Ты думал, что молодая будет лучше? А теперь хочешь назад? — с издевкой сказала жена

Рита смотрела на экран телефона, где светилось сообщение от коллеги: «У Артёма сегодня в кабинете видела какую-то девушку. Сидели очень близко, смеялись». Телефон в руках показался вдруг невероятно тяжёлым.

Десять лет. Десять лет совместной жизни промелькнули перед глазами, как кадры старой киноплёнки. Рита отложила телефон и прошла на кухню. Руки машинально потянулись к чайнику — привычка заваривать чай в минуты волнения появилась ещё в студенческие годы.

Артём познакомился с Ритой, когда только начинал свой путь в IT-компании. Рита уже тогда была ведущим специалистом в рекламном агентстве. Она сразу разглядела в нём потенциал, поддерживала все начинания. Когда Артём дважды терял работу из-за сокращений, именно Рита держала их семейный бюджет на плаву.

— Ритуля, ты же понимаешь, это временно, — говорил тогда Артём, виновато опустив глаза. — Я обязательно найду что-то стоящее.

— Конечно найдёшь, — Рита обнимала мужа, чувствуя, как напряжены его плечи. — У тебя всё получится.

Елена Петровна, мать Артёма, с самого начала была против их брака. На семейных встречах свекровь не упускала случая кольнуть невестку:

— Артёмушка, вот у Славика жена — настоящая хранительница очага. Дома сидит, борщи варит, а не по офисам бегает, — Елена Петровна демонстративно поправляла скатерть. — А у вас Рита всё карьеру строит. Разве это правильно?

Рита научилась пропускать эти замечания мимо ушей. В конце концов, не свекрови решать, как им с Артёмом жить. Но последние полгода что-то неуловимо изменилось. Артём словно отдалился, всё чаще задерживался на работе.

— Проект сложный, надо закончить, — бросал он, возвращаясь домой за полночь.

Рита замечала новую рубашку, дорогой парфюм, тщательно уложенные волосы. Раньше Артём не особо следил за внешностью, предпочитая простые футболки и джинсы.

— Ты изменился, — как-то заметила Рита за ужином.

— В каком смысле? — Артём дёрнул плечом, не поднимая глаз от тарелки.

— Стал другим. Отстранённым.

— Глупости. Просто много работы.

Елена Петровна будто почувствовала неладное — зачастила в гости. Всё чаще заводила разговоры о том, как важно мужчине чувствовать себя главным в семье.

— Вот ты, Рита, всё сама да сама. А мужчине что остаётся? — свекровь качала головой. — Артёмушке нужна забота, внимание. А ты вечно на работе пропадаешь.

Рита хотела возразить, что именно её работа позволила им купить квартиру, машину, ездить в отпуск. Что пока Артём искал себя, она тянула их бюджет. Но промолчала — не хотела очередного скандала.

Новая сотрудница появилась в компании Артёма два месяца назад. Настя, двадцать пять лет, специалист по маркетингу. Рита видела её мельком на корпоративе — хрупкая блондинка с кукольным личиком.

— Представляешь, какая она бестолковая, — рассказывал тогда Артём. — Элементарных вещей не знает, приходится всё объяснять.

Теперь эти слова звучали иначе. Рита вспомнила, как на том же корпоративе Настя смотрела на Артёма — с восхищением, как на наставника и гуру. Хвалила его проекты, смеялась над шутками. А он словно распрямил плечи, помолодел лет на десять.

Звонок телефона вырвал Риту из воспоминаний. Елена Петровна.

— Риточка, ты дома? Зайду на минутку, разговор есть.

Рита глянула на часы — половина двенадцатого. Какой разговор в такое время? Но свекровь уже спускалась по лестнице — жила этажом выше.

Елена Петровна влетела в квартиру, даже не разуваясь:

— Я всё знаю! — свекровь плюхнулась на стул. — Мне Людмила Васильевна рассказала. Её племянница в этой же компании работает.

— Что знаете? — Рита присела напротив, чувствуя, как задрожали пальцы.

— Про Настеньку эту. Хорошая девочка, между прочим. Скромная, добрая. И готовит прекрасно — Артёмушка говорил, она ему обеды на работу носит.

