Твою мать, ты меня ещё учить будешь?! Моё имущество, и никакие риелторы не изменят этого! — Ольга повернулась к двери
— Вы в своём уме? — Ольга была готова взорваться, но взгляд её был прикован к Максиму. — С какой стати вы привели риелтора в МОЙ дом? И с какой стати вы вообще имеете право искать покупателей на МОЮ квартиру?
— Оленька, не горячись! — Татьяна Петровна сбросила пальто, словно это вообще что-то решает в этой ситуации. — Всё к лучшему! Покупатели предлагают очень хорошую цену — девять миллионов! Этого хватит на домик и даже на ремонт! Представляешь?
***
— А мама говорит, что сейчас — идеальный момент для покупки загородной недвижимости! — между делом проговорил Максим, так и не оторвавшись от экрана телевизора. Словно чёрт, а не человек, а телевизор — это священная икона.
Ольга спокойно поднесла бокал к губам и сделала глоток. Вино, как всегда, горчит. Она уже чувствовала, как эта, казалось бы, невинная фраза опять повлечет за собой ту самую, знакомую до дыр, тираду.
— Да? И на какие деньги твоя мама собирается эту загородную хрень покупать? — спросила она, стараясь держать голос ровным, без лишних акцентов, но в глазах уже вспыхивал тот самый огонь, который не обманешь.
Максим снова пожал плечами, на лице — полное безразличие. Очевидно, фильм его снова поглотил. Очередной нудный боевик. Всё вечно одно и то же.
— Ну, у неё есть кое-какие сбережения! Конечно, на нормальный дом с участком не хватит, но это… такое дело, можно как-нибудь!
На экране главный герой эффектно убегал от погони, но Ольга уже не могла сосредоточиться. Она знала, что этот разговор — просто бесконечная песня, повторяющаяся с каждым месяцем. С каждым разом намёки становились всё более прозрачными, но всё такие же гадкие. А, чёрт, вот и снова!
— Максим, давай без лишних приколов, а? Ты опять хочешь что, поговорить о моей квартире?
Максим оторвался от экрана, наконец, и повернулся к ней. В его глазах явно была готовность к очередной давящей лекции о мамочке.
— Оль, ну ты же понимаешь, как маме тяжело в городе! У неё астма! Прямо вот на каждом углу! Врачи говорят — воздух чистый ей надо! А у нас с тобой две квартиры, которые просто пустуют, а деньги с них капают, ну… так себе!
— Не пустуют, а сдаются! — возразила Ольга. — И не «капают», а помогли закрыть ипотеку за четыре года. Кстати, за нашу квартиру, между прочим, ты забыл!
Максим раздражённо махнул рукой, будто бы её слова — это ничто. И в ответ она услышала:
— Да, да, помню я. Но, как по мне, ипотека закрыта, а вот теперь — можно и о маме подумать!
Ольга почувствовала, как внутри всё сжалось. Ну что, опять? Чего он хочет на самом деле? Кто из нас тут вообще за всех отвечает?
***
Ольга поставила бокал на стол и выключила звук телевизора. Больше не было смысла делать вид, что они просто сидят, расслабленно смотрят фильм и беседуют. Этот фарс давно уже всех достал.
— Слушай, я не против помочь твоей маме, но почему моя квартира должна идти под нож? У тебя ведь есть тоже квартира, купленная до брака. Почему бы тебе её не продать, если ты так переживаешь за здоровье Татьяны Петровны?
Максим сделал кислую гримасу, как будто проглотил лимон с кожурой.
— Моя квартира в гораздо более престижном районе, ты знаешь! И за неё больше платят! — он как обычно сам себе поверил, при этом так важно скривил рот.
— Максим, ты врёшь, — спокойно возразила Ольга, отложив нож для нарезки. — Твоя однушка на окраине приносит на десять тысяч меньше, чем моя квартира возле метро! И это при том, что я недавно там всё перевернула, сделала ремонт!
Максим встал с дивана и начал нервно перемещаться по комнате, как будто там, на ковре, его проблемы лежат. Он всегда так делал, когда начинал нервничать.
— Дело не только в деньгах, Ольга! Это квартира от дедушки, понимаешь? Семейная история! — он совершенно серьёзно это сказал, пытаясь как-то оправдать своё драгоценное наследство.
Ольга сдержала улыбку, но глаза заискрились.
— А моя квартира без истории, да? — её голос стал чуть громче, как будто эта «история» до сих пор колотила ей в сердце. — Я пять лет ради неё горбатилась, каждую копейку откладывала! Это мой единственный реальный актив, моя финансовая подушка безопасности!
Максим сделал невидимое движение руками, словно всё это мелочь.
— А я тебе разве не подушка безопасности? — он попытался пошутить, но Ольга не растаяла.
— Ты серьёзно думаешь, что я не заметила, как твоя мама целенаправленно пытается отжать мою вторую квартиру? — она сверкнула глазами.
Максим замер. Он, как всегда, не хотел признавать очевидного.
— Нет, не понял! — в его голосе не было ни капли искренности, только упрямство.
Ольга вздохнула, чувствуя, как её терпение заканчивается.
— Это уже третий раз за месяц, когда ты «невзначай» поднимаешь эту тему! А свою «святую» мамочку ты что, никогда не обвиняешь? — с горечью спросила она.
Максим остановился, побагровев от злости.
