Я устал так жить

Никита ехал домой и мечтал о простом домашнем ужине. Ему совсем не нужно было что-то фантастическое, он был бы рад и картошечке с курочкой. Или даже тарелке борща.

Но он понимал, что, скорее всего, никакого ужина на плите не будет.

Никита был женат. В основном всех мужчин их жены вкусно кормят, радуя каждый день новым блюдом. По крайней мере, у Никитиных друзей было именно так.

Но только у него. Да ему и не нужно каждый день новое блюдо, он готов был бы есть всю неделю что-то одно. Да вот только, чтобы что-то поесть, Никите явно придется готовить. И это после тяжелого рабочего дня.

Никита и Лера были женаты уже четыре года. Три года назад у них родился сын Тимофей, который уже несколько месяцев ходит в садик. Почему-то Никита думал, что, когда Тимку возьмут в детский сад, что-то поменяется. Но нет, все осталось по-прежнему.

Лера и раньше никогда не была отличной хозяйкой. Когда они с Никитой только съехались, он очень удивлялся тому, насколько неряшлива Лера. Нет, Никита и сам не был педантом и не требовал, чтобы дом сверкал. Но есть же какие-то нормы…

Она могла бросить одежду прямо на пол. Мол, потом ее в корзину для грязного белья отнесет, а сейчас просто лень.

Тумбочка Леры всегда была заставлена чашками, тарелками. Бывало, что на ней ни сантиметра свободного пространства не оставалось, пока Никита все сам не уберет.

Пылесосил квартиру тоже он, потому что Лера не считала нужным это делать. Мол, зачем два раза в неделю пылесосить, не грязно же.

У них сразу была посудомоечная машина, так Лере даже лень было ее запустить.

И можно было бы подумать, что она так много работала, что сил и времени ни на что не оставалось. Но нет, Лера работала воспитателем в детском саду, и половину дня проводила дома.

Но Никита на тот момент был сильно в нее влюблен, и искренне думал, что она просто еще не выросла до чистоты. Что она станет женой, и это само собой к ней придет.

Но поначалу она хотя бы готовила. Правда, сильно заморачиваться Лера не любила, и часто на ужин у них были макароны с сосисками. Впрочем, это все же еда.

А потом Лера забеременела, почти сразу после свадьбы. И Никита подумал, что когда она станет мамой, то автоматически превратится и в хозяйку. Но все стало только хуже.

Во время беременности Лера постоянно говорила, что ей плохо. То ее тошнит, то голова кружится, то живот тянет, то ноги отекли. Никита в то время окружил ее максимальной заботой, взвалив на себя и финансовую ношу, и работу по дому. Лера же на последних месяцах весь день валялась в кровати и смотрела сериалы. Никита предлагал ей развеяться, сходить прогуляться, учитывая, что врачи настаивали на том, что ей нужно двигаться.

Он ни слова не сказал о том, что Лера за время беременности набрала больше двадцати килограммов, хоть это и не была какая-то гормональная проблема. Просто Лера постоянно ела и совсем не двигалась.

Но Никита не упрекал. Понимал, что ей и так непросто, ведь она носит под сердцем его ребенка. И он гнал от себя мысль, что Лера просто очень ленивая.

И когда родился сын, Никита снова взвалил на себя большую часть обязанностей. Вставал по ночам, в выходные убирался во всей квартире. Готовил еду, чтобы его любимая не напрягалась. И он все ждал, когда же Лера включится, станет ему хоть в чем-то помогать. Но этого не происходило.

Она лишь постоянно жаловалась. Что очень устает с ребенком, что у нее ни на что нет сил и времени. Однако, она успевала за неделю посмотреть несколько сезонов сериала и спала все то время, что спал ребенок днем (а спал Тимка на удивление и впрямь хорошо).

Когда сыну исполнилось годик, Никита все же решился на разговор. Лера не скинула тот вес, что набрала за беременность. Скорее, наоборот – она поправилась еще больше. Гулять она не любила, и хорошо, если хотя бы пару раз в неделю выходила с сыном на улицу. А то просто укладывала его в коляске спать и выкатывала на балкон. При этом она утверждала, что так для ребенка даже лучше. И не важно, что он уже ходит, и ему хочется погулять.

Тогда Никита сказал ей, что сильно устает. И что Лера должна ему помогать. Хоть бы готовить еду и немного прибираться. Он не говорил про какие-то генеральные уборки, это он и сам в свободное время сделает. Но можно же собрать игрушки, запустить посудомоечную машину, отмыть, в конце концов, стульчик для кормления, когда ребенок поест.

Лера тогда сильно обиделась. Сказала, что он ее не ценит и не жалеет. А ей очень тяжело с ребенком. Она в детском саду с двадцатью детьми не уставала так, как устает с одним.