Рита медленно поднялась со стула. Кухня вдруг показалась слишком маленькой, душной.

— Значит, обеды носит, — Рита открыла окно. Свежий воздух хлынул в комнату. — И давно?

— Да уже месяца два, наверное, — Елена Петровна поправила причёску. — Ты же вечно занята, некогда тебе о муже позаботиться. А мужчине внимание нужно, забота.

Рита молча достала телефон, открыла сообщения от Артёма. Вот оно — короткое «Задержусь сегодня». И ещё одно, и ещё… Два месяца отговорок.

— Знаете, Елена Петровна, — Рита положила телефон на стол, — давайте дождёмся Артёма и поговорим все вместе.

— О чём говорить? — Ты сама виновата. Вечно твоя карьера на первом месте. А теперь удивляешься, что сын нашёл ту, которая его ценит.

Елена Петровна ещё что-то говорила, но Рита уже не слушала. В сумочке завибрировал рабочий телефон. Новое сообщение. Рита машинально открыла его и замерла — Артём случайно отправил ей переписку, предназначенную Насте.

«Дома меня не понимают. Рита вечно давит своими успехами. С тобой всё по-другому, легко и просто. Может, встретимся сегодня?»

Следом прилетело испуганное: «Прости, не то окно».

— Вот и хорошо, что ошибся, — Рита развернула телефон экраном к свекрови. — Теперь не придётся ждать его возвращения.

Елена Петровна пробежала глазами сообщение:

— И правильно пишет! Ты его совсем затюкала своей самостоятельностью.

Входная дверь хлопнула — Артём вернулся домой. Замер на пороге кухни, переводя взгляд с матери на жену.

— Что происходит?

— Это ты мне расскажи, — Рита протянула телефон. — Про Настю, например. Про обеды. Про то, как дома тебя не понимают.

Артём побледнел, но быстро взял себя в руки:

— А что тут рассказывать? Да, у нас с Настей отношения. Она молодая, весёлая, не пилит меня. Я с ней чувствую себя мужчиной, а не вечно виноватым неудачником.

— Артёмушка, правильно! — Елена Петровна вскочила, хлопая в ладоши. — Я всегда говорила, что Рита тебе не пара.

Рита смотрела на этих двоих и не узнавала человека, с которым прожила десять лет. Куда делся тот Артём, который радовался её успехам? Который говорил, что гордится своей умной женой?

— Знаешь, что? — Рита открыла шкаф и достала чемодан. — Собирай вещи. Хочешь лёгкой жизни — вперёд. Только потом не приходи, когда твоя Настя найдёт кого побогаче.

— Да как ты смеешь! — вспыхнула Елена Петровна. — Настенька не такая!

— Конечно не такая, — Рита начала методично складывать вещи мужа в чемодан. — Она просто молодая девочка, которой нравятся дорогие подарки и рестораны. Интересно, она знает, что половину твоей зарплаты съедает кредит за машину? Или что квартира записана на меня?

Артём дёрнулся:

— При чём тут это? Ты опять начинаешь про деньги?

— Нет, я заканчиваю. Вот твои вещи, вот дверь. Документы на развод сам придёшь заберёшь в ЗАГСе.

Артём взял чемодан, но медлил уходить:

— Может, нам стоит всё обсудить? Ты же понимаешь, десять лет просто так не перечеркнёшь…

— Ты их уже перечеркнул, — Рита устало прислонилась к стене. — Иди. Настя ждёт.

Елена Петровна потянула сына за рукав:

— Пойдём, сынок. Поживёшь пока у меня, а там и с Настенькой всё наладится.

Когда за ними закрылась дверь, Рита медленно осела на пол. Десять лет. Десять лет любви, поддержки, общих планов — всё разбилось о желание мужа почувствовать себя значимым рядом с молоденькой девочкой.

Следующие недели пролетели как в тумане. Рита погрузилась в работу, взяла новый проект, который давно откладывала. По вечерам ходила в спортзал — физическая усталость помогала не думать. Подруги звали в бар, знакомили с кем-то, но Рита только отмахивалась.