— Не смей так говорить о моей матери! Она просто хочет улучшить свои жилищные условия на старости лет! А ты всё упираешься из-за какой-то жадности.
— Жадности? — переспросила Ольга, чувствуя, как её гнев начинает разгораться. — Почему же ты тогда сам не проявишь щедрость? Отдай ей свою квартиру и дело с концом!
— Это совершенно другое! — отрезал Максим, забыв, что его объяснения больше похожи на оправдания.
Ольга поднялась с дивана и подошла к нему. Глаза прямо в глаза, слов больше не было.
— Почему другое? — в её голосе была не только обида, но и ярость. — Потому что тебе жалко твоё, а моими можно разбрасываться, да?
Максим отвёл взгляд, и Ольга поняла — он боится. Боится, что правда всплывёт наружу.
— Ты всё усложняешь, — произнёс он, делая шаг назад.
— Нет, это ты всё усложняешь! — сказала Ольга, её слова были резкими, как нож. — Мы договаривались, что наши добрачные квартиры остаются при нас! Это было одним из условий нашего брака, ты сам на этом настаивал! А теперь вдруг решила, что моя квартира должна стать подарком твоей матери?
— Это не подарок! — возразил Максим, как ребёнок, который находит оправдание любой своей шалости. — Просто помощь близкому человеку!
— Близкому тебе, не мне! — отрезала Ольга. — И если ты так хочешь помочь, делай это за свой счёт, а не за мой!
Пищевая пауза. Воскресный обед в квартире Ольги и Максима всегда был какой-то постановочной сценой. Обычно Ольга готовила что-то особенное, как для какого-то особого случая, накрывала стол красивой скатертью, даже свечи зажигала. Но сегодня свечей не было. Макароны с супом. Всё как-то не хотелось стараться после той перепалки.
Звонок в дверь раздался ровно в два часа.
— Открой, это твоя мама! — Ольга даже не взглянула на Максима, продолжая нарезать салат.
Максим молча встал и вышел в прихожую. Через минуту до кухни донеслись восторженные крики Татьяны Петровны.
— Сыночек! Какой ты у меня красивый, настоящий мужчина! — Татьяна Петровна, как всегда, не могла прекратить осыпать своего сына лести. И ей было лет шестьдесят два, но это никак не мешало ей обращаться с Максимом, как с пятилетним мальчиком.
Ольга закатила глаза, но не сказала ни слова.
— Здравствуйте, Татьяна Петровна! — она вышла из кухни, вытирая руки о полотенце.
Свекровь едва кивнула, холодно, почти высокомерно.
— Здравствуй, Ольга! Чем это у вас так вкусно пахнет?
— Макаронами… Или супом… — коротко ответила Ольга. — Проходите, всё уже почти готово!
***
Татьяна Петровна, сидя за столом, с видом истинной дамы начала очередной свой монолог о том, как она вчера ездил к Зинаиде Петровне. Ну конечно, не успела она закончить фразу, как Максим уже был в её полном распоряжении: глазки загорелись, уши навострились. Как же, он каждый раз ловит каждый её взгляд, как если бы она открыла ему секрет вселенной. Ольга сидела молча, рисуя в голове, как выбрасывает этот идиотский сервиз из окна.
— А я, представляете, вчера ездила за город к Зинаиде Петровне! — сказала Татьяна Петровна, промокнув губы салфеткой, как будто только что исполнила арию на сцене. — Она в прошлом году купила там домик! Очень уютно! И воздух, дети мои, какой там воздух!
Максим в ответ ловко пододвинул ей тарелку с ещё горячими пельменями и заполнил её бокал компотом, с таким видом, как будто только что спас мир. Ольга сдержалась, чтобы не схватить вилку и не воткнуть её в собственную руку. Зачем, когда можно спокойно сделать это в голове?
— И вы тоже хотите домик за городом, Татьяна Петровна? — не выдержала Ольга, ткнув вилкой в салат с каким-то остервенением.
Татьяна Петровна сразу почувствовала момент, когда можно развить свой план.
— Ох, Оленька, в моём возрасте пора думать о тихой гавани! Врачи говорят, что городской воздух мне противопоказан с моей астмой! Да и нервы уже не те — шум, суета…
— И вы уже присмотрели что-то конкретное? — Ольга продолжала эту пьесу.
— Да, есть одно чудесное место… — глаза Татьяны Петровны загорелись, она откинулась на спинку стула, словно принцесса на троне. — Небольшой домик, участок шесть соток, сосны вокруг! Райское место!
— И сколько стоит этот рай? — Ольга не скрывала, что интересуется исключительно из спортивного интереса.
— Восемь с половиной миллиона! — свекровь протянула эту цифру так, будто сказала, что домик за 10 рублей сдается. — В наше время это просто копейки!
Ольга не смогла скрыть усмешки.
— И у вас есть эти деньги? — спросила она, прям как прокурор на допросе.
Татьяна Петровна вздохнула, почти драматически.
— К сожалению, моя пенсия не позволяет накопить такую сумму. У меня есть около полутора миллионов сбережений, но этого, конечно, недостаточно…
— Мама предлагала продать свою квартиру… — вставил Максим, пытаясь как-то прикрыть мать.
— Но это не вариант! Куда она потом вернётся, если вдруг что-то пойдёт не так? — Ольга резко выдала свою реплику, даже не глядя на Максима.
