Ты на море с матерью собралась? А про ремонт у сестры забыла! — разгневанно бросил муж, услышав о моих сбережениях

Вероника перебирала тетради учеников, машинально отмечая ошибки красной ручкой. Мысли то и дело возвращались к вчерашнему разговору с матерью. Татьяна Сергеевна, всегда бодрая и энергичная, выглядела непривычно подавленной.

— У меня для тебя не очень хорошие новости, — мать присела на край дивана, растирая колено. — Была сегодня у врача.

— Что сказали? — Вероника отложила недомытую посуду и села рядом.

— Артроз прогрессирует. Нужно срочное лечение, иначе совсем ходить не смогу, — Татьяна Сергеевна достала из сумки медицинское заключение. — Врач настаивает на санаторно-курортном лечении. Говорит, только комплексная терапия поможет.

Вероника пробежала глазами по строчкам: «рекомендовано санаторно-курортное лечение… бальнеотерапия… грязелечение…»

— Мам, а сколько это стоит?

— Я узнавала, — Татьяна Сергеевна развернула рекламный буклет санатория. — Вот, двухнедельный курс. С проживанием, питанием и процедурами.

Увидев сумму, Вероника прикусила губу. На пенсию матери такое лечение было явно не по карману.

— Может, кредит взять? — предложила Татьяна Сергеевна.

— Нет, никаких кредитов! — Вероника решительно покачала головой. — Что-нибудь придумаем.

Весь вечер учительница провела за калькулятором, прикидывая возможные варианты экономии. Зарплата в школе не радовала, значительную часть приходилось отдавать мужу на общие расходы. Юрий настаивал на «справедливом» распределении семейного бюджета.

— Я что, должен один всё тянуть? — возмущался муж, когда Вероника пыталась оставить себе больше денег. — У нас равноправие!

В тот вечер, глядя на цифры в блокноте, Вероника приняла решение: будет копить тайно. Взяла дополнительные часы в школе, начала давать частные уроки по вечерам. На обед брала бутерброды из дома вместо столовой.

— Что-то ты похудела, — заметила коллега, Анна Павловна. — Может, приболела?

— Нет-нет, просто диету соблюдаю, — отмахнулась Вероника.

Каждый месяц учительница откладывала понемногу. Иногда совсем немного – тысячу-две, в удачные месяцы удавалось сэкономить побольше. Копилкой служила старая жестяная банка из-под печенья, надежно спрятанная на антресолях за зимними вещами.

Юрий, занятый своими делами, казалось, не замечал изменений в жизни жены. Главное – доля в семейный бюджет поступала исправно, а остальное его не интересовало.

Год пролетел незаметно. Вероника, пересчитав накопления, с удивлением обнаружила, что удалось собрать даже больше необходимого. Хватало на две путевки – для матери и для себя.

— Мам, собирайся, поедем вместе, — радостно сообщила дочь. — Я накопила!

— Откуда? — изумилась Татьяна Сергеевна. — Вероника, ты что, кредит взяла?

— Нет, честно копила весь год. Брала дополнительные часы, репетиторством занималась.

— А как же Юра? Он знает?

Вероника отвела глаза:

— Пока нет. Но это же мои деньги, заработанные сверх обычного. Я все обязательства перед семьей выполняла.

— Доченька, не нравится мне эта затея, — покачала головой Татьяна Сергеевна. — Нехорошо от мужа такое скрывать.

— Мам, я же для твоего здоровья старалась! — в голосе Вероники зазвучали слезы. — Неужели я не имею права распоряжаться своими сбережениями?

Вечером, собравшись с духом, Вероника решила рассказать мужу о накоплениях и планах на отпуск. Юрий сидел в кресле, просматривая что-то в телефоне.

— Юра, нам надо поговорить.

— М-м-м? — муж не отрывался от экрана.

— Помнишь, я говорила про мамины проблемы с суставами? — Вероника присела на подлокотник кресла. — В общем, я целый год копила и…

— Что значит копила? — Юрий наконец поднял глаза от телефона. — Какие еще накопления?