А потом начались звонки. Артём писал почти каждый день. Сначала требовал делить имущество, угрожал судами. Потом заговорил другим тоном — просил прощения, вспоминал прошлое. Рита не отвечала.

— Знаешь, что я поняла? — сказала Рита подруге за чашкой кофе. — Я не злюсь на Настю. Она молодая, ей хочется красивой жизни. Обидно другое — Артём десять лет делал вид, что гордится мной, а на самом деле страдал от моих успехов.

— Ты сильная, — подруга сжала её руку. — Справишься.

— Уже справилась.

Через месяц Рита случайно встретила Настю в торговом центре. Молодая любовница бывшего мужа выглядела недовольной:

— Он же нищий! — пожаловалась Настя, не стесняясь. — Зарплата средняя, всё на кредиты уходит. А мне что, в дешёвых кафе сидеть? Я думала, он правда крутой специалист, а он… — Настя махнула рукой.

Рита молча развернулась и ушла. Через неделю она узнала, что Настя начала встречаться с директором их отдела.

Елена Петровна заходила несколько раз — забрать оставшиеся вещи сына. В последний визит не выдержала:

— Зря ты так с ним. Он же любит тебя, просто запутался.

— Любит? — Рита рассмеялась. — Знаете, Елена Петровна, я десять лет старалась быть хорошей женой. Поддерживала его, верила в него. А вы всё это время внушали сыну, что он жертва успешной жены. Теперь пожинайте плоды.

— Что ты имеешь в виду?

— Да так, ничего. Просто ваш сын теперь спит на вашем диване, пьёт по вечерам и не может поверить, что его бросила двадцатипятилетняя девочка ради первого же богатого ухажёра.

Елена Петровна поджала губы, но промолчала. В глубине души свекровь понимала — Рита права. Артём превратился в тень себя прежнего. Каждый вечер возвращался пьяным, жаловался на жизнь и просил прощения у портрета бывшей жены.

Прошло три месяца. Рита сделала в квартире ремонт, о котором давно мечтала — светлые стены, новая мебель, никаких напоминаний о прошлой жизни. На работе её повысили до руководителя отдела. Жизнь налаживалась, пока однажды вечером в дверь не позвонили.

Артём стоял на пороге — трезвый, в новом костюме, с букетом любимых Ритиных пионов.

— Я всё понял, — голос бывшего мужа дрогнул. — Можно войти? Поговорим?

Рита молча открыла дверь. Артём замер на пороге — квартира изменилась до неузнаваемости.

— Присядешь? — Рита указала на кресло. — Чай, кофе?

— Ничего не нужно, — Артём опустился в кресло, теребя в руках букет. — Я просто хочу сказать… Ты была права. Во всём права. Я идиот, который повёлся на красивую картинку. Настя… она просто использовала меня. А я предал тебя, нашу семью, всё, что мы строили десять лет.

В дверь снова позвонили. На пороге стояла Елена Петровна:

— Артёмушка, я знала, что найду тебя здесь! — свекровь решительно шагнула в квартиру. — Риточка, ну хватит уже. Сын осознал, раскаивается. Вы же столько лет вместе прожили!

Рита смотрела на незваных гостей и чувствовала, как внутри растёт раздражение. Неужели они думают, что можно вот так просто вернуть всё назад?

— Елена Петровна, вы правда считаете, что достаточно просто прийти с цветами и извинениями? — Рита подошла к окну. — После всего, что вы наговорили обо мне? После того, как настраивали сына против меня все эти годы?

— Я желала ему добра! — вскинулась свекровь. — Просто хотела, чтобы он был счастлив.

— Нет, мама, — Артём вдруг поднялся. — Ты не добра желала. Ты просто не могла смириться, что я живу своей жизнью. Всё пыталась доказать, что твой способ — единственно верный.

Елена Петровна охнула, прижала руку к груди:

— Как ты можешь? Я же мать! Я всю жизнь…

— Всю жизнь пыталась сделать из меня марионетку, — перебил Артём. — А я позволял. И в итоге потерял самое дорогое.