В комнате стало настолько тихо, что можно было услышать, как старые часы на стене тикают. Татьяна Петровна опустила глаза, но только на мгновение, потом посмотрела на Ольгу, как на врага.
— Оленька, я бы никогда не стала просить о таком, если бы речь не шла о моём здоровье! Но врачи говорят…
— Врачи много чего говорят! — перебила её Ольга, не скрывая сарказма. — А мне кажется, что ваша астма обострилась именно тогда, когда мы с Максимом закрыли ипотеку! Удивительное совпадение, не правда ли?
— Ольга! — воскликнул Максим, как скунс, у которого только что отняли его любимую игрушку. — Ты бы язык прикусила!
— Нет-нет, всё в порядке! — Татьяна Петровна поставила руку на руку сына, притворяясь, что вся эта драма — просто недоразумение. — Оленька просто переживает за своё имущество, это естественно!
— Да, представьте себе, переживаю! — Ольга отодвинула тарелку с таким видом, что Максим, наверное, в этот момент захотел уйти в молчание навсегда. — Квартира, которую я купила на свои деньги, до брака с вашим сыном, внезапно должна стать подарком вам! А Максим свою квартиру продавать не собирается, хотя тоже мог бы помочь любимой маме!
— У Максима особенная квартира! — Татьяна Петровна поджала губы. — Его дедушка…
— Бросьте! — усмехнулась Ольга, как будто слышала эту песню сто раз. — Максим в этой квартире до переезда ко мне жил всего три года! Ничего особенного в ней нет, кроме того, что она его, а не моя!
— У тебя совсем нет сердца! — вдруг тихо произнесла Татьяна Петровна, бросив последний козырь.
— А семейные ценности — это когда продаётся моя квартира, а не Максима? — парировала Ольга, едва сдерживая ярость. — Или когда вы не предлагаете продать свою, а претендуете на мою?
Максим резко стукнул ладонью по столу, изо всех сил пытаясь быть «мужчиной в доме».
— Хватит! Не позволю тебе разговаривать с моей матерью в таком тоне!
— А с женой, значит, можно в любом, да? — Ольга встала и, не смотря на Максима, направилась к двери. — Татьяна Петровна, если вам так нужны деньги на домик, продайте свою квартиру! Или пусть ваш сын продаст свою! А моя квартира — не обсуждается!
Дальше было тишина. Полное молчание в доме. Ольга понимала, что её брак — это не то, что она думала.
***
Ольга вышла из квартиры, как тень. Тихо, без шума, просто открыла дверь и шагнула в подъезд, даже не прикрыв за собой. Зачем? Да потому что ей нужно было время. Время, чтобы хоть как-то собрать свои мысли, чтобы всё осознать. От этой ситуации голова шла кругом, а на душе было так мерзко, что хотелось просто сбежать и не возвращаться.
Она села на скамейку за домом, в том месте, где никто её не найдет. И час прошел, как один миг. Когда Ольга вернулась, Татьяны Петровны уже не было. А вот Максим встретил её, как положено: с виноватым лицом, как будто его поймали на месте преступления.
— Ты где была? Я волновался! — его голос срывается на ноте паники.
Ольга посмотрела ему в глаза, и там не было ни капли сочувствия. Скорее, сплошное презрение.
— Правда? — она улыбнулась без веселья. — А мне кажется, у тебя были более важные дела с мамой, чем волноваться за меня.
Максим отводит взгляд. Ну, конечно.
— Ты заходила? Всё слышала?
— Достаточно, чтобы понять, какие планы строит твоя мать! — она проходит в гостиную и, как побитая собака, садится в кресло. — Фиктивный развод, Максим? Ты серьёзно?
Он задыхается, пытается оправдаться, но это не спасёт.
— Это была мамина идея, не моя! Я бы никогда… — его голос дрожит от того, как он не уверен в себе.
— Но ты даже не отказался сразу! — огрызнулась Ольга. — Ты даже обсудил это как вариант! А теперь что? Мне тут глаза выкатываешь?
Максим злится, начинает махать руками, нервничать, а она всё сидит, холодная, как лёд.
— Я просто выслушал! — его голос стал жёстче, но Ольге плевать. — Не делай из меня злодея! Ты ведёшь себя неразумно, и поэтому маме приходится искать обходные пути!
— Я веду себя неразумно? — Ольга не верит собственным ушам. — Это я пытаюсь отнять твою собственность, а не ты мою! Это моя мать предлагает провернуть аферу с разводом! Ты хоть понимаешь, что твоя мамочка, мягко говоря, не совсем адекватная?
Максим машет рукой, как будто её слова — это нечто маловажное.
— Всё не так! Ты не понимаешь ситуацию! Маме действительно нужен этот дом! У неё обострение астмы, ей тяжело дышать в городе!
— А почему решение её проблем должно лечь на мои плечи? — Ольга встала, горло сжалось от ярости. — Почему не на твои? Ты её сын!
— Потому что моя квартира…
— Да-да, особенная, с историей! — перебила его Ольга, не выдержав. — А моя, значит, мусорная? Ты, видимо, забыл, что есть такая штука, как двойные стандарты?
Максим нервно тянет руку по волосам, уже не зная, что делать с этой ситуацией.
— Ты просто не хочешь помочь моей семье!
— Я и есть твоя семья, если ты не забыл! — её голос стал тише, но не менее ядовитым. — По крайней мере, я думала, что это так!
Максим зарычал, руки в боки, будто готов к драке.
