Твоя родня хочет праздника? Вот пусть покрутятся, а мне надоело, – жена проучила обнаглевшего мужа

– Давай, давай, чего возишься? Гости уже за столом сидят, а ты все на кухне кастрюлями гремишь, – ворчал Денис, периодически заглядывая к Дашке на кухню.

– А ты бы взял и помог, – дернулась жена.

– Ты это, не бузи. У меня своих забот хватает. Я вон, за мангалом слежу, – отмахнулся муж и, юркнув к холодильнику, ухватил оттуда пару баночек пенного: для себя и мужиков. Они все вместе «жарили» шашлык у мангала.

Дашка сердито посмотрела ему в след, из гостиной слышался галдеж, громыхал смех. Через полчаса наступит Новый год, а она, как обычно, даже накраситься не успела.

Она всегда любили Новый год, но с этого года праздник грозил перейти в когорту нелюбимых…

***

Даша и Денис давно мечтали о большом доме. Мечту удалось исполнить, когда старшей Наденьке было двенадцать, а младшему Темке стукнуло девять.

– О, какие хоромы отгрохали, – с одобрением причмокнула языком свекровь, Галина Валентиновна.

– Да, теперь будет где Новый год всем вместе отмечать, – радостно воскликнул Денис.

– Здорово! Вот с этого года и начнем, – согласилась матушка.

***

Дашка последнюю неделю перед Новым годом практически не отдыхала. Сразу после работы летела по магазинам, покупала подарки, продумывала меню, подбирала посуду, скатерти, украшения. Этот Новый год должен был стать незабываемым.

– Денис, а кто к нам должен прийти? – крикнула жена с кухни, развешивая гирлянду.

– Мама с отцом приедут, Танюшка, сестра со своим выводком и мужем. Будет тетка со своими детьми и внуками, да так, может пара-тройка человек еще на огонек забегут после полуночи, – радостно перечислял Денис.

Дашку не пугало количество гостей. Слава богу, дом они и в самом деде отстроили большой. Комнат, как и спальных мест, предостаточно, а если что, можно было и матрасы надувные достать.

– Ой, какая благодать, хоть у вас ноги вытянуть да отдохнуть, – блаженно пропела Танюшка.

У них с Толиком было трое детей, и она как ушла шесть лет назад в декрет, так до сих и не вышла из него.

– Отдохни, – улыбнулась Дашка и продолжила дальше строгать салаты.

– Слушай, да чего я просто так сидеть буду, давай хоть помогу. А то ж гостей-то прорву позвали. Сама, поди, не успеешь все сделать, – спохватилась золовка.

Признаться, Дашка от помощи не отказалась бы.

– Танюш, а ты бы рыбку не почистила на шубу? Я уже все овощи приготовила, осталось только с селедкой разобраться.

– Ой, неее, не хочу потом рыбой вонять, – Таня брезгливо поджала губки. – Давай я лучше хлеб нарежу или там колбаску постригу.

– Хлеб еще рано резать, а колбасу я давно уже нарезала, – пытаясь скрыть разочарование, ответила невестка.

– Так, девочки, я мясо привезла, его нужно натереть и поставить в духовку. Ну-ка, Татьяна, займись живо, а посуду помою, – распорядилась мать.

– Не буду я ничего натирать, потом руку специями будут вонять, – поморщила девушка свой носик.

– Ну и невелика цаца, если от тебя будет немного чесночком припахивать. Так даже лучше будет, – Галина Валентиновна хихикнула.

– Я лучше сыр буду резать, – спохватилась Татьяна, всеми силами пытаясь отлынить от мяса и приправ. – Дашуль, дай мне ножик, досточку и куда нарезанное складывать, – распорядилась золовка, встав посреди кухни.

Даша, вздохнув, бросила салат и принялась обслуживать помощницу.

– Да как ты режешь? – шумела свекровь на дочь. – Ты в ресторане ни разу не видела, как выглядит сыпная тарелка? Не знаешь, какого размера кубики должны быть?

– Ну и режь сама, – дернулась Татьяна и с надутыми губами отвалилась на диван.

– Девочки, идите отдыхайте, чего вы на кухне крутиться будете? – весело воскликнула Даша, выпроваживая обеих «помощниц» с кухни.

«Уж лучше сама все сделаю, чем буду в скандале сидеть», – решила Даша и принялась дальше тихим сапом пилить свои салаты.

– Дашка, ты чего там возишься? – позвала из гостиной свекровь. Уже пора скатерть на стол стелить, да посуду ставить, а у тебя еще ничего не готово.