— Я брала дополнительные часы, занималась репетиторством. Это сверх того, что я отдаю в семейный бюджет.

— И сколько ты накопила? — в голосе мужа зазвучали металлические нотки.

Вероника назвала сумму. Юрий резко выпрямился в кресле:

— Мы тут с Кириллом ремонт у Светки затеяли, думали, как расходы поделить, а ты, оказывается, деньги в заначку откладывала?!

— Юра, это другое. Маме лечение нужно, — Вероника сжала кулаки. — У нее артроз прогрессирует.

— А у Светки потолок протекает! — Юрий вскочил с кресла. — Мы с Кириллом уже все распланировали, материалы присмотрели. А ты тут со своими путевками!

— Светлана месяц назад в лотерею выиграла, — тихо напомнила Вероника. — Крупную сумму.

— Ну и что? Она же сестра! — Юрий принялся мерить шагами комнату. — Родная кровь, между прочим. А твоя мать… Она и так проживет.

Вероника молча направилась в спальню. Нужно было успокоиться, собраться с мыслями. Но через час раздался звонок в дверь.

— Явились! — радостно воскликнул Юрий.

На пороге стояли Кирилл со Светланой. Сестра мужа, нарядная и довольная, прошла в комнату, бросив на Веронику надменный взгляд.

— А мы тут мимо проезжали, — Светлана устроилась в кресле. — Решили заехать, обсудить детали ремонта.

— Отличная идея! — Юрий достал блокнот. — Я тут прикинул расходы…

Вероника молча поставила чайник. Светлана, не дожидаясь приглашения, принялась выкладывать на стол образцы обоев и каталоги отделочных материалов.

— Вот, посмотрите, какая красота! — щебетала Светлана. — Обои итальянские, правда, дорогие…

— Ничего, осилим, — уверенно заявил Юрий. — Правда, Вероника?

Вероника вздрогнула:

— При чем тут я?

— Ну как же! — Светлана изобразила удивление. — Юра сказал, у тебя есть накопления.

— Эти деньги для маминого лечения, — Вероника поставила чашки на стол. — Ей санаторий нужен.

— Подумаешь, санаторий! — фыркнула Светлана. — Моя свекровь вон травки пьет, и ничего. А тут ремонт горит.

— Кстати, о ремонте, — вмешался Кирилл. — Мы уже договорились с бригадой, завтра нужен первый взнос.

Юрий потер подбородок:

— Слушай, Вероник, а где твоя заначка лежит? Давай хоть посмотрим, что там.

— Нет! — Вероника отступила к двери. — Это мамины деньги.

— Твоя мать даже не знает об этих деньгах! — повысил голос Юрий. — А я, значит, должен перед сестрой краснеть?

На следующий день Вероника вернулась с работы раньше обычного – отменили последний урок. Открыв дверь, замерла на пороге: вся квартира была перевернута вверх дном. Из спальни доносились звуки выдвигаемых ящиков.

— Юра? — Вероника бросилась в комнату. — Что ты делаешь?

Муж стоял на стремянке, методично обшаривая антресоли:

— Ищу документы на машину. Где-то тут лежали…

На полу валялись зимние вещи, коробки, старые журналы. А в руках Юрий держал знакомую жестяную банку.

— Так вот где ты их прятала! — торжествующе воскликнул муж.

— Отдай! — Вероника бросилась к стремянке, но Юрий уже спустился, крепко сжимая банку.

— Сейчас посмотрим, сколько ты тут накопила.

— Это мои деньги! Заработанные сверхурочно!

— Ты замужняя женщина, — отрезал Юрий. — Все в семье должно быть общим.

Вечером в квартире собрались родственники. Светлана с мужем, родители Юрия, даже двоюродная тетка приехала. Вероника сидела в углу дивана, чувствуя себя как на допросе.

— Ну что, невестушка, — начала свекровь, Раиса Петровна. — Рассказывай, как ты от семьи деньги прятала.

— Я не прятала, — Вероника расправила плечи. — Это мой дополнительный заработок.

— А почему не сказала никому? — поддержала свекровь Светлана. — Мы тут с ремонтом бьемся, а ты…

— Ты же в лотерею выиграла! — не выдержала Вероника. — Зачем тебе наши деньги?

