
В первом случае, нужно просто повернуть назад или осадить: осаже, силь ву пле!
Во втором, идти, постоянно держась рукой за одну из стен. Проверено!
А жить для себя оказалось очень приятно, и Зинаида стала входить во вкус. К концу недели она уже полностью оклемалась и начала рассылать резюме, договариваясь о собеседовании.
Жить стала в комнате, снятой у одинокой бабули.
И на первом же собеседовании ей предложили неплохую должность – не хуже прошлой! И зарплата соответствующая! Ура три раза!
В первый же вечер после возвращения она позвонила домой – одному из сыновей: оказалось, что все живы и здоровы! И никто не страдал от недоедания и грязи!
— Все нормально, мамочка! Что едим? Да все: варим пельмени, заказываем готовую еду, я научился варить картошку – это оказалось совсем несложно! А ты как? Отошла немного?
Да, она отошла! Но возвращаться пока еще не хотела.
— А мы с Ванькой подали документы на бюджет: говорят, что у нас есть все шансы!
Да елы-палы! Надо было давно их оставить одних – все проблемы за неделю решились!
А она столько лет гонобобилась, хотя могла бы прожить это время с пользой для себя. Ну, ничего – еще наверстает!
— Ты когда вернешься? Мы соскучились! А папа научится включать стиральную машину!
— Поздравь его от меня и скажи, что я им горжусь и буду считать себя его современницей!
— Я серьезно, мам: когда вернешься?
— И я серьезно! Поэтому, пока не вернусь!
И, хотя Зинаида тоже соскучилась и уже совсем не сердилась, решила пока не возвращаться. А общаться можно и по скайпу.
А завтра ее уже ждали на новой работе! Поэтому, нужно было озаботиться выбором наряда: ведь людей у нас еще встречали по одежке и лицу. И уже потом обращали внимание на душу и мысли.
А лицо и одежда у перфекционистки Зиночки Петровны всегда были в порядке. Да и с душой и мыслями все тоже обстояло неплохо.
А если что-то ей и приходило в голову, так это исключительно в воспитательных целях: ведь даже богатыри, если верить классике, могут просидеть на печке целых 30 лет и 3 года.
Да, пока не получат тот самый ускорительный пендель, как в этом случае.
Согласны, богатыри, кавалеры и господа офицеры? Кому как больше нравится!