– Галина Валентиновна, давайте я вам покажу, где что лежит, а вы уж здесь сами, – суетилась хозяйка.

– Нет-нет, давай-как ты уж сама. Я по чужим шкафам лазить не приучена! – свекровь подняла руки вверх и сделала шаг назад.

– Ну ладно, – Даша была обескуражена.

– Мам, скажи Тёмке, чтобы он ко мне в комнату не лез. И вообще, убери от меня эту «мелочь пузатую», пусть с ними кто-нибудь другой посидит, – на кухню к Дашке прилетела двенадцатилетняя Наденька.

– Доча, ты видишь, я занята? Гостей полон дом, нужно все успеть приготовить, – мягко упрекнула она дочь. – А еще лучше будет, если ты поможешь мне на стол накрывать. Давай, готовые салаты к столу неси.

– Ну мама! – Надя топнула ногой. – Я к тебе в кои-то веки за помощью обратилась, а ты все туда же. Если тебе на меня наплевать, так и скажи.

– Надюш, мне не наплевать, но ты же взрослая девочка, сама видишь, что мне сложно все самой успеть.

Даша готова была разрыдаться.

– Господи, Дашка, чего ты там возишься с этими салатами да бутербродами? – на кухню вплыла тетя Анжела – сестра свекрови. – Вот я никогда на Новый год не заморачиваюсь. Просто в гости ухожу, пусть хозяева голову ломают, чем меня угощать, – громогласно захохотала тетка мужа над собственной шуткой.

– Ну да, – Даша скривила губы. – Смешно, – добавила она еле слышно.

– Слушай, Дашуль, а ты чего, суши и пиццу не заказывала? – удивилась Люся, дочь тети Анжелы. – Мои-то ничего кроме пиццы и не едят. Так что нужно бы сделать доставку.

Даша уже была не рада празднику.

– Да, Дашуль, давай, закажи. А то, вон сколько ребятни нужна им твоя индейка с салатами как корове седло, – резюмировал супруг и скрылся из кухни, оставив жену наедине с салатами, кастрюлями и новыми поручениями.

Увидев цены и сроки доставки у Даши глаза полезли на лоб.

– Диня, ну его эту пиццу. Там цены сегодня, как на детали от самолета, – жена показала мужу экран телефона.

– Дашуль, ты хочешь, чтобы гости подумали, что мы негостеприимные? Закажи ты уже эту пиццу и суши, – упрямо заявил он.

Спать хозяйка легла уже под утро, когда последние, самые неугомонные гости, наконец, успокоились и разбрелись по диванам и матрасам.

– Хотим баню, – заявили гости единогласно на следующий день и Денис помчался топить баню, а Даша встала на очередную вахту у кухонной плиты.

Когда спустя три дня все разъехались, хозяйка готова была разрыдаться от счастья.

***

– Дениска, а давай в этом году отпразднуем Новый год тихо, по-семейному, – шепнула Даша мужу, когда они укладывались спать.

Это был четвертый год их жизни в доме.

– Да ты что? У нас же такая классная традиция сложилась, праздновать Новый год все вместе, – возмутился супруг.

– Традиция-то классная, вот только я после всех этих празднований как выжатый лимон.

– Да чего ты там особо напрягаешься? По магазинам продукты закупаю сам, Большую часть блюд мы готовим на мангале. Тебе только и остается, что на стол накрыть, да нарезочку сварганить.

– Ага, а постели всем постелить, а перестирать потом это все, да и посуды горы каждый раз убирать приходится.

– Даш, давай на чистоту. Ну чего ты там особо утруждаешься? Стирает машинку, посуду тоже моет машинка, а поводить по полу пылесосом, чтобы пыль собрать – не так уж и тяжко.

– Как ты не поймешь, я просто хочу посидеть в тишине. Пролежать хотя бы денек в пижаме под пледом перед телевизором, а не мчаться на кухню затемно.

– Да спи ты, кто тебе мешает?

– Да как же я могу спать, когда я знаю, что по дому ходит толпа людей, которую нужно накормить, развеселить, – Даша уж не хотела спать. Она-то надеялась на понимание со стороны мужа, а на деле выходило как-то скверно.

– Из-за твоих сиюминутных капризов я не буду менять планы и портить праздник куче народа.

– Да, а родную жену тебе не жалко?

– Даш, это все ваше стандартное «бабское нытье». Ты сегодня просто устала, вот тебе и захотелось немного поканючить. Давай, ложись спать.

Договориться с мужем не получилось и Даша решила зайти с другой стороны.

– Женщина женщину всегда поймет, – была уверена Дарья, набирая номер свекрови.