Рита наблюдала за этой сценой и думала о том, как странно устроена жизнь. Три месяца назад она готова была умереть от боли и обиды. А сейчас смотрит на бывшего мужа и свекровь — и не чувствует ничего, кроме лёгкой грусти.

— Знаете что, — Рита повернулась к ним. — Я вам благодарна. Правда. Вы преподали мне важный урок — никогда нельзя позволять другим решать, как тебе жить.

— Рита, прошу, — Артём сделал шаг к ней. — Дай нам шанс. Я всё исправлю.

— Поздно, Артём. Я больше не та женщина, которую ты предал. И знаешь что? Мне нравится быть собой — без оглядки на чужое мнение.

Елена Петровна всхлипнула:

— Значит, так и будешь одна? Эгоистка!

— А вот теперь точно уходите, — Рита распахнула дверь. — Оба. И не возвращайтесь.

Когда за бывшими родственниками закрылась дверь, Рита подошла к зеркалу. Из отражения на неё смотрела уверенная женщина с прямой спиной и спокойным взглядом. Три месяца назад она думала, что жизнь кончена. А оказалось — только начинается.

Телефон звякнул — сообщение от коллеги: «Есть интересный проект в Европе. Нужен руководитель. Подумай?»

Рита улыбнулась. Раньше она бы испугалась таких перемен. Но теперь… Теперь она знала: нет ничего страшнее, чем потерять себя, пытаясь угодить другим.

Через неделю Рита случайно встретила Артёма в супермаркете. Бывший муж выглядел потерянным.

— Как ты? — спросил он, разглядывая её новую стрижку и деловой костюм.

— Прекрасно, — Рита искренне улыбнулась. — Я наконец-то живу своей жизнью.

Артём кивнул:

— Я рад за тебя. Правда рад. И… прости меня. За всё.

— Уже простила, — Рита развернула тележку. — Прощай, Артём.

Вечером она сидела на балконе, глядя на закат. В бокале искрилось белое вино, а на столике лежал билет в Париж — её новый проект начинался через месяц. Внизу шумел город, впереди ждала целая жизнь, и впервые за долгое время Рита чувствовала себя по-настоящему свободной.

Самая лучшая невестка

Когда сын Виталий сообщил Инге Фёдоровне, что решил жениться, она даже обрадовалась. Всё-таки 36 лет уже, мужчина видный, материально обеспеченный, как говорится, при хорошей должности, квартира, машина. Но чем ближе подступала дата знакомства с будущей невесткой, тем больше Инга Фёдоровна начинала нервничать и накручивать себя. Сынок-то единственный, и хоть жил давно отдельно от матери, но множество забот о нём Инга Фёдоровна по-прежнему возлагала на себя: два раза в неделю приезжала к сыну прибрать, приготовить, нагладить рубахи и прочее.

— Мам, ну я ж не маленький уже, думаешь, котлет себе не нажарю или рубаху не поглажу? – Виталий укоризненно смотрел на мать.

— Да я так, по привычке. Да и дел у тебя полно, а у меня времени свободного. И вообще, кто лучше родной матери позаботится о сыне? Хорошо, если жена путёвая попадётся. Как погляжу, какие нынче барышни… — Инга Фёдоровна сочувствующе покачала головой, вспомнив, отчего-то восемнадцатилетнюю внучку коллеги по работе Ольги Петровны. Приходила как-то, страшно подумать: джинсы все в дырах, футболка, как балахон висит, волосы короткие, как у мальчишки, и зелёные, а из носа торчит что-то на подобии колючей проволоки. Разве ж так девушка должна выглядеть? А Ольга Петровна на замечание Инги Фёдоровны только рассмеялась:

— Да это ж мода сейчас такая. Лишь бы голова на плечах была. А Машенька у нас на экономический на бюджет поступила. И сердце какое доброе – волонтёром в приюте для животных днями и ночами пропадает. Волосы что, их и отрастить и перекрасить можно в любое время.

«Да что там может быть в такой зелёной голове? А из ноздрей, ещё скажи, это как раз острый ум выпирает?» — Подумала про себя тогда Инга Фёдоровна, но вслух ничего не сказала.