И да, то, что она воспитатель по профессии, никак не влияло на ее жизнь. С Тимофеем она практически не занимала, играла с ним мало. Говорила, что ей это все в тягость.

В общем, ни к чему тот разговор не привел. Какое-то время Лера обижено готовила ужин, а потом показательно еле-еле ходила по квартире, собирая игрушки и вещи. Но вскоре ей надоело притворяться.

Многие в их окружении говорили о том, что, возможно, у нее послеродовая депрессия. И она и впрямь не может ничего делать.

И тогда Никита оплатил Лере психолога, который ни к чему не привел. Правда, выяснилось, что никакой депрессии у Леры нет, а вот просто так поныть она очень любит.

И тогда Никита стал ждать ее выхода на работу. Он думал, что она выйдет, когда Тимке исполнится два года, ведь она работает в саду, и ребенка пристроить не сложно. Но Лера заявила, что Тимофею еще рано в сад, и она будет ждать до трех. А когда он все же пошел в детский садик, Лера уволилась. Заявила, что она пресытилась декретом и просто не может идти работать с детьми. Поэтому подыщет себе что-то другое.

К слову, поиск длился уже месяца три, и даже не сдвинулся с мертвой точки. Лера ни одной вакансии не открыла.

Конечно, на этом фоне у них с Никитой случались скандалы. Но стоило ему сказать что-то про ее лень, как Лера смертельно обижалась. Мол, я сына ращу, так что не смей мне что-то предъявлять.

К своему сожалению, Никита понимал, что у него не осталось любви к Лере. Бог с ней, с этой чистотой и работой. Он бы все это пережил. Но ведь Лера и с ролью жены не справляется. Никогда ничего ласкового Никите не скажет, не обнимает его. Поддержки от нее тоже не дождешься, если Никита вдруг начинал рассказывать про проблемы на работе, Лера тут же перебивала его:

— Я в этом все равно ничего не смыслю, так что не рассказывай.

Но почему-то Никита не мог уйти от нее. Наверное, он все еще ждал какого-то чуда, которое так и не происходило.

Сегодня он вернулся домой, и тут же споткнулся о детский велосипед. Лера как привезла сына домой, так и бросила велосипед посреди прихожей.

Дома, как всегда, был жуткий бардак. Тимофей тут же бросился к папе, начиная ему что-то рассказывать. Никита прошел с сыном в комнату, где и застал свою жену за просмотром очередного сериала.

Он смотрел на Леру и понимал, что это все. Он так больше не может. Она не ухаживает за домом, не ухаживает за собой. Ей ничего не интересно, и она не стремится развиваться. Лера явно не планирует работать, а дома делать тоже ничего не желает. Похоже, кроме телевизора и телефона ей ничего и не нужно.

На кухне, естественно, не было никакой еды. Валялись обертки от каких-то булок, которыми Лера, похоже, питалась весь день. Грязная посуда со вчерашнего вечера стояла в раковине, и даже не была убрана в посудомойку. Вчера Никита закончил работать очень поздно, поэтому у него просто не было сил вечером запустить посудомоечную машину. А вот какие оправдания у Леры, он не знал.

— Тимош, иди, достань конструктор и начни что-нибудь строить. А я к тебе скоро приду, — улыбнулся Никита сыну. Ему нужно было выпроводить его из комнаты.

— Нам надо поговорить, — сказал он Лере, когда их сын скрылся в своей спальне.

— Я сериал смотрю, — ответила она, не отрываясь от экрана.

Никита взял пульт и выключил телевизор.

— Эй, ты чего? – возмутилась Лера. – Там сейчас самый интересный момент!

— Так больше продолжаться не может. Лера, ты абсолютно ничего не делаешь. Ни работаешь, ни готовишь, ни убираешься. Ничего. И не надо говорить про ребенка, он сейчас целый день в детском саду проводит.

Лера надулась. Как всегда, хотела притвориться обиженной.

— Я ухожу.

Притворная обида тут же исчезла.

— В смысле? – спросила она.

— В прямом. Я подаю на развод. Я так больше жить не могу.

— У тебя есть любовница! – взвизгнула Лера.

— Нет, у меня никого нет. Я ни к кому-то ухожу, Лер, я сбегаю от тебя. От вечного бардака, от твоего вечного недовольного лица, от твоих стонов и жалоб, которые совсем не обоснованы. Я от тебя ухожу.

Никита и впрямь ушел. Снял себе квартиру, и был счастлив, что все же решился на этот шаг. Для Тимофея он так и остался отцом, учитывая, что Лера была только рада сплавить сына к папе. И ей все же пришлось выйти на работу, так как алиментов на все не хватало.

И все же Лера не смогла признать, что проблема в ней. Всем знакомым она заявляла, что Никита нашел себе кого-то на стороне, просто не хочет признаваться. Ведь так просто мужья из семьи не уходят.