— Перестань всё сводить только к себе! — отмахнулся он. — Никто не собирается с тобой разводиться! Но если бы ты действительно любила меня, ты бы не заставляла меня выбирать между тобой и мамой!
Ольга поднялась с кресла, как в темпе. Рука в кармане сжалась от злости.
— Я не заставляю тебя выбирать! Я просто прошу уважать моё право распоряжаться своим имуществом! А теперь скажи мне честно: если бы речь шла о твоей квартире, ты бы согласился её продать?
Пауза. Она чувствовала, как его нервы начинают сдаваться.
— Вот видишь! — усмехнулась она, но это была уже горечь, а не смех. — Всё ясно и без слов! Ты ждёшь от меня жертвы, на которую сам не готов пойти!
И всё. Больше ни слова. Тихо, как в могиле, осталось в квартире. Только воздух от этих слов, тяжёлых и нечистых, висел, и Ольга знала — ничего не будет прежним. Всё. Конец.
Утро. Солнечное, как ни странно. Ольга проснулась раньше, чем обычно. Не могла спать. Смотрела в потолок, пытаясь собрать себя. Рядом Максим спал. Но не рядом. Уже давно между ними была пропасть. Вроде бы спят вместе, а на самом деле — каждый в своём мире.
Она встала, стараясь не будить его, и пошла готовить кофе. Нужно было думать. О будущем. О том, как идти дальше, потому что то, что было — это уже не она и не он. А теперь вот ещё и этот развод. Ложь. Легкость с которой он встал на сторону своей мамы.
Звонок в дверь. Ольга лениво пошла открывать. В выходные они никого не ждали.
— Доброе утро, Оленька! — свекровь уже на пороге, с глазами полными фальшивой радости. А с ней какой-то мужик в дорогом костюме.
Ольга резко остановилась. Всё это было не к добру.
***
Ольга застыла в дверях, не веря своим глазам. Татьяна Петровна, не удосужившись спросить разрешения, влетела в квартиру, как в свою собственную, таща за собой какого-то мужика в костюме, который, судя по всему, и был этим «специалистом». Хорошо, что они не прихватили ещё пару контейнеров для мусора, чтобы в полном составе окупировать её жизнь.
— Максим! У нас гости! — крикнула Ольга, сдерживая ярость, которая уже поднималась в груди.
Максим вышел из ванной, пытаясь быть элегантным, вытирая голову полотенцем, как если бы это могло что-то изменить. Когда он увидел маму с незнакомцем, то застыл на месте, как будто его только что ударили током.
— Мама? Что происходит? — спросил он, совершенно не понимая, в каком мире он живет.
— Всё прекрасно, сынок! — Татьяна Петровна заулыбалась, как всегда, до ушей. Если бы не её глаза, светящиеся ложью, можно было бы поверить в эту фальшивую идиллию. — Я нашла покупателя на Ольгину квартиру! Олег Дмитриевич поможет нам с оформлением!
Ольга почувствовала, как её внутренности кипят, а зубы сжались так, что казалось, сейчас выпадут.
— Вы в своём уме? — Ольга была готова взорваться, но взгляд её был прикован к Максиму. — С какой стати вы привели риелтора в МОЙ дом? И с какой стати вы вообще имеете право искать покупателей на МОЮ квартиру?
— Оленька, не горячись! — Татьяна Петровна сбросила пальто, словно это вообще что-то решает в этой ситуации. — Всё к лучшему! Покупатели предлагают очень хорошую цену — девять миллионов! Этого хватит на домик и даже на ремонт! Представляешь?
— Татьяна Петровна! — Ольга пыталась говорить спокойно, но голос предательски дрожал от гнева. — Я не продаю свою квартиру! Я не давала согласия искать покупателей! И я требую, чтобы вы и ваш… «специалист» немедленно покинули мой дом!
Риелтор стоял там, как ёжик, не зная, куда прятаться. Видно, не ожидал он, что окажется в центре такого шоу.
— Максим, скажи что-нибудь! — Татьяна Петровна обратилась к сыну с таким лицом, будто от его решения зависела жизнь планеты. — Объясни своей жене, что это выгодное предложение!
Ольга почувствовала, как её сердце готово вырваться из груди. Это был тот момент. Вот сейчас он покажет, на чьей он стороне. Вот сейчас…
Максим кашлянул, пытаясь сохранить лицо.
— Мама, Ольга права! — он наконец сказал что-то, что Ольге хоть немного скрасило её горечь. — Вы не можете без её согласия продавать её квартиру! Это… Это неправильно…
Ольга подняла брови. Она не верила своим ушам. На секунду ей показалось, что вот оно — светлое будущее, в котором она не одна против этой мерзкой машины под названием «семейный бизнес».
Но её надежды рухнули, как карточный домик, когда он продолжил:
— Но, Оль, может, всё-таки рассмотрим это предложение? Девять миллионов — очень хорошая цена!
Ольга почувствовала, как внутри всё просто сжалось. Это был удар ниже пояса.
— Ты серьёзно? Ты всё ещё не понял, что твоя мать, как хищная кошка, пытается отжать мою квартиру? — голос Ольги был полон горечи и разочарования. — Вы оба решили всё за моей спиной! Привели какого-то постороннего человека в мой дом! И ты, ты, Макс, действительно считаешь, что я должна сдаться и продать свою квартиру?