— Не переживай, мама, обязательно путёвую выберу. – Виталий передразнил мать и рассмеялся.

Инга Фёдоровна, конечно, догадывалась, что в жизни сына были женщины, но Виталий её никогда ни с кем не знакомил.

— Вот как пойму, что та самая, тогда и познакомлю. – Успокаивал он мать. Инга Фёдоровна понимающе кивала. В том числе и поэтому сейчас волнение её нарастало с каждым днём: стало быть «та самая». А Виталий наотрез отказывался говорить о ней что-то заранее и на все расспросы матери отвечал:

— Скоро сама всё увидишь и узнаешь. Я уверен, Уля тебе понравится.

Ульяна значит, хорошее имя. Инга Фёдоровна рисовала себе в воображении симпатичную миниатюрную, а, может, наоборот пухленькую женщину, милую, домашнюю, уютную. Такая и обед приготовит, и порядок наведёт, а там и детки пойдут, хорошей мамой станет. Нравилось ей и то, что на смотрины Ингу Фёдоровну пригласили в квартиру невесты: сразу можно будет оценить, какова хозяйка, всё-таки, единственного сына отдаёт. – При мысли об этом Инге Фёдоровне опять стало грустно.

Но вот, наконец, долгожданная суббота. Инга Фёдоровна принарядилась, поправила освежённую накануне в парикмахерской причёску и решила, что ещё успеет сходить в ту самую кондитерскую в конце квартала. Не идти же и впрямь с пустыми руками, хотя сын настаивал, чтоб мама не заморачивалась об этом. В кондитерской продавали удивительные пирожные, кексы и торты ручной работы, ими-то и решила удивить избранницу сына Инга Фёдоровна. Стуча невысокими каблучками в приподнятом настроении она буквально влетела в кондитерскую. И да, именно влетела, потому как запнулась на входе и по инерции полетела вперёд, прямо на подходящего в это время к выходу мужчину с большим стаканом кофе. Крышечка со стакана от столкновения с Ингой Фёдоровной исчезла где-то под крайним столиком, а часть его содержимого оказалось на новом платье самой Инги Фёдоровны.

— Вы что, глаза дома забыли?! – Набросилась на мужчину Инга Фёдоровна.

— Прошу прощения, сейчас мы всё исправим. Вы не обожглись? – Мужчина кинулся за салфетками. – Химчистку я оплачу. – Успокаивал он при этом. Но Ингу Фёдоровну было уже не остановить. Раскричавшись на всё кафе, она закончила тем, что, если б такой седой болван, как этот мужчина, сидел бы дома, как ему пенсионеру и положено, а не расхаживал в подростковом костюме по приличным заведениям, то ничего бы не случилось. Мужчина в ярком спортивном костюме, действительно, седой, но вполне моложавый, пытался вставить хоть слово в своё оправдание, хотя и оправыдываться ему по сути было не за что, Инга Фёдоровна ведь сама на него налетела. Но женщина не слушая никого и ничего, прокричавшись пулей вскочила из кондитерской и быстрым шагом удалилась.

Настроение Инги Фёдоровны было испорчено, как и платье. Хорошо, что время ещё оставалось, можно было переодеться, да и настроение ещё можно было поднять, мыслью о том, как чудесно пройдёт знакомство с невесткой.

— Добрый день, проходите! Уже иду. – Раздался из глубины коридора хрипловатый голос.

«Неужто приболела? Нужно было отменить всё» — пронеслось в голове Инги Фёдоровны, пока они с сыном проходили в квартиру. И тут из комнаты вышла женщина, по взгляду на которую Инга Фёдоровна сразу поняла, простуда тут не при чём, это всё алкоголь, никотин и, может, даже наркотики. Высокая, худая, заметно даже в мешковатых штанах, простая чёрная майка, а то, что Инга Фёдоровна сперва приняла за цветные рукава, оказалось разноцветными татуировками. На голове, а точнее на одной её половине какой-то спутанный клубок змей, часть из которых розового цвета, вторая же половина головы была частично выбрита.