– Алло, Дашуль? Если ты звонишь, чтобы пригласить нас на Новый год, то можешь не утруждаться, Дениска еще на прошлой неделе нас позвал, – весело выдала трубка голосом свекрови.

– Галина Валентиновна, я действительно по поводу праздника, но хотела попросить вас об обратном, – Даша замялась.

– В смысле? – не понял свекровь.

– Понимаете, я в этом году планировала провести праздник в тихом семейном кругу. Хотела посидеть с мужем и детьми, а первого, если вы будете свободны, то, конечно, приезжайте к нам! – торопливо добавила девушка, услышав в трубке недовольное сопение.

– Что значит первого? А в новогоднюю ночь что же? И что значит «тесный семейный круг», а мы что же, в этот круг не вмещаемся?

– Галина Валентиновна, поймите меня правильно, я прекрасно к вам отношусь, но в праздник так хочется расслабиться, – Даша была в отчаянии, разговор явно не клеился.

– Так ты расслабься, сядь и сиди себе спокойно. Уж и не знаю, чего ты там суетишься каждый год с этой готовкой. Заказала все из ресторана, да и все, – выдала свекровь.

– Из ресторана не хочу, да и дороговато выходит.

– Не хочешь, вот и крутись сама у плиты, а у нас уже давно все оговорено. Мы с отцом идем к вам и точка! – выдала свекровь и бросила трубку.

– Тааак, ладно!

Даша стала дальше листать телефонную книжку. В конце концов свекровь со свекром и в самом деле были не самые энергозатратные гости. Они отваливаются от стола минут через тридцать после полуночи и мирно спят чуть не до обеда следующего дня. Чего не скажешь про Танюшку, сестру Дениса.

– Танечка, солнышко! – Даша ласково щебетала в трубку.

– Ой, Дашуль, как хорошо, что ты позвонила, – обрадовалась золовка. – Я как раз подарки в магазине смотрю. Скажи, моя хорошая, тебе полотенчики для кухни взять однотонные или с символом года?

– Танюш, не надо никаких подарков. Я хотела сказать, что мы в этом году планируем праздновать дома в тихом семейном кругу, – как можно беззаботнее заявила девушка.

– Э, ты мне это прекрати! – воскликнула трубка. – Мы уже настроились к вам в гости идти. Да кто еще нас с тремя детьми к себе на праздники примет? – задорно воскликнула золовка.

– Танюш, ты же женщина, должна меня понять. Так хочется отдохнуть, ноги вытянуть.

– Как женщина я тебя очень даже понимаю, но и ты меня пойми. Мне моя орава и так целый год покоя не дает. Только и надежды на тебя и твой дом.

Там столько места, что я хоть на часок могу ото всех скрыться. Так что даже не проси. Жди, тридцать первого будем у тебя!

Даша смотрела на телефон. Хотелось рыдать, кричать, топать ногами.

– Так, ладно, ну хотя бы от тети Анжелы с ее выводком я смогу отделаться! – решила она и принялась рыться в «контактах».

– Тётя Анжела, добрый день…

– Дашенька, хорошо, что ты сама позвонила, – воскликнула тетка, не позволяя девушке вставить ни слова. – Ты в прошлом году чего-то начудила с салатами. Наготовила какой-то ерунды, от которой у меня потом неделю еще живот крутило….

«А может просто кто-то слишком много жрал?» – хотелось закричать девушке.

– Так вот, – продолжала родственница, – я потратила целый час, проштудировала кучу сайтов зато нашла НОРМАЛЬНЫЕ рецепты салатов. Тебе все скину. Там, правда, рецепты такие замороченные, но, думаю, ты справишься.

– Тетя Анжела, а может вы их сами приготовите да и посидите со всей семьей у себя дома, – Дашка таки успела ввернуться в бесконечный поток слов.

– Ой, Дашуль, да ты что? Не с той ноги встала что ли? Где я всех у себя в двушке соберу!? Ну? И потом, я ж тебе уже говорила, я принципиально дома не отмечаю Новый год – мне лень готовить! Так все, мне некогда, рецепты скину чуть позже и не стоит благодарности, – хохотнула тетка и отключилась.

– Мамуль, ты чего такая угрюмая? – на кухне появилась пятнадцатилетняя Надюшка.

– Ой, дочь, веришь нет, совершенно не хочу никого видеть в этот Новый год у нас в гостях. Хочу тишины.

– Да ты чего? Это же скукотища, а так хоть есть с кем побалдеть, – Надя в изумлении уставилась на мать.