Последний ужин для мужа-тирана

В браке с Вадимом Света была никем и звали её никак. Свой мягкий характер она расценивала как самую отвратительную человеческую черту. Её муж был ярким, харизматичным брюнетом с круто очерченными скулами, которым позавидовал бы сам Сильвестр Сталлоне, не говоря уже о таком томном предмете обожания молоденьких девушек, как Роберт Паттинсон в роли Эдварда-вампира. Впрочем, с вампирами у Вадима было много общего — кровушки у Светланы он выпил изрядно. Десять лет назад, будучи ещё девственно-чистым и наивным цветочком розовой вербены, Света попала под обаяние его чар. Они были разными, как белый передник сестры милосердия и чёрное пальто сердцееда, но Света захотела верить в избитые фразы о том, что противоположности сходятся и гармонично дополняют друг друга.

Довольно заурядную внешность Светланы в значительной мере украшали деньги родителей. Нет, она не была дурнушкой, скорее простушкой и, несмотря на образованность, от её лица несло какой-то дальней-предальней русской глубинкой — такой накинь на голову расписной платок и получится вылитая Марфушенька-душенька.

Познакомившись с очаровательным Вадимом, менеджером по продаже автомобильных покрышек, у родителей Светы, естественно, возникли сомнения в искренности его чувств. Особенно насторожил их тот факт, что Вадим был вчерашним студентом, провинциалом по происхождению, не имел за душой никаких материальных ценностей, кроме стильного чёрного пальто (которое он носил весь холодный сезон, поддевая в зиму толстый свитер) и снимал пополам с другом комнату в коммуналке на окраине Одинцово. Однако двадцати восьмилетняя Света узрела в нём настоящего принца, поймите, это был её шанс, единственный шанс, ведь не каждому выпадает удача получать знаки внимания от парня, вызывающего слюни у более красивых подруг, к тому же ей была уже невмоготу родительская гиперопека, ведь мама и папа всеми силами оберегали Свету от жестокого реального мира, который точно растоптал бы их девочку. Итак, Свете приспичило во что бы то ни стало набить собственных шишек и начать самостоятельную жизнь.

Родители смирились с неизбежным после того, как Света сообщила им радостную весть о своей беременности. Жених тоже требовал свадьбы. Будучи людьми разумными, они взялись срочно подыскивать для доченьки квартиру. Им нужно было успеть обыграть дельце до регистрации брака, чтобы в случае чего Вадим не имел на эту недвижимость прав. Света простосердечно поделилась с женихом триумфом:

— У нас будет своя квартира! Родители обустроят её к свадьбе. Своё гнездышко, сладенький!

Вадим подозрительно повёл своими изящно-мужественными скулами, его синие глаза похолодели.

— Видишь, как они мне не доверяют. Считают меня меркантильным проходимцем, позарившимся на их бабло, — брезгливо сузил глаза Вадим. — Искренняя любовь, Света, нынче такая редкость, что для своей дочери они подобное не рассматривают. Видимо считают тебя недостойной.

— Да нет же, они просто… — растерялась и заёрзала Света.

— Они просто считают, что наш брак — явление временное. Я воспринимаю это как плевок в мою сторону и неприятно удивлён, что ты можешь мыслить иначе! Даже не знаю, стоит ли нам создавать семью, раз ты с ними согласна…

Вадим обиженно отвернулся, заставив Свету заволноваться ещё больше. В который раз поразившись идеальности его профиля, Света бросила голову на его колени и оплела руки вокруг его ног. Не отпустит!

— Нет, нет, я поговорю с ними. Хватит с меня их условий! Теперь я диктую правила!

— Правильно, ты большая девочка, — криво улыбнулся Вадим и положил руку ей на голову. Со стороны это выглядело так, словно хозяин прощает нашкодившую псинку.

Света в несвойственной ей бронетанковой модели насела на родителей. При помощи обилия соплей и истерик она вынудила их заняться покупкой квартиры после свадьбы, но тут выплыло новое условие.

— В таком случае заключим брачный договор, — сказала мать и отец одобрительно кивнул. — Квартира, Света, стоит огромных денег, столица всё-таки, и мы вкладываем все сбережения в твоё будущее.

Света же, поняв принципиальность избранника, даже боялась при нём заикнуться о договоре, как и о том, что недвижимость может быть оформлена на отца.

— Наш брак не должен начаться с недоверия! Да я ему и жизнь свою доверю! — страстно заламывала она руки перед родителями. — Вы не хотите для меня счастья, не желаете меня отпускать. Надеетесь, что вскоре я вновь вернусь к вам? Я вам не комнатная собачка! Я личность! Ни к чему все эти увёртки. Я доверяю Вадиму целиком, он честный и благородный, и не заслужил подобных оскорблений.