— Вот! — торжествующе воскликнула Светлана. — «Наши деньги»! Сама признала, что они общие!

— Действительно, — протянула тетка. — В приличных семьях жены все мужу отдают. А эта…

— Мне нужно маме помочь, — Вероника чувствовала, как дрожит голос. — У нее болезнь прогрессирует.

— Ой, да ладно! — махнула рукой Светлана. — Все болеют. Вон, у меня потолок течет, того и гляди обвалится.

— И не стыдно тебе, Вероника? — покачала головой свекровь. — Мать свою выгораживаешь, а мужнину сестру бросаешь в беде.

— Какая беда? — Вероника вскочила с дивана. — У Светы есть выигрыш! А вы…

— Не смей! — прервал жену Юрий. — Не смей попрекать сестру! Она родная кровь!

— А моя мать, значит, чужая? — Вероника схватила сумку. — Знаете что…

Вероника достала из сумки папку с медицинскими документами и бросила на стол:

— Вот, полюбуйтесь! Заключение врачей, рентгеновские снимки, рекомендации. Без лечения мама может остаться инвалидом. Но вам же плевать, правда? Главное – итальянские обои в квартире свеженькие наклеить!

— Не смей говорить таким тоном! — вскочил Юрий.

— Буду! — Вероника впервые за много лет повысила голос. — Потому что устала молчать! Я год работала сверхурочно, экономила на всем, чтобы помочь маме. А вы… — учительница обвела взглядом собравшихся. — Вы тут устроили судилище из-за денег, которые я сама заработала!

— Ты забываешься! — Раиса Петровна поджала губы. — Мы твою мать приняли в семью…

— Приняли? — Вероника горько рассмеялась. — Вы ее ни разу домой не пригласили! Даже на праздники! Зато когда Светлане что-то нужно – все бегут помогать. А теща? Пусть травки пьет!

Светлана демонстративно отвернулась к окну. Кирилл принялся изучать узор на скатерти.

— Мы все решим по-семейному, — попытался вмешаться Юрий. — Отдашь деньги на ремонт, а потом…

— Что потом? — перебила Вероника. — Когда у мамы совсем суставы откажут? Или когда Светлана очередную блажь придумает?

— Ты переходишь все границы! — загремел муж. — Я запрещаю…

— Нечего тут запрещать, — Вероника направилась в спальню. — Я все решила.

Собирала вещи под гробовое молчание родственников. Сложила в сумку документы, теплую одежду, зубную щетку. Достала из шкафа жестяную банку с деньгами.

— Только попробуй! — прорычал Юрий, загораживая дверь.

— Что? Отнимешь силой? — Вероника посмотрела мужу в глаза. — Давай, покажи всем, какой ты защитник семейных ценностей.

Юрий отступил, побагровев от злости. Вероника вышла из квартиры, не оглядываясь. Села в такси и назвала адрес матери.

Татьяна Сергеевна, открыв дверь, всплеснула руками:

— Вероника! Что случилось?

— Собирайся, мама. Едем в санаторий.

— Прямо сейчас? — испугалась Татьяна Сергеевна. — А как же Юра?

— А что Юра? — Вероника устало опустилась на стул. — Он выбрал свою сторону. Теперь я выбираю свою.

Утром они уже были в поезде. Вероника смотрела в окно на проплывающие мимо пейзажи и думала о том, как странно устроена жизнь. Иногда нужно потерять что-то, чтобы обрести себя.

Телефон разрывался от звонков и сообщений. Юрий угрожал, требовал вернуться. Светлана строчила гневные тирады в мессенджере. Свекровь присылала длинные нотации о супружеском долге. Вероника отключила звук.

Две недели в санатории пролетели незаметно. Татьяна Сергеевна оживала на глазах – процедуры помогали, боли уменьшились. По вечерам они гуляли по территории, любовались закатом, говорили обо всем на свете.

— Доченька, — как-то сказала мать. — Ты не жалеешь?

— О чем?