– Ну и отлично, тогда милости прошу в этом году ко мне на кухню. Хватит у себя по комнатам отсиживаться, ждать, когда к столу позовут! – воскликнула в сердцах Дарья.

– Мам, ну чего ты вечно жалуешься? Тебя послушать, упахалась вся. Папа же почти все на мангале жарит. Тебе только чайник вскипятить, да посуду потом в посудомойку засунуть, – Надя подхватила конфетку из вазочки и ретировалась с кухни, беззаботно напевая что-то под нос.

– Тёма, ну хоть ты меня поддержи. Так хочется вчетвером посидеть… – обратилась Даша к сыну.

– Не, мамуль. Я согласен с Надькой. Мне веселее, когда в доме куча народа, а с вами всеми мы и без того каждый день видимся, – отмахнулся Артемка.

***

Даша брела по торговому центру. До Нового года оставалась неделя, а ей совершенно не хотелось праздника. Вернее, хотелось, но не в том виде, как ожидали домочадцы.

– Хочешь встретить Новый год без суеты и бед – лети отдыхать на Пхукет! – голосил какой-то парнишка в костюме мартышки.

– Девушка, вы чего такая грустная? – вдруг подскочил он к безвольно бредущей между магазинчиками Даше. – Покупайте горящую путевку, и будет вам счастье!

Даша встала как вкопанная.

– А ведь точно! – воскликнула она и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, решительным шагом направилась к туроператору.

***

– Даш, ты обалдела что ли? – Денис хлопал глазами, хватая ртом воздух. За два дня до Нового года жена сообщила, что завтра улетает.

– А что такого? Ты же сам говорил, что я ничего особенного не делаю, а все основное приготовление лежит на тебе. Так что, дорогой, уверена, вы и не заметите моего отсутствия.

– Мамуль, ну ты чего? На меня что ли обиделась? – Надя готова была вот-вот разрыдаться.

– Не вздумай так говорить. Ни на кого я не обиделась. Просто решила, что каждый имеет право встретить Новый год так, как хочет.

– Мы тебя никуда не отпустим, – голосил Тёмка, прижимаясь к матери.

– Сынок, да что ты? Зачем тебе нужна я, когда на праздники здесь будет целый дом народа? Ты же сам говорил, что устал от моего общества. Вот и отдохнешь, – успокаивала мать сына.

– Даш, ну серьезно! Почему нельзя было взять билеты на более поздний срок? Все родственники ждут этого праздника, – Денис надул губы.

– Твоя родня хочет праздника? Вот пусть покрутятся, а мне надоело. Да и что такого? В конце концов ты сам говорил, что я только у тебя под ногами путаюсь и бесполезную суету навожу. Посуду вымоет посудомойка, пол уберет пылесос, ты приготовишь ужин – прекрасно справитесь!

Даша чмокнула мужа и детей в щечки и улетела на солнечное побережье. Связь на острове была не самая хороша, поэтому созванивались редко и урывками.

– Мамуля прилетела! – услышала Даша, едва выйдя из аэропорта. К своей огромной радости она увидела мужа с букетом и счастливых детей.

– Мама, это был какой-то кошмар, – голосили Надя с Темой наперебой.

– Баба Анжела хотела нарезать колбаску, а в итоге порезала палец, а потом голосила так, что даже бабушка Галя не выдержала и накричала на нее! – поведал Тёма.

– А папа пытался сам приготовить свой любимый салат, но в итоге получилась ерунда. Благо, хоть икра и рыба были, мы бутики наделали, – верещала Надя.

– А чего же мама с Танюшкой тебе не помогли? – удивилась жена.

– Они пытались, – честно признался Денис. – Но лучше бы они этого не делали. Они переругались в пух и прах, и я дольше устранял последствия их совместного бунта.

Даша тихонько улыбалась.

– Прости меня, – шепнул муж жене, когда они сели в машину. – Я правда считал, что принять гостей на Новый год – пара пустяков. Не представляю, как ты с этим всем справлялась и при этом никого не убила!

– Дети, жена, у меня возникла прекрасная идея, – воскликнул Денис. – На следующий год все вместе на Новый год едем на море! – объявил довольный отец семейства.

– Урррааа! – закричали Надя и Тема в один голос.

Через год Денис с женой и детьми и в самом деле улетели на отдых. Правда, потом родственники-халявщики еще долго их упрекали, что они посмели порушить такую классную семейную традицию.

Ты не имеешь права решать, как я трачу свои деньги.. — жена впервые дала отпор

Конверт лежал на кухонном столе, такой обычный и в то же время пугающий. Ольга уже трижды перечитала письмо из нотариальной конторы, но до сих пор не могла поверить написанному. Тётя Вера, сестра её покойной матери, о которой она не слышала последние пятнадцать лет, оставила ей наследство. Четыреста тысяч рублей – сумма, от которой у неё кружилась голова.