День свадьбы был уже на носу. Света билась головой о стенку, доказывая маме и папе чистоту Вадимовых помыслов. Родители сдались и отдали любимому чадушке накопленные для неё миллионы, но однако попросили Свету чисто между ними:

— Чтобы не было между нами никаких недопониманий, мы дадим тебе эти деньги через нотариуса. Это чистая формальность о том, что ты получила от нас деньги на покупку определённой квартиры и всё. Вадиму об этом вообще можно не знать.

— Но квартира будет куплена в браке и без договоров?

— Конечно, — моргнул отец.

— Ну, ладно… — промямлила Света, далёкая от юридических тонкостей.

Напоследок отец сказал:

— Я буду очень рад, если ошибаюсь насчёт Вадима. Пойми, я не думаю о нём плохо, но реальность такова, что нужно всегда иметь пути к отступлению: подстраховать себя, иметь запас соломки, чтобы падать было не так больно. Никто в мире не хочет для тебя счастья больше, чем мы. Я буду очень расстроен, даже убuт, если семейная жизнь сложится иначе, чем в твоих фантазиях, поэтому сделай так, чтобы мы с матерью не расстраивались.

Света поклялась им, что никогда и ни при каких обстоятельствах дражайшие мамочка и папочка не услышат от неё ни единой жалобы в сторону Вадима. Родители в сомнении переглянулись, но благословили дитя.

Квартиру Света купила в браке безо всяких брачных договоров и принялась активно услаждать все мужнины капризы и прихоти, сначала мелкие, незначительные, такие как две с половиной ложки сахара в чай и полторы для кофе (Вадиму непременно хотелось, чтобы такими вещами занималась Света) или протёртые от грязи ботинки, или то, чтобы шапка, которую он бросал на банкетке по возвращении с улицы, к утру аккуратно возлежала поверх сложенного в квадрат шарфа. Его невинные капризы увеличивались быстрее, чем живот Светланы, и к концу беременности молодая жена уже была перевоспитана из нежной маминой принцессы в беспрекословную рабыню. Сама Света даже не задумывалась о том, что их брак сворачивает куда-то не туда — она была ослеплена любовью, ей даже нравилось во всём угождать любимому, ведь так приятно видеть, что он доволен, что она его удовлетворила.

Дождавшись рождения ребёнка, Вадим отправился к отцу Светы. Теперь, когда их дочь стала полностью от него зависимой, он посчитал, что настало время для озвучивания его давно взлелеянного плана – Вадим хотел, чтобы отец Светы зарекомендовал его на своей фирме, где он трудился начальником отдела. Вадим требовал себе не какую-нибудь простую должность, а повыше и со соответствующим окладом. Однако тесть категорически отказал ему в удовлетворении столь скромной просьбы и даже слёзные мольбы дочери не повлияли на окончательность его решения.

— Получается, как доченьку свою устроить в рекламный отдел, так это вы быстро. А она там только и делала целыми днями, что стики переклеивала с места на место и подтачивала карандаши. У меня же есть и потенциал, и амбиции, а ещё идеи, которые могли бы поднять фирму на новый уровень!

— Вот и реализуй свои идеи самостоятельно, — спокойно парировал отец, — Покажи миру на что ты способен, кроме продажи автомобильных покрышек. Я свой путь начинал с самых низов и никто меня никуда не пристраивал.

Вадим сжал кулаки до побеления костяшек. Он вернулся домой ни с чем и там уж отыгрался по полной на молодой мамочке:

— Это что ещё за срач на кухне? Опять жрала целый день? Сейчас же всё убери! Ничего не хочу слышать! Другие успевают с детьми и ты давай – ребёнка в слим засунь и вперёд! Всё лежишь тут, как тюлениха на льдине! Вон разожралась как! Это что такое, а? Что? Я на эти жиры не подписывался! – потрепал он Свету за увеличившийся второй подбородок, а затем ткнул в живот. – Смотреть на тебя противно, переоденься хоть! Жuробасина!

Годы шли, а Света не спешила расставаться с наеденными килограммами. Увеличение телесных объёмов странным образом пересекалось у неё с уменьшением собственной значимости. Под давлением мужа Света теряла себя как личность, всё меньше и меньше становилось её «Я», всё больше места в их тандеме занимал Вадим. Она дрожала пред его негодованием, всячески старалась сделать так, чтобы Вадим был доволен. Она превращалась в ничто. Беря деньги у родителей, она никогда не жаловалась, она всё ещё не задумывалась над нездоровостью их отношений и считала, что с мужем ей повезло — тем более подруги продолжали ей дико завидовать и расцветать при виде красавца-Вадима.

Когда ребёнку исполнилось два с половиной года, по настоянию Вадима Света отдала дочку в детский сад и вышла на работу. Зарплата у неё была хорошая, раза в три выше, чем у мужа. Беда только в том, что Света и не видела тех денег: муж всё забирал, ведь Света бестолковая и не умеет планировать бюджет. Вадим откладывал деньги на открытие собственного бизнеса, а Света не могла позволить себе купить даже трусы, ходила в чём попало и порой отец молча водил её в магазин, чтобы купить одежды ей и ребёнку.