— Что все так вышло. Может, стоило договориться, найти компромисс…

Вероника покачала головой:

— Знаешь, мам, я впервые за долгое время чувствую себя правой. И свободной.

По возвращении Вероника сняла небольшую квартиру недалеко от школы. Подала на развод. Юрий сначала бушевал, потом пытался давить через общих знакомых, наконец, прислал язвительное: «Ну и живи со своей мамашей!»

Прошел год. Вероника по-прежнему работала в школе, вела дополнительные занятия. Теперь все заработанное тратила по своему усмотрению – помогала матери с лекарствами, откладывала на будущее. Коллеги заметили, как она изменилась – расправила плечи, начала улыбаться.

— Ты прямо светишься! — заметила как-то Анна Павловна. — Влюбилась?

— В себя, — рассмеялась Вероника. — Представляешь, оказывается, это возможно.

Татьяна Сергеевна регулярно ходила на процедуры, занималась гимнастикой. Болезнь отступила, хотя и требовала постоянного внимания.

А недавно Вероника случайно встретила Светлану в магазине. Сестра бывшего мужа, завидев учительницу, демонстративно отвернулась. Только буркнула проходя мимо:

— Ты еще пожалеешь! Одна останешься!

Вероника только усмехнулась. Светлана так и не поняла главного – лучше быть одной, чем с теми, кто заставляет чувствовать себя одинокой.

Вечером, сидя с мамой за чашкой чая, Вероника разбирала старые фотографии. Вот она с Юрием в день свадьбы – счастливая, наивная. Вот семейный ужин у свекрови – натянутые улыбки, пустые разговоры.

— Знаешь, мам, — задумчиво произнесла Вероника, — иногда самое важное решение в жизни – это научиться говорить «нет». Даже тем, кого любишь.

Татьяна Сергеевна пожала дочери руку:

— Главное – научиться говорить «да» самой себе.

30 лет я терпела ваши унижения, Людмила Борисовна, а теперь вы требуете, чтобы я о вас заботилась? — с холодной улыбкой спросила

Римма заметила его на лекции по экономике. Олег сидел через два ряда впереди, и девушка невольно залюбовалась четким профилем и уверенной осанкой. Сын известного бизнесмена, он держался просто, но с достоинством, не кичась положением отца.

— Знаешь, кто это? — шепнула подруга. — Олег Воронцов, его отец владеет сетью магазинов.

Римма только пожала плечами. Какая разница, чей он сын? Главное — эта особая теплота в глазах, когда Олег улыбается, и то, как внимательно он слушает преподавателя, делая пометки в тетради.

Их первая встреча случилась в библиотеке. Римма допоздна готовилась к семинару, когда рядом опустился Олег:

— Можно присесть? Все места заняты.

От волнения Римма уронила карандаш. Олег поднял его и улыбнулся:

— Экономика? Давай помогу, я в этом неплохо разбираюсь.

Три часа пролетели незаметно. Они говорили о учебе, о книгах, о мечтах. Олег рассказывал о планах развивать семейный бизнес, Римма делилась историями о родном городке, где осталась мама-учительница.

— Проводить? — спросил Олег, когда библиотека закрывалась.

С того вечера они стали неразлучны. Олег восхищался целеустремленностью Риммы, ее умением находить радость в простых вещах. А Римма видела в любимом не сына богатых родителей, а надежного, умного парня с добрым сердцем.

Первый тревожный звоночек прозвенел, когда Олег привел Римму знакомиться с родителями. Людмила Борисовна, эффектная дама в дорогом костюме, смерила девушку оценивающим взглядом:

— Значит, из провинции? И чем занимаются ваши родители?

— Мама преподает в школе, — ответила Римма.

— Как мило, — протянула Людмила Борисовна. — А отец?

— Папа погиб десять лет назад. Был военным.

— О, теперь понятно, — свекровь многозначительно посмотрела на мужа. — Олежек, милый, можно тебя на минуточку?

Весь вечер Людмила Борисовна демонстративно обсуждала с сыном его бывшую одноклассницу Вику:

— Какая чудесная девочка выросла! И семья достойная, и образование прекрасное…

Олег морщился, но молчал. После ужина он долго извинялся перед Риммой:

— Не обращай внимания, мама просто беспокоится. Она привыкнет.