Инга Фёдоровна нервно сглотнула, собираясь с порога высказать своё мнение, но женщина ласково прильнула к Виталию, который нежно чмокнул её в щёку, и мило улыбнулась будущей свекрови:

— Добрый день. Очень рада, наконец-то, с вами познакомиться. Виталий так много рассказывал о том, какая чудесная у него мама. – Сказала она. И Инга Фёдоровна отметила, что улыбка делает лицо женщины симпатичным. И, глаза, вроде, добрые, отметила Инга Фёдоровна, но тут же отогнала от себя эту мысль. – А моя мама, умерла, когда мне было восемь. Меня воспитывал отец. Я вас сегодня обязательно познакомлю, только он чуть задерживается. – Продолжала Ульяна, провожая гостей в комнату.

«Всё ясно! Отец наверняка, начал пить, после смерти жены, девочка росла без надзора, дурные компании и прочее. Одно непонятно, где мой Виталий мог её встретить?» — Сокрушалась про себя Инга Фёдоровна, пока усаживались за стол.

— И где же вы познакомились? – Первым делом, косо глядя на сына, спросила Инга Фёдоровна.

— По работе начали общаться. Потом уже как-то на другие темы перешли. – Улыбнувшись ответила Ульяна и с нежностью посмотрела на Виталия.

«По какой работе? – Удивилась про себя Инга Фёдоровна. – Мой сын работает начальником отдела международного кредитования в крупном банке! А ты где можешь работать с такой внешностью?» А в слух, стараясь сохранять спокойствие, спросила:

— Очень интересно и кем вы работаете, Ульяна?

— Переводчиком в одной международной компании.

— Что же в вашей международной компании нет дресс-кода? – Не сдержалась Инга Фёдоровна и с неприязнью посмотрела ещё раз на руки и причёску женщины.

— Я работаю на удалёнке из дома. – Объяснила Ульяна и рассмеявшись добавила. – С причёской – это эксперимент ещё с летнего отпуска. Дреды – модно сейчас.

— Живенько, весело. – Поддержал Виталий. Инга Фёдоровна поморщилась:

— Модно – это для молодёжи. Но вы то, взрослые люди.

— Мне тридцать. Прекрасный возраст. Хотя, думаю, и в сорок и в пятьдесят, и в шестьдесят я буду открыта для экспериментов. Возраст – всего лишь цифра в паспорте. – Пожала плечами Ульяна. – Что же вы ничего не едите? Виталик, поухаживай за мамой. – Сменила она тему.

Стол, как отметила Инга Фёдоровна был накрыт и сервирован достойно. Да и вся обстановка в квартире не напоминала об отце алкоголике и отсутствии воспитания и вкуса у Ульяны. Напротив, всё было гармонично, словно для каждой вещи тщательно подбирали место, да и чистота была удивительная.

— Попробую. – Нахмурив брови и глядя на тарелки согласилась Инга Фёдоровна. – Только вот видно, Ульяна, что готовить вы совсем не умеете или поленились. Еда-то явно из ресторана заказана. А Виталик мой любит домашнюю еду.

— Отчего же? Это я сама готовила. У меня не только страсть к языкам, но и к кухне разных стран. Виталику нравится. Сегодня решила приготовить по классическим рецептам средиземноморской кухни. – Было видно, что Ульяна огорчилась. – Прошу прощения, моё упущение: надо было уточнить заранее, что вы предпочитаете. Не очень гостеприимно с моей стороны. Если вам не по вкусу, могу предложить винегрет и рубленные куриные котлеты, они вчерашние, правда. – Совсем растерявшись закончила Ульяна.

— Ну что ты, Уль, всё очень вкусно. Сибас с картофелем просто великолепен. – Искренне поддержал любимую Виталий. – Правда мама? – Он посмотрел на мать, давая понять, что можно быть и поделикатнее. Инга Фёдоровна молча попробовала предложенные блюда, оказалось, действительно, вкусно. Но чем-то задеть Ульяну её всё же хотелось:

— Вы, уж простите меня Ульяна, но вы, наверное, много курите. Голос у вас хрипловатый. А Виталий с детства склонен к аллергиям разного рода, категорически не переносит табачный дым. – Сказала она, почти победно глядя на Ульяну.