— У вас всё в порядке, родная?

— Да, папа, всё хорошо, — улыбалась Света своими круглыми щеками. Стресс, полученный дома, она активно заедала всякой фастфудовской дрянью.

Прошло ещё пять лет. От милого цветочка розовой вербены, каковой была по преданию Света, не осталось решительно ничего: ни внешне, ни внутреннее. Она полностью прогнулась под мужа, не смела лишний раз пикнуть, если он того не позволял, под его тяжёлым яростным взглядом, напоминающим орла, она оседала, забивалась подальше, потом, переждав момент, выползала из норки и драила сантехнику в квартире — это была её дань смирению перед мужем, ведь он обожал, чтобы раковина и унитаз блестели от чистоты (иначе быть просто не могло). Они редко выходили куда-то вместе, разве что в парк, чтобы дочь покаталась на велосипеде. В такие дни Вадим превращался в истинного душку, он так умилённо смотрел на улетающую вперёд дочь, которую любил и баловал, что Света невольно думала: «как же всё-таки хорошо… Как это правильно иметь семью и тех, ради кого стоит жить». В один из таких светлых дней Светлане было особенно радостно. Она взяла под руку мужа, взглянула на него глазами преданной собачки и чуть было не сказала «я люблю тебя», как Вадим неожиданно оттолкнул её. Брезгливым и холодным был этот жест. Он обсмотрел её с ног до головы и скривил губы:

— Какая же ты стала страшная и старая. Смотреть противно.

У Светы внутри всё рухнуло. У неё и так самооценка находилась ниже плинтуса, а тут и вовсе словно облили ушатом помоев. Но она проглотила обиду, как научилась проглатывать всё остальное.

— Как дела с твоим магазином? — сменила она тему.

— Нормально. Надо ещё вложиться, так что продолжаем копить.

Вадим обзавёлся новым другом и они взяли моду устраивать по субботам вечера в их квартире. Дочь предварительно отправлялась к бабушке. Светлана всей душой возненавидела субботы. Обсуждали друзья не только деловые вопросы, но и политику, новости, женщин, засиживались до глубокой ночи. Друг приходил не один, была с ним молоденькая жена Верочка: яркая, крикливая блондинка, очень стройная и вульгарная, мнящая из себя пианистку. Пианино в квартире Светы имелось — её собственное, — привезла от родителей, и Верочка каждый раз усаживалась за него играть. Играла она скверно, а пела и того хуже, но Света благосклонно улыбалась гостье, когда проходила мимо с полными тарелками закусок. Муж на неё в такие вечера старался не смотреть, как будто Света была ему не женой, а так, нанятой прислугой. Он обращался к ней, не глядя:

— Закрой рот, принеси ещё бутылку, гренки закончились.

На одном особенно неудачном музыкальном моменте Света позволила себе сделать замечание Верочке:

— Ты не с той ноты берёшь, нужно начинать отсюда, смотри, парарам-парарам, и завывать ни к чем в этой песне, она поётся мягко, словно ты в берёзовой роще и боишься потревожить птиц.

Вера похлопала на неё длинными искусственными ресницами и перевела взгляд на Вадима. «Как смеет твоя жена меня учить?!»- говорил её взгляд. Вадим озверело кинулся на Свету:

— А тебя кто вообще спрашивал, ламантин? Ты кого тут учишь? Да она и на кастрюлях лучше тебя сыграет, потому что хорошенькая и не старуха! Ста-ру-шен-ция! Угораздило же взять в жёны такое посмешище, вы только посмотрите на неё: куда ни глянь, всюду круглая, и рожа преотвратная.

Крепко подвыпивший друг согласился:

— Да, Света, тебе и впрямь стоило бы поменьше кушать, а то кто-нибудь спутает тебя с воздушным шаром и скажет — покатай меня! Ха-ха-ха!

Все засмеялись, даже Верочка отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

— Чего смотришь?! — рявкнул Вадим. — Проваливай с глаз моих! Позову, если будешь нужна.

Глотая слёзы обиды, никем незамеченная Света накинула осеннюю ветровку, смотревшуюся на ней как парашют, и вышла из дома в ночь. Она намеревалась сделать непоправимое и никогда больше сюда не вернуться. Она и так долго держалась. Всё! Эта придирка мужа была последним пёрышком, от которого сломалась её спина, а заодно и раскрылись глаза, не желавшие ничего ранее замечать.