Но Людмила Борисовна не собиралась привыкать. Когда Олег объявил о решении жениться, свекровь устроила настоящую истерику:

— Ты губишь свою жизнь! Эта девочка из другого круга, она не поймет наших традиций, наших ценностей!

— Маме просто нужно время, — успокаивал невесту Олег.

Свадьбу сыграли скромную — Римма настояла, чтобы часть денег пошла на первый взнос за квартиру. Людмила Борисовна демонстративно пропустила церемонию, прислав вместо себя открытку: «Желаю счастья. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь».

Первый год семейной жизни казался сказкой. Олег работал в компании отца, Римма заканчивала университет. Они обустраивали маленькую съемную квартиру, строили планы, мечтали о детях.

А потом начались визиты свекрови. Людмила Борисовна приезжала без предупреждения, придирчиво осматривала квартиру:

— Боже, неужели нельзя купить нормальную посуду? Олежек, ты достоин лучшего! И эта кухня… Я даже не представляю, как ты здесь питаешься.

Римма сжимала зубы и молчала. Олег после таких визитов выглядел подавленным, но продолжал верить, что мать однажды примет его выбор.

Когда родился Сашенька, Римма надеялась, что свекровь смягчится. Но Людмила Борисовна нашла новый повод для придирок:

— Ребенок слишком худой! Ты точно правильно его кормишь? В наше время молодые матери лучше разбирались в уходе за детьми.

— Педиатр говорит, что вес в норме, — пыталась объяснить Римма.

— Педиатр! — фыркала свекровь. — Я вырастила сына без всяких педиатров, и посмотри, какой он у меня!

Каждый визит Людмилы Борисовны превращался в пытку. Свекровь критиковала все: как Римма одевает ребенка, как готовит, как ведет хозяйство.

— Олег, ты посмотри, в чем ходит твой сын! Неужели нельзя купить приличную одежду?

— Мам, у нас ипотека, мы пока экономим…

— Экономите? — Людмила Борисовна всплескивала руками. — На родном ребенке? Я же говорила, что эта девочка не готова к семейной жизни!

Римма стискивала кулаки и шла на кухню, чтобы не сорваться. Тридцать лет… Тридцать долгих лет она терпела насмешки, унижения, бесконечные придирки.

Но Римма не сдавалась. Когда Сашеньке исполнилось три года, молодая мать поступила на юридический факультет. По вечерам, уложив сына, склонялась над учебниками, готовилась к экзаменам.

— Зачем тебе это? — морщилась Людмила Борисовна. — Олежек прекрасно зарабатывает. Лучше бы за ребенком следила!

Но Римма уже научилась пропускать колкости мимо ушей. Красный диплом и первое место работы стали лучшим ответом на все придирки. Через пять лет упорного труда молодой юрист Римма Воронцова заработала репутацию блестящего специалиста.

— Представляешь, меня сегодня повысили до главного юриста! — радостно сообщила Римма мужу.

— Это прекрасно, милая! — Олег искренне гордился успехами жены.

— Повысили? — фыркнула вечером Людмила Борисовна, заехавшая «проведать внука». — И сколько для этого пришлось… постараться?

Олег резко побледнел:

— Мама, прекрати!

— А что такого? — свекровь невинно захлопала ресницами. — Я просто беспокоюсь. Ты так много работаешь, сынок, а жена по судам бегает…

Каждый семейный праздник превращался в демонстрацию «правильной жизни». Людмила Борисовна приглашала «приличное общество» — жен партнеров мужа, подруг юности.

— Посмотрите на Вику, — громко говорила свекровь за столом. — Такая элегантная, настоящая хранительница очага. А мой Олежек выбрал… карьеристку.

Римма молча разливала чай, привычно игнорируя шпильки. Но одного проигнорировать не смогла — как медленно угасает Олег. Муж все чаще задерживался на работе, жаловался на давление, постоянно пил таблетки.