Часы на стене показывали начало шестого. Константин должен был вернуться с работы с минуты на минуту, и впервые за тридцать лет совместной жизни Ольга не знала, как начать разговор с мужем. Она машинально поправила седеющую прядь, выбившуюся из пучка, и подошла к окну. Во дворе уже появились первые жёлтые листья – осень настойчиво заявляла о своих правах.

Санаторий. Эта мысль пришла внезапно, но уверенно. Как давно она мечтала подлечить больные суставы, отдохнуть от бесконечной беготни с внуками, просто побыть наедине с собой. Последний раз она была в санатории ещё до рождения младшей дочери, Наташи. Сколько это… двадцать семь лет назад?

Звук поворачивающегося в замке ключа заставил её вздрогнуть. Константин вошёл, как всегда, уверенно и шумно. Высокий, всё ещё статный, несмотря на намечающийся живот, он заполнил собой всю прихожую.

– Оля, ты дома? – его голос, как обычно властный, отдавался в ушах непривычной тяжестью.

– На кухне я, – отозвалась она, чувствуя, как начинают дрожать руки.

Муж появился в дверном проёме, на ходу ослабляя галстук. Его взгляд сразу упал на конверт.

– Что это? – он кивнул в сторону стола.

– Костя, присядь, пожалуйста. Мне нужно тебе кое-что рассказать, – Ольга старалась говорить спокойно, хотя сердце колотилось как сумасшедшее.

– Что-то случилось? – в его голосе появились встревоженные нотки.

– Тётя Вера умерла. Помнишь, мамина сестра? – она сделала паузу, собираясь с мыслями. – Она оставила мне наследство. Четыреста тысяч.

Брови Константина поползли вверх, на лице появилась заинтересованная улыбка.

– Вот это новость! – он потёр руки. – Как раз хватит на ремонт в гараже. Я давно говорил, что надо бы…

– Костя, – Ольга перебила его, удивляясь собственной смелости, – я хочу поехать в санаторий.

Улыбка медленно сползла с его лица.

– Что?

– В санаторий. Полечить суставы, отдохнуть немного.

– Ты с ума сошла? – он резко выпрямился. – Какой ещё санаторий? У нас куча дел, ремонт нужен…

– Это мои деньги, Костя, – её голос дрогнул, но она заставила себя продолжить. – Я хочу сама решить, как их потратить.

Он смотрел на неё так, будто видел впервые. В наступившей тишине было слышно, как капает вода из крана – надо бы поменять прокладку, мелькнула привычная мысль.

– Ты… что сказала? – его голос стал неожиданно тихим, и от этого ещё более пугающим.

Ольга никогда не думала, что тишина может быть такой оглушительной. Константин смотрел на неё, не моргая, словно пытался найти в её лице признаки помешательства.

– Тридцать лет, – наконец произнёс он, отчеканивая каждое слово. – Тридцать лет я обеспечивал эту семью. Всё, что у нас есть – квартира, машина, дача – всё появилось благодаря мне. А теперь ты получила какие-то случайные деньги и решила, что можешь…

– Не случайные, – тихо перебила его Ольга. – Это наследство от родной тёти.

– Да хоть от президента! – он грохнул кулаком по столу так, что подпрыгнула солонка. – Ты что, забыла, кто все эти годы платил за твои наряды? За твои парикмахерские? За твои…

– Какие наряды, Костя? – её голос неожиданно окреп. – Я десять лет хожу в одном и том же пальто. А в парикмахерскую… – она горько усмехнулась, – когда я последний раз была в парикмахерской? Я сама себе крашу волосы.

– Вот! – он торжествующе поднял палец. – Именно поэтому я и распоряжаюсь деньгами! Ты их только транжирить умеешь. Купишь эту путёвку, потом что? На какую-нибудь чепуху спустишь остальное?

Ольга почувствовала, как внутри что-то надломилось. Все эти годы экономии, бесконечных подсчётов копеек, отказов себе во всём – всё это вдруг встало перед глазами.

– Я всю жизнь считаю каждую копейку, – её голос дрожал. – Когда Наташе нужны были брекеты, ты сказал, что это пустая трата денег. Когда Лена поступала в институт, ты отказался платить за подготовительные курсы. А сам? Сколько ушло на твой гараж? На твою рыбалку?