— Мама, Ульяна не курит. Да и у меня давно уже нет аллергии ни на что. – Виталий явно начинал терять терпение, от замечаний матери.

— Голос, это у меня в маму. Она ведь была джазовой певицей. Первый ресторан папа открыл специально для неё, чтоб она могла выступать на сцене, но уже не разъезжать по концертам. Ведь тогда уже родилась я. – Ульяна повеселела, видимо, вспомнив детство и родителей.

«Владелец ресторана? Певичка у барной стойки? Что за дешёвая мелодрама? – Пронеслось в голове Инги Фёдоровны. – Тогда уж точно было так: муж застукал жену в объятых поклонника, рассвирепел, убил обоих, сел в тюрьму, потерял бизнес, вышел и спился. А дочь, видимо, воспитывала бабушка».

— Авария, мама была за рулём, пьяный водитель вылетел на встречку. Я сидела на заднем сиденье, мне тоже досталось. – Ульяна показала руку, где татуировками искусно были заретушированы несколько шрамов. – С ногами были проблемы, хорошо, что отец всегда был рядом. Справились. – Закончила Ульяна, улыбнувшись с лёгкой грустью в глазах.

Вот тут бы Инге Фёдоровне совсем по другому себя повести, посочувствовать, но нет, что-то её так и подстёгивает:

— А своих детей, Ульяна, вы хотите? Виталий очень хочет. Но ведь дети – это большая ответственность, им и времени уделять много нужно, а у Виталия работа, сами понимаете, ответственная, бывает, что времени ни на что не хватает. Тут уж основная забота о детях на жену ляжет, да и как иначе, мама – это мама.

— Хочу. – Снова улыбнулась Ульяна, посмотрев на Виталика. – Мы уже думали, об этом. Двоих это точно, а, может, и троих. Я ведь детей очень люблю, поэтому на педагога и училась. – Начала объяснять Ульяна, но Инга Фёдоровна её перебила и, опять торжествуя, мол, поймала на лжи:

— Вы же, Ульяна, говорили, что иняз заканчивали, на переводчика учились?

— Это второе высшее. Первое – педагогический, учитель иностранного языка. Красный диплом, шесть смен практики в пионерских лагерях. – Рассмеявшись, видимо, вспомнив весёлые летние каникулы, проведённые с детьми, объяснила Ульяна. – Потом всё же потянуло языками глубже заниматься, вот и пошла на иняз. А через два года у меня уж Марк родился, ему сейчас пять, так что опыт воспитания детей у меня есть. – Успокоила, как ей показалось, Ульяна.

— Что? У вас есть ребёнок? – Глаза Инги Фёдоровны округлились. – И где же он? И где его отец? — Инга Фёдоровна сыпала вопросы, а сама под столом пыталась попасть по ноге сына: одумайся, мол, да она же просто разведёнка, которая только и хочет повесить на тебя себя и ребёнка. Ульяна, словно не замечая ничего объяснила совершенно спокойно:

— Отец Марка кубинец, учился на два курса старше. Серьёзных чувств у нас не было, а о беременности я узнала, когда Кондаро уехал. Зарабатывала я уже тогда хорошо, да и папа помог бы если что, поэтому решили не сообщать ему, не обременять алиментами, да и мало ли как вообще он мог отреагировать. Потом, когда Марк подрастёт, если захочет, пусть знакомяться. А как можно было отказаться от ребёнка или сделать аборт, ведь, согласитесь, дети – большое счастье.

— Мда. – Только и смогла ответить Инга Фёдоровна.

— Марк – замечательный мальчик. – Подтвердил Виталий, глядя на мать. — Да ты сама скоро убедишься. Кстати, Ульян, что-то их слишком долго нет. – Ульяна бросила взгляд на часы, но тут в коридоре послышался шум.

— Bonsoir Madame!- Галантно поклонившись и протягивая Инге Фёдоровне небольшой, но элегантный букет цветов, в комнату зашёл смуглолицый мальчик.

Инга Фёдоровна постаралась улыбнуться в ответ и приняла цветы.