Татьяна Петровна, всегда готовая к манипуляциям, подняла руки в стороне от лица, будто бы отмахиваясь от тяжёлых обвинений.
— Какие страшные слова — «отжать», «сговорились»! Мы просто пытаемся сделать всё правильно! Ты вообще что, совсем с ума сошла, Оленька?
— Для кого, Татьяна Петровна, для кого? — Ольга прошлась по комнате, не обращая внимания на риелтора, который уже пытался скрыться за дверью. — Для себя! Ты даже не скрываешь, что пытаешься продать мой дом, потому что тебе не хватает на дачу!
Ольга подошла к двери и распахнула её. Молча.
— Уходите! Оба! — её голос звучал жёстко, как приговор. — Олег Дмитриевич, или как вас там, прошу прощения, что втянули вас в эту грязную историю, но сделки не будет.
Риелтор понял, что не его день, кивнул и поспешил ретироваться.
— Извините за беспокойство! Всего доброго! — его слова, как и его саму, унесло с ветерком.
Но Татьяна Петровна не двигалась. Она стояла, как скала, готовая к любой буре.
— Я никуда не уйду, пока мы не решим этот вопрос! Максим, скажи ей! Заставь её! — её голос звенел от паники.
Максим стоял, как загнанный пес. Он опустил голову, потом поднял глаза — в них был такой беспомощный взгляд, что Ольга даже на секунду задумалась, не пожалеть ли его.
— Ольга, давай просто обсудим это спокойно! Никто не заставляет тебя продавать квартиру прямо сейчас! — наконец произнёс он.
— Нечего обсуждать! — Ольга просто не могла больше молчать. — Я не продаю свою квартиру вообще! И точка! А теперь мне нужно собрать вещи.
Максим растерянно пялил на неё глаза.
— Какие вещи? — спросил он, как будто вообще не понял, что происходит.
— Свои! — Ольга уже направлялась в спальню, чтобы собрать свои вещи. — Я переезжаю в свою квартиру! Ту самую, которую твоя мать так хочет продать!
— Ты с ума сошла! — Максим пошёл за ней, не веря своим ушам. — Из-за квартиры ты готова разрушить наш брак?
Ольга резко обернулась, не скрывая в голосе ни боли, ни ярости.
— Не я разрушаю наш брак, Максим! Это делаешь ты, выбирая свою мать вместо меня! Это делает она, вмешиваясь в нашу жизнь! А ещё, кстати, я подаю на развод. Настоящий развод, не фиктивный! И на раздел имущества тоже подам — половина этой квартиры по закону моя!
Татьяна Петровна чуть не упала, хватаясь за сердце, как будто кто-то ей нож в спину вонзил.
— Что за бред ты несёшь?! Максим, что ты стоишь, как тупой столб? Сделай что-то!
Максим, стоя как истукан, тупо смотрел, как Ольга собирает свои вещи в чемодан, не обращая на него ни малейшего внимания.
— Ты не можешь просто так уйти… — наконец выдавил он, будто хотел добавить что-то ещё, но не знал что.
— Могу! — сказала она, не меняя выражения лица. — И ухожу. Ключи на столе оставлю, чтоб потом не бегать за ними, как за последней надеждой. И подам заявление на развод. Завтра.
Максим остался как истукан, застывший в одной позе, даже не пытаясь пошевелиться.
Через час Ольга вышла из подъезда, с чемоданом и сумкой через плечо. Максим и Татьяна Петровна стояли у окна, как два идиота, смотрели ей в спину. Татьяна Петровна вдруг выдохнула.
— Она вернётся! Вот увидишь, поиграет в независимость и вернётся. Такая у неё слабость, знаешь ли.
Максим молчал, смотря на неё пустым взглядом, будто все его слова окончательно ушли куда-то в далёкие дали.
— Нет, мама… — наконец сказал он. — На этот раз она не вернётся…
И да, он был прав. В этот раз Ольга не собиралась больше оглядываться.
Ты куда спрятала деньги? Операция тебе не поможет, рак не лечится! А маме в санаторий надо! — верещал муж в трубку
Елизавета сидела напротив доктора и не могла поверить своим ушам. Кабинет внезапно стал тесным, а стены словно начали давить со всех сторон. Врач что-то говорил о стадиях, методах лечения и прогнозах, но все слова проходили мимо сознания. В голове стучала только одна мысль, будто заевшая пластинка: «Рак… рак… рак…»
— Елизавета Андреевна, вы меня слышите? — доктор Семёнов обеспокоенно наклонился ближе. — Я понимаю, это шок, но нам нужно обсудить ваше лечение.
Елизавета моргнула, пытаясь вернуться в реальность.
— Да, простите, — голос звучал слабо, словно чужой. — Вы говорили про операцию?
— Именно. В вашем случае без хирургического вмешательства не обойтись, — доктор Семёнов снял очки и устало потёр переносицу. — Есть хорошие клиники в Германии, специализирующиеся именно на вашем типе опухоли. Я бы рекомендовал не затягивать.
Елизавета машинально взяла протянутую визитку.
— А здесь… в России нельзя сделать такую операцию?
— Можно, — доктор замялся. — Но если честно, с вашим конкретным случаем я бы рекомендовал заграничные клиники. Там новейшее оборудование, специалисты с опытом именно таких операций.
— Сколько это будет стоить? — Елизавета пыталась говорить уверенно, но голос предательски дрожал.