– Не смей! – он надвинулся на неё. – Не смей попрекать меня! Я вкалывал как проклятый, чтобы у вас была крыша над головой!

– Я тоже работала, – она впервые за тридцать лет повысила на него голос. – Двадцать пять лет в школе. А потом ещё подработки, репетиторство. Ты думаешь, откуда брались деньги на продукты, когда твоей зарплаты не хватало?

В дверь позвонили. Они оба замерли, тяжело дыша. Через минуту в замке повернулся ключ – это была Лена, их старшая дочь, она часто заходила после работы.

– Мам, пап, вы дома? – раздался её голос из прихожей.

Константин резко выпрямился, одёрнул пиджак: – Мы ещё не закончили этот разговор, – процедил он сквозь зубы и вышел из кухни.

Ольга опустилась на стул, чувствуя, как дрожат колени. Она услышала, как муж говорит дочери, что у него срочные дела в гараже, потом хлопнула входная дверь.

– Мама? – Лена застыла в дверях кухни. – Что случилось? Ты плачешь?

Ольга провела рукой по щеке – она и не заметила, как по лицу покатились слёзы.

– Доченька, – она попыталась улыбнуться, – присядь. Мне нужно с тобой поговорить.

Лена сидела напротив матери, крепко сжимая её руку. На кухне пахло свежезаваренным чаем с мятой – старое средство от всех невзгод в их семье. Вечерняя прохлада вползала через форточку, легонько шевеля тюлевую занавеску. Лена молча разливала чай, искоса поглядывая на мать. В кухне повисло то особое молчание, когда слова вроде бы и готовы сорваться с языка, но каждый боится начать первым.

– Мам, – Лена наконец решилась нарушить тишину, рассеянно водя пальцем по ободку чашки. – А почему… почему ты никогда не рассказывала про тётю? Я даже не знала, что она у тебя есть.

Ольга подняла глаза на дочь. В них мелькнуло что-то – то ли боль, то ли сожаление.

– Тётя Вера… – она запнулась, словно пробуя имя на вкус после долгого молчания. – Знаешь, в детстве она была для меня целым миром. Совсем не такая, как твоя бабушка – моя мама. Бабушка всю жизнь проработала в одной школе, а тётя Вера… Она объездила полмира как переводчица. Вечно привозила какие-то диковинные сувениры, рассказывала про страны, в которых побывала. Помню, как я, десятилетняя девчонка, сидела у неё на кухне и слушала истории про Париж, про Рим…

Её голос потеплел, морщинки вокруг глаз разгладились, словно годы начали отматываться назад.

– А дальше что? – Лена подалась вперёд, подперев подбородок рукой.

Такая свободная, независимая. А потом… – она замолчала на секунду, – потом я вышла замуж за твоего отца, и она не одобрила этого выбора.

– Почему? – Лена подалась вперёд.

– Она сказала, что видит в нём… деспота. – Ольга произнесла это слово почти шёпотом. – Мы тогда сильно поругались. Я была молода, влюблена, считала, что она просто завидует нашему счастью.

– А теперь? – тихо спросила Лена.

Ольга почувствовала, как к горлу подступает ком: – А теперь я впервые в жизни хочу что-то решить сама. Просто поехать в санаторий, подлечиться. Знаешь, у меня даже паспорт просроченный – не было причин обновлять. Никуда не ездила все эти годы…

– Мамочка, – Лена пересела ближе и обняла мать за плечи. – А помнишь, как ты продала свои золотые серьги, чтобы заплатить за мои курсы английского? Ты думаешь, я не знала? Я всё помню.

Ольга вздрогнула: – Ты знала? Мы же договорились с продавщицей в ломбарде, что она никому…

– Мам, я же видела, как ты перестала их носить. И слышала, как ты плакала ночью. – Лена крепче обняла мать. – А папа тогда говорил, что английский – это блажь, что я всё равно замуж выйду…

– А ты стала переводчицей, – Ольга слабо улыбнулась, вытирая слёзы.

– Благодаря тебе, мам. Только благодаря тебе.

За окном начало темнеть. Где-то вдалеке слышался гул машин, но здесь, на кухне, время словно остановилось.

– Знаешь, что я подумала? – вдруг оживилась Лена. – Тётя Вера была переводчицей, и я стала переводчицей. Может, это не просто совпадение? Может, она следила за нашей семьёй всё это время?

– И решила помочь именно сейчас, – тихо договорила Ольга. – Когда я наконец готова принять эту помощь.