— Мамуль, а это тебе. – Марк достал из-за спины второй букет и прижался лицом к ладони Ульяны.

— Спасибо, мой рыцарь. – Поблагодарила Ульяна.

— Bonsoir, Виталий Сергеевич. – Марк стал очень серьёзным и протянул Виталию руку.

— Как поживаете, Марк Ярославович? – Пожимая руку, так же серьёзно ответил Виталий. А потом оба рассмеялись и Марк, забравшись к Виталию на колени стал негромко рассказывать, где они были с дедом.

— Отчество дала по отцу. – Пояснила Ульяна Инге Фёдоровне. – А вот и он, знакомьтесь. – В комнату вошёл тот самый седовласый мужчина, участник утреннего инцидента в кондитерской. Только сейчас он был одет в приличный классический костюм.

— Вы? – Возмущению Инги Фёдоровны не было предела.

— Вы? – Наоборот обрадовался Ярослав Степанович. – Как замечательно, а то утром вы так быстро исчезли, что я не успел извиниться и, химчистка, конечно, за мой счёт. Я по утрам хожу на пробежку там в парке не далеко, а потом люблю зайти, взять кофе и посидеть на набережной. Поэтом и был в спортивном костюме. – Смущённо объяснил он. Инга Фёдоровна, всё ещё продолжала хмурить брови, но постепенно оттаяла.

Вечер проходил хорошо: Ярослав Степанович оказался очень приятным мужчиной, рассказывал много интересного, старался галантно ухаживать за столом за Ингой Фёдоровной. Марк, показывал свои рисунки, было видно, что у мальчика задатки художника. А потом торжественно рассказал стихотворение на французском. Да и видно было, какими влюблёнными глазами смотрели друг на друга Виталий и Ульяна.

И всё же, когда сын повёз мать домой, Инга Фёдоровна сказала:

— Сынок, подумай ещё раз, зачем тебе это всё: странная, эксцентричная, ещё и с ребёнком. Для создания семьи можно найти вариант получше.

— Мама, я люблю Ульяну. Она добрая, интересная, весёлая, лёгкая, даже воздушная и в то же время сильная, самодостаточная. И это не я выбираю, создавать ли мне с ней семью, в первую очередь, это они с Марком решали, принимать ли меня в их семью. Потому что, как ни крути, они уже семья. Но я надеюсь, дальше наша семья останется такой же дружной, только станет больше. Мама, я тебя очень прошу, не суди так поверхностно, присмотрись к Ульяне, уверен, вы поладите.

Инга Фёдоровна промолчала. Сын свой выбор сделал, что ей оставалось…

— Уля, Ульяна, дети собраны? Мы с Ярославом Степановичем подъедем через пятнадцать минут. – Щебетала в трубку Инга Фёдоровна.

— Инга Фёдоровна, вы от них ещё не устали? Может, мы сами в эти выходные? – Смущённо отвечала на другом конце Ульяна.

— Уля, ты и так всю неделю с ними. Выходные. Я бабушка как никак, тоже имею право поучаствовать в воспитании. К тому же мы с Марком договаривались сегодня запускать кораблики. Да и Маечке нужен свежий воздух. Виталий с Ярославом Степановичем вообще-то дачу для этого и покупали, чтоб внуки на природе оздоравливались. – Как-то даже обижено заметила Инга Фёдоровна. – Лучше сами собирайтесь и тоже с нами. – Добавила она.

— Может, и правда, поедем? – Улыбнувшись, шепнула мужу Ульяна.

— Поедем. – Подмигнул он.

— Инга Фёдоровна, мы сейчас мигом соберёмся. – Радостно крикнула в трубку Ульяна. – Только, чур, хотя бы готовить буду я. – Рассмеялась она.

— Готовить будем вместе. – Тепло улыбнулась Инга Фёдоровна.

Прошло полтора года со свадьбы Виталия и Ульяны. И Инга Фёдоровна с каждым днём всё больше убеждалась, что сын сделал правильный выбор. Ульяна была отличной женой и мамой. Да, и что там говорить, самой лучшей невесткой.