Названная сумма заставила её побледнеть. Такие деньги были у них с мужем на совместном счёте — копили на новую квартиру последние пять лет. Но потратить все сбережения…
— Подумайте об этом как об инвестиции в ваше будущее, — мягко добавил доктор. — Без операции прогноз, к сожалению, неутешительный.
Домой Елизавета шла пешком, хотя обычно ездила на метро. Нужно было проветрить голову, собраться с мыслями. Как сказать Павлу? Они вместе уже восемь лет, но такого испытания у них ещё не было.
Диагноз свалился как снег на голову. Последние месяцы Елизавета чувствовала себя не особо хорошо — усталость, боли, но списывала всё на работу и стресс. Пошла к врачу только когда стало совсем невмоготу. И вот теперь…
Павел вернулся с работы ближе к восьми вечера. Зашёл на кухню, чмокнул жену в щёку и первым делом полез в холодильник за пивом.
— Ужин будет минут через двадцать, — автоматически произнесла Елизавета, помешивая соус. — Как прошёл день?
— Да нормально, — муж пожал плечами. — Этот придурок Васильев опять тянет проект, приходится за ним переделывать.
Елизавета собиралась с духом весь вечер, но подходящий момент так и не наступал. Только когда они уже собирались ложиться спать, она наконец решилась:
— Паш, нам нужно поговорить.
Павел, увлечённый просмотром видео на телефоне, даже не поднял головы:
— М-м-м?
— Я сегодня была у врача. Точнее, у онколога.
Муж наконец оторвался от телефона:
— У кого?
— У онколога. Паш, у меня рак.
Слово повисло в комнате, тяжёлое и неуместное. Павел недоверчиво уставился на жену:
— В смысле? Ты серьёзно?
Елизавета кивнула, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. Теперь, произнеся это вслух, диагноз стал ещё более реальным и пугающим.
— Мне нужна операция. Врач говорит, лучше делать в Германии.
— А ты уверена, что это не ошибка? — Павел нахмурился. — Может, просто стресс? Ты же вечно себя накручиваешь. Помнишь, думала, что у тебя язва, а оказалось просто гастрит?
— Это не ошибка, — Елизавета отвернулась, чтобы муж не видел, как на глаза наворачиваются слёзы. — Я прошла все обследования, сдала кучу анализов. Диагноз подтвердился.
— Мда, нехорошо, — Павел почесал затылок. — И что теперь?
— Я же говорю — операция, — Елизавета готовилась к этому разговору, но не ожидала, что придётся вытягивать из мужа каждое слово сочувствия. — Нужно записаться в клинику, внести предоплату…
— А сколько это всё будет стоить? — перебил её Павел.
Елизавета назвала сумму. Муж присвистнул:
— Ого! Это же все наши накопления!
— Я знаю, Паш. Но речь идёт о моей жизни.
— Да-да, конечно, — муж потёр лоб. — Просто это как-то внезапно. Надо подумать.
«О чём тут думать?» — хотела спросить Елизавета, но промолчала. Может, для него это действительно шок, нужно время осознать. Не все умеют сразу выражать поддержку.
Следующие несколько дней прошли в странном напряжении. Елизавета собирала информацию о клиниках, созванивалась с врачами, искала отзывы пациентов. Павел же будто избегал этой темы. Возвращался с работы поздно, сразу утыкался в телефон или телевизор. Когда жена пыталась заговорить о лечении, отвечал односложно или переводил разговор.
Наконец, спустя почти неделю после того злополучного диагноза, Елизавета не выдержала. Они ужинали, и она снова завела разговор о клинике.
— Паш, мне нужно на следующей неделе перевести предоплату. Врач говорит, счёт уже на днях придёт.
Муж с раздражением отложил вилку:
— Ну ты же понимаешь, лечение дорогое, а гарантии нет. Может, лучше эти деньги как-то полезнее потратить?
Елизавета почувствовала, будто её окатили ледяной водой:
— Полезнее? Чем спасение моей жизни?
— Лиз, ну не драматизируй, — Павел поморщился. — Я просто говорю, что это огромная сумма. Мы копили пять лет. И тут раз — и всё коту под хвост?
— Под хвост? — Елизавета уже с трудом сдерживала дрожь в голосе. — Ты серьёзно считаешь моё лечение выброшенными деньгами?
— Я этого не говорил, не передёргивай, — огрызнулся муж. — Просто может, стоит рассмотреть другие варианты? Сделать операцию тут, в России?
— Врач сказал…
— Да знаю я, что говорят ваши врачи! — перебил Павел. — Им лишь бы комиссию получить за направление в эти зарубежные клиники!
Разговор зашёл в тупик. Елизавета молча собрала посуду и ушла на кухню. Внутри всё кипело от обиды и отчаяния. Неужели после стольких лет совместной жизни она для мужа значит так мало? Или дело не в деньгах, а в чём-то ещё?
Ответ пришёл неожиданно, через пару дней. Елизавета случайно услышала телефонный разговор Павла с матерью.
— Да, мам, я помню про санаторий, — говорил муж, не подозревая, что жена стоит за дверью. — Ты же знаешь, мы копили на квартиру, а теперь Лизка со своей болезнью… Что? Да нет, я думаю, можно подождать с этой операцией. Не так всё страшно, как она расписывает.