Лена встала и решительно прошлась по кухне: – Мам, я завтра же возьму отгул на работе. Поедем, сделаем тебе новый паспорт. Потом найдём хороший санаторий – у меня есть подруга в турагентстве, она поможет. И знаешь что? – она остановилась перед матерью. – К чёрту эти старые джинсы и растянутые кофты. Мы купим тебе новую одежду. Красивую.

– Лена, твой отец…

– Мама, – дочь опустилась перед ней на корточки и взяла её руки в свои. – Ты всю жизнь заботилась о нас. Может быть, пришло время подумать о себе? Тётя Вера оставила эти деньги тебе. Не папе, не мне – тебе. И только ты должна решать, как их потратить.

Ольга отвела взгляд к окну. На улице уже зажглись фонари, их желтоватый свет причудливо играл на оконном стекле.

– А потом я встретила твоего отца, – она тяжело вздохнула. – Мне было двадцать три, я только закончила педагогический. Костя казался таким… надёжным. Уверенным. У него уже была отдельная квартира, перспективная работа. А я жила с родителями в коммуналке, работала в школе за копейки…

– И тётя Вера была против? – Лена осторожно коснулась маминой руки.

– Она пыталась поговорить со мной перед свадьбой. Сказала… – Ольга сглотнула комок в горле. – Сказала, что видит, как он подавляет меня. Что брак не должен быть клеткой. Что я теряю себя…

– А ты?

– А я накричала на неё. – Ольга горько усмехнулась. – Сказала, что она завидует моему счастью. Что она старая дева, которая ничего не понимает в семейной жизни. Что я люблю Костю и знаю, что делаю…

Она замолчала, машинально теребя уголок старой клеёнки на столе. Эту клеёнку они купили ещё пять лет назад – Костя тогда ругался, что она выбрала слишком дорогую.

– Знаешь, – вдруг тихо сказала Лена, – я всегда чувствовала, что с папой что-то… не так. Когда Серёжа первый раз пришёл к нам в гости – помнишь? – я всё сравнивала, как он общается со своей мамой и как папа с тобой.

– И что? – Ольга впервые за вечер прямо посмотрела на дочь.

– Серёжина мама… она такая живая. Смеётся громко, спорит с ним, может махнуть на выходные к подругам на дачу. А ты… – Лена запнулась, подбирая слова. – Ты как будто всё время ходишь на цыпочках. Боишься лишний раз слово сказать.

Ольга почувствовала, как по щекам покатились слёзы. Все эти годы она думала, что хорошо скрывает свои чувства, что дети ничего не замечают. А они, оказывается, всё видели. Всё понимали.

– Мам, – Лена крепко сжала её руку, – ты ведь помнишь, что тётя Вера говорила про клетку? Может, она оставила тебе эти деньги не просто так? Может, это твой шанс… открыть дверцу?

В прихожей раздался звук поворачивающегося ключа. Ольга вздрогнула – вернулся Константин. Но что-то изменилось. Впервые за тридцать лет этот звук не вызвал у неё желания вскочить, суетиться, оправдываться. Она выпрямила спину и расправила плечи.

– Знаешь что, доченька? – тихо, но твёрдо сказала она. – Завтра поедем делать мне новый паспорт. И заодно узнаем про санатории. У меня ведь даже купальника приличного нет – представляешь?

Лена улыбнулась сквозь слёзы: – Это мы исправим, мам. Обязательно исправим.

Шаги Константина в прихожей звучали как-то иначе – тяжелее, медленнее обычного. Ольга знала этот звук: так муж ходил, когда был особенно зол и хотел, чтобы все вокруг это чувствовали. Раньше от этих шагов у неё внутри всё сжималось. Но не сегодня.

– Лена, домой не пора? – голос Константина звучал обманчиво спокойно. – Уже поздно, а вам с мамой, наверное, нужно поговорить.

– Я останусь, пап, – Лена даже не повернулась к двери. Она продолжала держать руку матери, и Ольга чувствовала, как дрожат дочкины пальцы.

Константин вошёл в кухню, привычным жестом расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. От него пахло гаражом и чем-то ещё – Ольга принюхалась и узнала запах: коньяк. Значит, заезжал к Петровичу, соседу по гаражу. Всегда так делал, когда нужно было «посоветоваться по-мужски».

– Что ж, – он тяжело опустился на стул напротив, – раз уж у нас семейный совет, давайте поговорим. Ты ведь уже рассказала дочери про свои… планы?

– Да, пап, – Лена ответила раньше матери. – И я её полностью поддерживаю.

– Вот как? – его брови поползли вверх. – И ты считаешь нормальным, что твоя мать собирается пустить на ветер такие деньги? Деньги, которые могли бы пойти на что-то действительно важное?