Света была ничтожеством не только в глазах мужа — она и сама в полноту возможностей ощущала себя таковой. Резкое прозрение и осознание того, во что она превратилась — в тряпку, мямлю и бесхарактерную рохлю, — становилось всё сильнее и неистовее той ночью: словно ветер осенний, всё оголяющий, рвал парусом не её ветровку, а самую душу, самую сердцевину её, заставляя Свету увидеть себя со стороны без прикрас. И она шла к парковому озеру, закатанному со всех сторон в московский бетон, чтобы покончить с этим. Она прыгнет и утопится. Порой легче просто взять и оборвать нить, чем распутывать накрученные один на другой узлы. Она слишком ничтожна, чтобы жить. Прохладный ветер дул Свете в лицо, вдоль тропинок покачивали шляпками поганки, а жёлтые листья берёз срывались и летели вперёд, как золотые монетки… Они падали в воду и находили там успокоение, переставая трепещать.

Каждый из нас ощущал в своей жизни нечто подобное, когда юношеские мечты о славе, богатстве и признании, взлелеянные нами под тёплым одеялом (ведь мы уникальные и неповторимые, мы гении, мы таланты, чёрт подери, особенно я!), начинали растрескиваться от первых самостоятельных шагов, а после и вовсе разбивались о суровую действительность. Мы сложили в коробочку свои разбитые мечты и храним их далеко-далеко под сердцем, никому не показывая, и иногда, под тёплым одеялом в ночи без сна или прямо во время работы продавцом, мы вдруг зависнем над полкой супермаркета, затаим дыхание и взгляд наш станет стеклянным. Это мечта — наша мечта, — вернулась, чтобы посмеяться над нами. Что мы из себя воображали и кем стали? Печальный момент, скажу я вам.

До замужества Свете не приходилось сталкиваться с реальным миром — родители растили её в вакууме своей любви и заботы, а Света не сопротивлялась, она была слишком мягкой. Вот уж кто виноват в её бесхребетности, так это они! Благодаря мужу она узнала, что совершенно ничего из себя не представляет, что она ошибка природы и способна только на то, чтобы стоять за его спиной и внимать его тиранским замашкам. Она превратилась в толстое, запуганное и забитое существо, стала противной даже самой себе.

С такими мрачными мыслями Света прошла по скользким тропинкам к воде. На чёрной глади отражались ночные деревья и фонари, среди них плавали облетевшие листья берёз. Света размышляла о том, достаточная ли здесь глубина, ей казалось, что озеро мелковато и не покроет её с головой. В какой-то момент она вспомнила о дочери. Это заставило её отступить. Света попятилась к лавке и села на мокрые доски. Нет, даже дочь не может её больше здесь удержать. Она взглянула в последний раз на парк позади себя: как часто они здесь гуляли! Сколько раз именно здесь Вадим называл её жирной и старой коровой! Всё! Хватит! Света собралась было с силами, чтобы с зажмуренными глазами бултыхнуться в воду, как вдруг ей на глаза попалась поляна белых в чёрную крапинку грибов. Поганки росли рядком между берёзами и их прекрасно освещал фонарь. Света бестолково смотрела на них минуты две, пока порыв ветра не сорвал с деревьев влагу и не оросил ей лицо. Она подошла к грибам, сорвала один, выпрямилась и повернула гриб к фонарю, чтобы получше его рассмотреть.

— Наверняка ядовитый, — сказала вслух Света, — яд! Яд! Яд! — задохнулась она идеей и из её горла вырвался вовсе не свойственный ей мрачный смех, как у злого гения из фильма про человека-паука. Обнаруженное сходство с несущим зло профессором пришлось Свете по душе. Это было что-то новенькое для неё! Её потаённая грань!

Света отломила малюсенький кусочек от шляпки. Она чувствовала себя ребёнком, заново познающим мир. На сломе гриб тут же потемнел до мутно-фиолетового оттенка, а липкий тёмный сок, сочившийся от ножки, измазал рукав её ветровки. До чего же всё-таки удивительные создания эти грибы! Света положила отломленный кусочек шляпки себе в рот и неуверенно пожевала упругую мякоть. Горечь была вполне терпимой. Проглотив его, Света через мгновение ощутила, что по горлу словно прошёлся пожар, желудок тоже обдало острым перцем, но неприятные ощущения прошли довольно быстро, оставив только привкус горечи во рту. Что ж, необычное лакомство и в какой-то мере даже вкусное! Света уплела весь гриб, только ножку есть побрезговала, из неё лез склизкий тёмный сок.

Света постояла, прислушиваясь к своим ощущениям. Может следует съесть ещё один, чтобы уж наверняка? Она нагнулась за следующим грибом, как вдруг берёзы пошатнулись и Света упала на колени в мокрую траву. У неё появился странный шум в ушах, в глазах задвоилось, а в кончиках пальцев появилось покалывание, словно в подушечках происходил лёгкий электрический разряд. Света ощутила, как сильно забился пульс её тела. Она подумала, что похожа на одну большую красную кнопку. Кнопка мигала. Бах-бах-бах… Света расползалась по траве. Рука её потянулась к следующему грибу, ей нужно было покончить с этим раз и навсегда, чтобы никто не смог её откачать. Она принялась жевать следующую поганку, но так и не смогла её проглотить — Свету выключило.