Елизавета тихо отошла от двери, чувствуя, как сердце сжимается от боли. Вот оно что. Свекровь, Ирина Петровна, давно хотела в элитный санаторий в Крыму, и Павел, судя по всему, планировал оплатить это из их общих сбережений.
Вечером она всё же решилась на прямой вопрос:
— Паш, твоя мама собирается в санаторий?
Муж выглядел удивлённым:
— А что?
— Просто спрашиваю. Я слышала, она давно хотела.
— Ну да, хотела, — Павел пожал плечами. — У неё там знакомые были, хвалили очень.
— И ты думаешь, сейчас подходящее время для такой поездки?
— А почему нет? — муж непонимающе уставился на жену. — Мама не молодеет, ей отдых нужен.
— А как же моя операция? — тихо спросила Елизавета.
Павел вздохнул, будто объяснял что-то несмышлёному ребёнку:
— Мама давно хотела в санаторий. Ей нужнее, — Павел произнес это так обыденно, словно речь шла о покупке продуктов, а не о жизни собственной жены.
Елизавета молча смотрела на мужа, не узнавая человека, с которым прожила восемь лет. Неужели она так ошибалась в нём всё это время? Или болезнь просто сорвала маску, показав истинное лицо?
— Я правильно понимаю, что ты выбираешь санаторий для матери вместо операции для меня? — голос звучал неожиданно спокойно, хотя внутри всё переворачивалось.
— Лиз, не драматизируй, — Павел поморщился. — Просто нужно всё взвесить. Может, стоит начать с лечения здесь, а потом, если не поможет…
— Если не поможет — будет уже поздно, — тихо перебила Елизавета. — Врач сказал, счёт идёт на недели.
— Ой, эти врачи любят пугать! — махнул рукой муж. — Запугивают, чтобы денег больше содрать.
Елизавета вдруг ощутила странное спокойствие. Решение, которое ещё недавно казалось невозможным, теперь виделось единственно верным.
— Хорошо, я поняла тебя, — Елизавета поднялась из-за стола. — Спасибо за честность.
Муж удивлённо проводил жену взглядом, но ничего не сказал — вернулся к просмотру видео на телефоне.
На следующее утро, когда Павел ушёл на работу, Елизавета позвонила своей давней подруге Наталье:
— Наташ, можно я у тебя поживу немного?
— Что случилось? — встревожилась та.
— Долго объяснять. Но мне нужно где-то остановиться, пока не улечу на лечение.
— Конечно, приезжай, — без лишних вопросов согласилась Наталья. — Ключи знаешь где.
После звонка Елизавета села за компьютер. Вход в онлайн-банк, совместный счёт с мужем, перевод всей суммы в клинику… Заявка на визу была подана ещё несколько дней назад. Оставалось только собрать вещи.
В небольшой чемодан поместилось самое необходимое — одежда, документы, фотографии родителей. Украшения Елизавета решила не брать — пусть остаются Павлу как напоминание о том, что он потерял.
Покидая квартиру, в которой прошли годы совместной жизни, Елизавета не испытывала сожаления. Только усталость и желание поскорее начать лечение. Дверь за собой она закрыла тихо, без лишнего драматизма.
Первый звонок от мужа раздался вечером того же дня. Елизавета как раз устраивалась в гостевой комнате у Натальи.
— Ты где? — без приветствия спросил Павел.
— В безопасном месте, — спокойно ответила Елизавета.
— Ты куда спрятала деньги? Их нет на счёте! — голос мужа дрожал от злости.
— Я перевела их в клинику. На своё лечение.
— Что?! — Павел перешёл на крик. — Ты не имела права! Это наши общие деньги! Операция тебе не поможет, рак не лечится! А маме в санаторий надо!
Елизавета слушала этот поток слов, и каждая фраза словно отсекала ещё одну нить, связывавшую её с этим человеком.
— Если ты не можешь выбрать между мной и своей мамой, то я помогу тебе сделать выбор, — тихо произнесла Елизавета и отключила телефон.
Наталья, стоявшая в дверях с чашкой чая, покачала головой:
— Вот козёл! Прости, Лиз, но я всегда говорила, что он маменькин сынок.
— Знаешь, сейчас я даже рада, что всё так вышло, — Елизавета взяла чашку. — Лучше узнать правду сейчас, чем продолжать жить в иллюзиях.
Через неделю Елизавета улетела в Германию. Клиника оказалась именно такой, как описывал доктор Семёнов — современной, чистой, с внимательным персоналом. Операцию назначили уже на третий день после всех обследований.
Когда Елизавета пришла в себя после наркоза, первым, кого она увидела, был высокий мужчина в белом халате с добрыми глазами.
— С возвращением, фрау Елизавета, — улыбнулся доктор Майер. — Операция прошла успешно. Теперь вас ждёт курс реабилитации и химиотерапии.
Павел узнал об отъезде жены от общих знакомых. Несколько дней он буквально осаждал квартиру Натальи, требуя адрес клиники и телефон Елизаветы. Но подруга была непреклонна:
— Она не хочет с тобой разговаривать. И я её понимаю.
— Да как ты не понимаешь — это мои деньги! Она украла их! — кипятился Павел.
— Общие деньги, Паш. На которые ты собирался отправить мамочку в санаторий, пока твоя жена умирала, — Наталья закрыла дверь перед его носом.
Следующей в наступление пошла Ирина Петровна. Она звонила на старый номер Елизаветы (который та, к счастью, уже не использовала) и писала гневные сообщения в социальных сетях.