– На что, например? – впервые за вечер подала голос Ольга. – На новый подъёмник для твоего гаража? Или на лодочный мотор, о котором ты мечтаешь?

Константин побагровел: – Да как ты… – он осёкся, бросив взгляд на дочь, и продолжил уже тише: – Всё, что я делаю, я делаю для семьи. Я всегда…

– Нет, Костя, – Ольга покачала головой. – Ты делаешь то, что считаешь нужным. Сам решаешь, что важно, а что нет. Помнишь, как я просила денег на курсы повышения квалификации? Ты сказал – зачем, всё равно в школе копейки платят. А новый спиннинг себе купил через неделю.

– Мама права, пап, – тихо добавила Лена. – Ты никогда не спрашиваешь, чего хотят другие.

– Вот значит как? – его голос стал опасно тихим. – Теперь вы обе против меня? Может, мне напомнить, кто все эти годы…

– Не нужно, – Ольга поднялась из-за стола. В свете кухонной лампы её фигура отбрасывала длинную тень на стену. – Не нужно напоминать про крышу над головой и кусок хлеба. Я тридцать лет это слышу. Но знаешь что, Костя? Я тоже работала все эти годы. Я тоже вносила свой вклад. И эти деньги – мои. Не твои, не наши общие – мои. И я поеду в санаторий.

– Ах ты… – он тоже вскочил, нависая над столом.

– Сядь, пап, – голос Лены стал жёстким. – Сядь и послушай. Первый раз в жизни просто послушай.

Константин медленно опустился на стул. Что-то в голосе дочери – совсем взрослое, твёрдое – заставило его подчиниться. Он обвёл взглядом кухню, словно видел её впервые: старые занавески, которые Ольга перешивала уже дважды, облупившуюся краску на подоконнике, треснувшую ручку на шкафчике…

– Мам, расскажи папе, – Лена чуть сжала мамино плечо, – расскажи ему про свои суставы. Про то, как ты по ночам не спишь от боли.

Ольга прерывисто вздохнула: – Знаешь, Костя, я ведь давно хотела съездить подлечиться. Ещё пять лет назад врач говорил – нужен санаторий, процедуры, грязи. Я даже буклеты приносила, помнишь?

– Помню, – хрипло ответил он. – Сказал, что весной поедешь…

– И говорил так каждый год, – она невесело усмехнулась. – А весной всегда находилось что-то важнее. То крышу на даче перекрыть, то машину ремонтировать…

– Так ведь правда нужно было! – он стукнул ладонью по столу, но как-то неуверенно.

– Пап, – Лена присела рядом с отцом, заглянула ему в глаза. – А ты знаешь, что мама свои золотые серьги продала, чтобы я на курсы английского ходила? Те самые, с рубинами, которые ты ей на десятилетие свадьбы подарил?

Константин дёрнулся, как от удара: – Что? Оля, это правда?

– Правда, – она опустилась на свой стул, вдруг почувствовав страшную усталость. – Ты тогда сказал – нечего деньги на ветер бросать, замуж выйдет, и все эти языки не нужны будут… А я видела, как у неё глаза горят, когда она про экзамен в институт рассказывала.

В кухне повисла тяжёлая тишина. Было слышно, как за окном проехала машина, как где-то наверху соседи двигают мебель.

– Я… – Константин провёл рукой по лицу. – Я не знал…

– Потому что никогда не спрашивал, – Ольга произнесла это без упрёка, просто констатируя факт. – Тридцать лет не спрашивал, чего хочу я. Чего хотят твои дети. Просто решал за всех.

Он сидел, ссутулившись, постаревший и какой-то растерянный. Вдруг поднял голову: – И что теперь?

– Я уже записалась в санаторий, – спокойно ответила Ольга. – На три недели. В Пятигорск.

– Когда?

– Через две недели. Лена поможет мне собраться.

Константин медленно кивнул. Потом ещё раз. Провёл пальцем по трещине в клеёнке.

– Я… я могу отвезти тебя. На машине. Чтобы не тряслась в поезде с сумками…

Ольга переглянулась с дочерью. В глазах Лены блеснули слёзы.

– Хорошо, – просто ответила она. – Только мне ещё нужно будет купить кое-какие вещи. И паспорт новый сделать.

– Я дам денег, – быстро сказал он.

– Нет, – она покачала головой. – Это я сделаю сама. На свои.

Он смотрел на неё долго, словно видел впервые. Потом тихо произнёс: – Ты изменилась.

– Да, – она улыбнулась – спокойно и чуть грустно. – Да, Костя. Я изменилась.

За окном занимался рассвет. Новый день.