— Тебе нужно отдохнуть, — просила Римма. — Давай возьмем отпуск, поедем на море…

— Не могу, — качал головой Олег. — Отец передал мне управление компанией, я должен оправдать доверие.

В тот черный день Римма была в суде. Звонок от секретарши прозвучал как гром среди ясного неба:

— Римма Андреевна! Олегу Петровичу плохо, вызвали скорую…

До офиса мужа Римма домчалась за пятнадцать минут. Но было поздо — обширный инфаркт не оставил шансов.

— Ты! — Людмила Борисовна указала дрожащим пальцем на невестку. — Это ты его убила! Своими скандалами, своей работой, своим эгоизмом!

— Бабуль , перестань, — Саша, уже шестнадцатилетний, обнял бабушку за плечи.

— Какая я тебе бабуля?! — взвилась Людмила Борисовна. — Ты весь в нее — такой же черствый, бездушный!

После похорон свекровь развернула настоящую кампанию. По городу поползли слухи — то о романе невестки с партнером мужа, то о растрате денег компании.

— Не обращай внимания, мам, — говорила дочь Лиза, родившаяся через год после Саши. — Все знают, какая ты на самом деле.

Римма и не обращала. Работала, воспитывала детей, пыталась сохранить в их памяти светлый образ отца. Людмила Борисовна постепенно отдалилась, перестала приезжать, только изредка звонила внукам по праздникам.

Прошло пятнадцать лет. Саша закончил экономический, принял управление отцовской компанией. Лиза выбрала медицину, работала в престижной клинике. Римма гордилась детьми — они выросли достойными людьми, несмотря на все пережитые потрясения.

Звонок от Людмилы Борисовны раздался субботним утром:

— Римма? — голос свекрови звучал непривычно тихо. — Мне нужно с тобой поговорить.

— Слушаю, — сухо ответила Римма.

— У меня рак. Четвертая стадия. Врачи говорят, нужен постоянный уход…

— И что вы хотите от меня? — Римма присела на край стола, чувствуя, как дрожат колени.

— Ты же все-таки жена моего сына… была, — в голосе Людмилы Борисовны появились просительные нотки. — Помоги мне. Я одна совсем…

— А где же Вика? — не удержалась Римма. — Где все ваши «приличные» знакомые?

— Римма, прошу… У меня никого больше нет.

— Никого? А внуки? Которых вы годами игнорировали? Которых даже не поздравили с окончанием университета?

В трубке повисло молчание. Потом Людмила Борисовна тихо произнесла:

— Я была неправа. Все эти годы… я была чудовищно неправа.

Римма прикрыла глаза. Перед внутренним взором пронеслись тридцать лет унижений, косых взглядов, ядовитых замечаний. Тридцать лет, которые отравили жизнь не только ей, но и Олегу…

— Знаете, Людмила Борисовна, — медленно произнесла Римма. — Я скажу детям. Пусть они решают.

Через неделю позвонила двоюродная сестра Олега, Наталья:

— Риммочка, я понимаю, между вами были сложности… Но Люда совсем плоха. Может, заберешь ее к себе? Все-таки столько лет были семьей.

— Семьей? — Римма горько усмехнулась. — А где была эта «семья», когда умер Олег? Когда дети оканчивали школу? Когда Лиза выходила замуж?

Вечером Римма собрала детей. Саша хмурился, вертя в руках чашку с остывшим чаем. Лиза нервно постукивала пальцами по столу.

— Что будем делать? — спросила Римма. — Решайте вы.

— А что тут решать? — Лиза встала и прошлась по кухне. — Помнишь, мам, как бабушка не пришла на мой выпускной? Сказала, что у нее важная встреча с подругами. А потом выложила фотографии из ресторана…

— Или как она распускала слухи про маму после смерти отца, — добавил Саша. — Мне до сих пор партнеры по бизнесу иногда намекают на какие-то мутные истории.

— Я все понимаю, — вздохнула Римма. — Но человек болен…

— Мам, — Лиза обняла мать за плечи. — Ты и так всю жизнь терпела ее издевательства. Хватит.