«Предательница! Украла деньги у собственного мужа! Нормальная женщина должна жертвовать собой ради семьи, а не тратить последние копейки на бесполезные операции!»
Пожилая женщина даже дошла до квартиры Натальи, но и там её ждал холодный приём.
— Ваш сын выбрал вас вместо умирающей жены, — только и сказала подруга Елизаветы. — Радуйтесь своей победе и оставьте её в покое.
А вдали от этой драмы, в тихой немецкой клинике, Елизавета постепенно выздоравливала. Химиотерапия давалась тяжело — выпадали волосы, мучила тошнота, но результаты обнадёживали. Опухоль отступала.
В один из самых тяжёлых дней, когда Елизавета лежала под капельницей, слабая и измождённая, к ней в палату заглянул доктор Майер.
— Фрау Елизавета, к вам посетитель. Впустить?
Елизавета удивилась — кто мог приехать к ней в Германию? Неужели Павел нашёл её?
— Кто это? — настороженно спросила она.
— Антон, ваш коллега. Говорит, что прилетел по делам и решил навестить.
Антон был ведущим дизайнером в компании, где работала Елизавета. Они всегда хорошо ладили, но близкими друзьями не были. Тем удивительнее был его визит.
— Да, пусть войдёт, — кивнула Елизавета, поправляя платок на голове.
Антон вошёл с букетом полевых цветов и смущённой улыбкой:
— Привет! Не ожидала меня увидеть?
— Мягко говоря, — улыбнулась Елизавета. — Ты как меня нашёл?
— Наталья сказала. Я летел в Берлин на конференцию и решил заехать. Не мог же я быть в двух часах езды и не навестить тебя!
Этот неожиданный визит стал началом новой главы. Антон приезжал ещё несколько раз, всегда с подарками — то книгами, то фруктами, то просто забавными сувенирами, которые заставляли Елизавету улыбаться даже в самые тяжёлые дни.
Через четыре месяца после операции врачи сообщили долгожданную новость: лечение дало положительный результат, и Елизавета может возвращаться домой, приезжая на контрольные обследования раз в три месяца.
— Домой, — задумчиво повторила Елизавета. — Интересно, где он теперь, мой дом?
— Возвращайся в Москву, — предложил Антон, который прилетел поддержать её в этот важный день. — У тебя там работа, друзья. А с квартирой что-нибудь придумаем.
В Москву Елизавета вернулась другим человеком — постройневшей, с короткими волосами, но с удивительным внутренним спокойствием. Квартиру она сняла недалеко от офиса, с помощью Натальи восстановилась на прежней работе. Жизнь постепенно налаживалась.
Антон был рядом всё это время — ненавязчиво поддерживал, помогал с бытовыми вопросами, просто был надёжным другом. Постепенно дружба переросла во что-то большее, хотя оба не торопили события.
А потом в жизни Елизаветы снова появился Павел. Он подкараулил бывшую жену возле работы, осунувшийся и какой-то потрёпанный.
— Лиз, нам нужно поговорить, — начал он без приветствия.
— Я слушаю, — спокойно ответила Елизавета, не испытывая ни злости, ни сожаления при виде бывшего мужа.
— Я всё понял, — Павел говорил торопливо, словно боялся, что ему не дадут договорить. — Я был неправ. Мама действительно слишком много значила для меня. Но сейчас всё изменилось. Она болеет, я устал ухаживать за ней один. Мне нужна поддержка, Лиз. Возвращайся домой.
Елизавета смотрела на мужчину, с которым прожила восемь лет, и не чувствовала ничего, кроме лёгкой жалости.
— Ты же сам говорил, что рак не лечится? Вот и не лечи нашу семью, — спокойно ответила Елизавета. — Она умерла в тот день, когда ты выбрал санаторий для мамы вместо моей жизни.
— Но ты же вылечилась! — Павел сделал шаг назад, будто от удара. — Значит, может, и нам не поздно всё исправить?
— Поздно, Паша. Я начала новую жизнь. И в ней нет места для человека, который не был рядом в самый трудный момент.
Павел стоял, опустив плечи, и впервые, кажется, осознавал, что потерял нечто большее, чем просто жену или деньги. Он потерял шанс быть достойным человеком.
— Прости меня, — тихо произнёс Павел.
— Я простила, — искренне ответила Елизавета. — Но не вернусь.
Вечером того же дня Елизавета рассказала о встрече Антону. Они сидели в уютном кафе, и закатное солнце золотило короткие волосы Елизаветы.
— И что ты чувствуешь сейчас? — спросил Антон, накрывая её руку своей.
— Знаешь, впервые за долгое время — абсолютную свободу, — улыбнулась Елизавета. — Как будто последняя цепь спала.
— И что дальше?
— Дальше? — Елизавета посмотрела в окно, где кружились первые осенние листья. — Жить. Просто жить и быть счастливой. Знаешь, болезнь многому меня научила. Например, тому, что иногда нужно отпустить прошлое, чтобы обрести будущее.
Антон улыбнулся и поднял бокал:
— За будущее! И за твою свободу.
Елизавета подняла свой бокал, чувствуя, как внутри разливается удивительное спокойствие. Худшее осталось позади, и теперь её ждала новая, свободная жизнь. Жизнь, в которой не было места предательству, а была любовь, искренняя забота и благодарность за каждый прожитый день.