Очнулась Света оттого, что замёрзла и вымокла до нитки благодаря усилившемуся дождю. Перекатившись колобком, она села и изумилась от увиденного. Лес! Нет, парк! Ночью! По мокрой пряди её волос сползал берёзовый листик. Света сняла его, отряхнула голову от налипшей сухой травы и накинула капюшон. Она прекрасно помнила, что пришла сюда и ела грибы, что перед этим хотела прыгнуть в озеро. Она решительно не понимала лишь одного: зачем ей понадобилось это делать? Что произошло такого непоправимого? В её душе зародилось сладостное ощущения лёгкости и счастья. Как прекрасно всё вокруг! Эти фонари, деревья, озеро, грибочки!.. Как чудесно жить на земле! Света подскочила и закружилась под дождём, ловя ртом падающие сверху капли. Потом она резко остановилась — ей вспомнились события, случившиеся дома накануне её ухода. Но сейчас ей было так хорошо и ночные краски играли так ярко, то расплываясь, то собираясь в причудливые пятна, что такой пустяк, как ссора с мужем, не могла расстроить Свету. И почему он вообще злой такой всегда?! Свету посетила гениальная идея — а отчего бы ей не накормить Вадима этими грибочками, чтобы и он смог расслабиться и прочувствовать эту невероятную лёгкость?

Света с энтузиазмом принялась собирать грибы, напевая по ходу дела незамысловатую песенку. Наполнив карманы поганками, она не остановилась на достигнутом: отогнула подол ветровки и нарвала ещё пригоршни с три. Ею двигали наилучшие побуждения, она во что бы то ни стало решила сделать приятное мужу. От грибочков Вадим станет добрее и всё между ними наладится!

— О, явилась, не запылилась. Я же говорил, — услышала она брезгливый голос мужа, когда ввалилась в квартиру.

— Да, дорогой, это я! — пропела Света. По другим голосам она поняла, что его друг с Верочкой ещё не ушли. Что ж, она и для них сейчас устроит праздник!

Света провернула ключ в нижнем замке, который не имел защёлки с внутренней стороны и открыть его можно было только этим самым ключом. Сам ключик она закинула в ящик, спрятала под накопившимся там хламом. После этого сияющая добром и светом хозяйка вошла в гостиную к мужу и гостям.

— Господи, что с тобой?! — поразился Вадим, — ты где так вывалялась?! Что это за страшные чёрные пятна на куртке?

— А! Это грибной сок просочился! — засмеялась Света. — Ах, что я вам принесла! Такая вкуснятина! Сейчас покушаем!

И она, отвернув подол ветровки, вывалила на журнальный столик начавшие чернеть грибы. Вадим и Верочка отпрянули, а друг его, уже начавший дремать, резко проснулся и вжался подальше в спинку кресла.

— Убери эту гадость! — взвизгнула Верочка.

— У меня ещё есть! — сияла Света и вывалила ещё столько же из правого кармана. Она взяла один гриб, самый красивый и крепкий, и сделала шаг в сторону испуганного Вадима: — ты должен попробовать, милый!

— Сдурела?! Отстань!

— Нет, ты попробуешь!

Не успел Вадим и опомниться, как Света повалила его на спину и навалившись сверху, вся мокрая и с безумным блеском в глазах, стала запихивать гриб ему в рот. Одной рукой она с лёгкостью удерживала обе его изящные кисти, другой запихивала поганку в мычащий рот Вадима. Верочка с визгами выбежала в коридор надевать пальто и ботинки, а друг, буркнув «дела семейные, сами разберётесь», последовал примеру супруги. Пока Вадим беспомощно ревел под тяжестью тела Светы, гости столкнулись с проблемой закрытой двери. Света хищно прислушалась к их поискам. Её слух стал острым, как у зверя, и она поняла, что Верочка нашла ключ. Бросив первую жертву, Света влетела в коридор.

— Нет, нет, голубчики, сначала отведаете грибочков!

Верочка выронила ключ и, продолжая визжать, заперлась в ванной. Плача, она молила Свету успокоиться. Света подняла ключи, положила к себе в ветровку и оценила обстановку. Кто будет первым? Она решила сначала расправится с другом мужа, это было проще, потому что дверь в детскую была без внутреннего замка. Мужчина сопротивлялся, как мог, баррикадируя своим тельцем дверь, но Света одолела его влёгкую и мальчик отъехал вместе с дверью в угол. Плача и оседая на пол, он взмолился к разуму Светы. А Света же не хотела ничего плохого! Она просто жаждала сделать так, чтобы всем стало весело и хорошо! Скрутив его, как младенца, она запихала сквозь стиснутые зубы кусочек поганки ему в рот.