На следующий день Римма отправилась к свекрови. Людмила Борисовна заметно сдала — исчезла прежняя надменность, поблекли крашеные волосы, модный костюм висел как на вешалке.

— Проходи, — свекровь указала на кресло. — Что решили?

— Я поговорила с детьми, — Римма осталась стоять. — Знаете, Людмила Борисовна, я тридцать лет молчала. Молчала, когда вы намекали всем на мое «неподходящее» происхождение. Молчала, когда вы пытались настроить против меня Олега. Молчала, когда вы ухмехались над моей матерью …

— Я просто хотела лучшего для сына! — попыталась перебить свекровь.

— Лучшего? — Римма подошла к окну. — А помните, как вы рассказывали всем, что я «испортила» Олегу жизнь? Что из-за меня он много работает? Хотя именно вы постоянно твердили ему про ответственность перед семьей, про необходимость «держать марку»…

Людмила Борисовна опустила голову:

— Я не думала…

— Нет, вы прекрасно все понимали, — Римма развернулась к свекрови. — Даже когда Олег умер, вы не смогли просто помолчать. Обвинили меня, распустили грязные сплетни. А знаете, что самое страшное? Вы лишили своих внуков бабушки. Такой, какой она должна быть — любящей, понимающей, поддерживающей.

— Думаешь, мне не больно? — голос Людмилы Борисовны дрогнул. — Я вижу, какими выросли Саша и Лиза. Умными, успешными… Но они чужие. Совсем чужие.

— А кто в этом виноват? Вы сами отгородились от них своей гордыней, своими представлениями о «правильной» жизни.

Римма достала из сумки папку:

— Здесь информация о частном пансионате. Хороший уход, квалифицированный персонал. Я договорилась, вас готовы принять в любой момент. Все расходы берет на себя Саша.

— Значит, в богадельню? — горько усмехнулась Людмила Борисовна.

— Это не богадельня. Это достойное место, где за вами будут ухаживать профессионалы. Мы с детьми решили, что так будет лучше для всех.

— А ты… ты будешь приезжать? — в голосе свекрови проскользнула надежда.

Римма покачала головой:

— Нет, Людмила Борисовна. Я устала. Тридцать лет унижений — это слишком много. Саша будет навещать вас, когда сможет. Лиза… не знаю. Это ее решение.

— Я ведь правда раскаиваюсь, — прошептала свекровь. — Все эти годы… я была чудовищно несправедлива.

— Знаете, — Римма остановилась в дверях, — когда-то я мечтала услышать от вас эти слова. Но сейчас… сейчас уже слишком поздно.

Прошел год. Людмила Борисовна жила в пансионате, в уютной светлой комнате с видом на сад. Саша заезжал раз в месяц — привозил фрукты, рассказывал новости. Лиза прислала открытку на Новый год. Римма не появлялась.

Долгими вечерами Людмила Борисовна перебирала старые фотографии. Вот Олег с Риммой в день свадьбы — такие молодые, счастливые. Маленький Саша делает первые шаги. Лиза с косичками идет в первый класс…

— Мне принести чай? — заглянула медсестра.

— Спасибо, Танечка, попозже, — Людмила Борисовна отложила альбом. — Скажите… А здесь часто приезжают родные?

— По-разному бывает, — пожала плечами медсестра. — К кому-то каждую неделю, к кому-то раз в год…

— А вот если человек сам всех оттолкнул… Есть шанс все исправить?

Медсестра присела на край кровати:

— Знаете, Людмила Борисовна, нет такой обиды, которую нельзя простить. Главное — искренне раскаяться и попросить прощения.

— А если не простят?

— Значит, придется жить с этим. И помнить, что каждый поступок имеет свои последствия.

Людмила Борисовна кивнула и снова взяла альбом. На последней странице была фотография с выпускного Лизы — та самая, на которую свекровь не пришла, предпочтя встречу с подругами. Внучка сияла в белом платье, Римма с гордостью обнимала дочь, Саша корчил смешную гримасу…

— Господи, что же я наделала, — прошептала Людмила Борисовна, и первая за многие годы искренняя слеза скатилась по морщинистой щеке.