— Чшшш… Лучше не сопротивляйся, а то зубик нечаянно выломаю. Жалко зубик.

Тем временем оклемавшийся Вадим вызвал искусственную рвоту в горшок фиалок и схватил мобильный телефон. Выбежав на балкон, он набрал полицию.

— Алло! Полиция? У нас здесь преступление! Адрес…

— Милый, ну что же ты? Я же к тебе со всей душой…

На пороге стояла Света и картина эта напоминала фильм ужасов. От звука её голоса Вадим подпрыгнул и выронил телефон.

— Я исправлюсь, Светочка, я буду хорошим! Ты у меня самая красивая, умная, добрая…

Света улыбнулась и сгребла его в охапку.

— Там ещё грибочки остались. На тебя уже подействовало? Я пить хочу — сейчас попьём на кухне и продолжим накидываться. Как же весело! — хохотала Света. Она потащила Вадима на кухню, который болтался у неё под мышкой, как тряпичная кукла.

— Воду не хочу, сок тоже… — перебирала Света бутылки. — о, коньяк! Это как раз то, что нужно!

Выпив залпом две третьих бутылки коньяка, она протянула остатки мужу.

— Пей! И без фокусов!

Вадим послушно выпил. Всё лицо его было облеплено кусочками поганок, а вокруг рта размазался чёрный сок. Света погладила его по голове и обтёрла уголки рта, как ребёнку:

— хороший мальчик.

Вадим скульнул и заплакал. Света крепко прижала его к своей могучей груди и потащила спиной вперёд в супружескую спальню. Неожиданно её очень расслабило и захотелось полежать. Проходя мимо ванной, она услышала поскуливания Верочки и решила, что вернётся к ней попозже. Нечестно выйдет, если одна она не попробует грибов. В детской комнате отплёвывался от угощения любимый друг мужа. Света просияла от этих звуков. Заботливо уложив мужа на кровать, она легла рядом и, по-прежнему крепко прижимая его к себе, наваливаясь на его тщедушное тело своими телесами, заснула уже через пять минут самым крепким сном.

В воскресное утро Света проснулась поздно. Ночь она помнила смутно и склонялась даже к тому, что ей всё приснилось. Под её боком что-то зашевелилось и Света с удивлением обнаружила там мужа.

— Можно я схожу в туалет, пожалуйста, любимая? — умоляюще пролепетал Вадим.

— Конечно…

Вадим боязливо встал.

— Кхм!.. — кашлянула Света просто так, а муж почему-то подпрыгнул.

— Тебе чай или кофе, с-солнышко? — спросил Вадим, опасливо косясь на супругу.

— Кофе было бы недурно…

— Ты лежи, я принесу!

Через пять минут Света уже пила ароматный кофе. Потом она что-то вспомнила и ощупала карманы: среди смятых грибных шляпок не было ключей от квартиры. Вадим всё понял по её взгляду.

— Ключи в двери. Они ночью их вынули и сбежали. Негодяи! Больше и на порог их не пущу!

Света сладко потянулась и испытующе взглянула на мужа. Интересно, а сегодня, без грибов, она сможет на него подействовать?

— А-ну, ка! — приказала Света по-королевски. — ляг рядом со мной!

Вадим послушно лёг. Чего ожидать от жены, он не знал, поэтому боялся.

— Какой ты грязный, почему не умылся? — возмутилась Света. Она наслюнявила палец и потёрла щёку Вадима. — Поверни другую сторону!

Надо же, и тут послушался!

Потом Света сузила глаза и приказала строго:

— Иди умойся, зубы почисти и на кухне чтобы всё блестело, а не то… Ух!

Вадим шмыгнул за дверь.

Прошло два года. Не узнать Свету! Стала она стройной и подтянутой, в глазах задоринка, в жестах — уверенность и власть. Одеваться она стала элегантно и стильно, стрижку сделала модную, три раза в неделю у неё спортзал. Тот ужин с грибами она вспоминала с теплотой и благодарностью, ведь именно тот вечер стал последним для тирании Вадима — его крутые замашки отлично вытравились поганками из парка. Да и вообще надоел он ей, тряпка эта безвольная. Ей нужен более сильный мужчина, под стать её боевому характеру! Так что уже год, как Света живёт одна с дочерью: квартиру, благодаря разумности родителей, она отсудила себе, а Вадим отправился к маме с одним чемоданом вещей.

— Ты погляди сколько поганок навылазило! — возмутилась подруга, когда Света прогуливалась с ней в том самом парке. — И зачем они только нужны? Бесполезные, гадкие! Фу!

Света улыбнулась и склонила голову набок. Одна поганка казалась ей особенно милой.

— Ты даже не представляешь, какую они порой могут принести огромную пользу!