Сама это ешь – заявил муж. – У моей мамы всегда было наготовлено и свежее, а не разогретые полуфабрикаты
– А чего ты хочешь? Чтобы я бросила работу? Стала домохозяйкой, как твоя мама?
– Да! – выкрикнул Егор. – Да, как моя мама! Она всю жизнь семье посвятила. И отец её уважал, и дети не голодные ходили, и в доме порядок был!
– Твоя мама – это твоя мама, – тихо сказала Марта. – А я – это я. И я не брошу карьеру.
– Марта, ну что там с ужином? Я с работы пришёл голодный! – голос Егора из прихожей звучал недовольно.
Гудение микроволновки было ему ответом. Марта прикрыла глаза, массируя виски – голова раскалывалась после бесконечных совещаний. День выдался особенно тяжёлым: презентация нового проекта, споры с подрядчиками, три часа онлайн-встреч с азиатскими партнёрами.
Звонок микроволновки совпал со звуком шагов – Егор уже входил на кухню. Его улыбка медленно погасла, когда он увидел накрытый стол.
– Опять? – он кивнул на тарелку с разогретым ужином. – Серьёзно?
– А что не так? – Марта старалась говорить спокойно, хотя внутри всё сжалось от предчувствия неприятного разговора.
– Сама это ешь, – процедил Егор, отодвигая тарелку. – У моей мамы всегда было наготовлено и свежее, а не разогретые полуфабрикаты.
Марта замерла. В висках застучало ещё сильнее, а к горлу подкатил горький комок обиды. Она медленно положила полотенце, которым вытирала руки, и повернулась к мужу:
– Знаешь что…
Но Егор уже вышел из кухни, оставив её одну. Только сейчас Марта заметила, как сильно дрожат её руки. Она опустилась на стул и невидящим взглядом уставилась в окно, где догорал зимний вечер. Раньше, до её повышения, она даже представить себе не могла, что он будет предъявлять ей такие претензии. Но за последние три месяца столько всего изменилось в их отношениях, и этот вечер, она чувствовала, стал переломным.
Утром следующего дня, сидя в офисе с чашкой крепкого кофе, Марта вспоминала, как всё начиналось. Пять лет назад она была обычным менеджером проектов, одной из многих в их большой компании. Именно тогда, на корпоративе по случаю успешного завершения квартала, она и познакомилась с Егором.
Он работал в отделе продаж и славился своим умением находить общий язык с самыми сложными клиентами. Высокий, улыбчивый, с чуть хрипловатым голосом – Егор очаровал её с первого взгляда. А когда в конце вечера предложил проводить до дома, Марта поняла – это судьба.
Их роман развивался стремительно. Уже через полгода они съехались, а ещё через шесть месяцев сыграли свадьбу. Марта помнила, как Егор представлял её своим родителям: «Мы вместе работаем, она у нас один из лучших менеджеров проектов». Свекровь тогда окинула её оценивающим взглядом и спросила: «А готовить-то успеваешь, доченька?». Марта тогда только рассмеялась в ответ.
Первые несколько лет брака казались идеальными. Марта действительно успевала всё: и проекты вести, и ужины готовить, и домом заниматься. Егор часто хвастался друзьям: «У меня жена – золото! И карьеру делает, и борщи вкусные варит».
А потом… Марта помнила тот день, когда её повысили до руководителя отдела. Это был вызов, от которого нельзя было отказаться. Она впервые задержалась в офисе до полуночи, готовясь к презентации новой стратегии развития. Егор тогда встретил её голодным и молчаливым укором во взгляде.
Через месяц упорной работы её утвердили в должности. Теперь под её началом была команда из пятнадцати человек, а зарплата выросла вдвое. Вот только времени на домашние дела становилось всё меньше. Сначала появились полуфабрикаты, потом доставка готовой еды. Егор всё чаще вздыхал и говорил о маминых пирогах, но Марта делала вид, что не замечает этих намёков.
А вчера… Вчера что-то надломилось. В голове снова прозвучали его слова о маминой готовке, и Марта поморщилась. Она посмотрела на часы – через пятнадцать минут начиналось важное совещание. Личные проблемы придётся отложить на потом.
Совещание началось ровно в десять. Марта привычным движением поправила волосы и включила демонстрацию экрана. На повестке дня было расширение сети филиалов – компания планировала открыть представительства в пяти крупных городах Азии до конца года. Это был её шанс доказать руководству, что они не зря доверили ей управление целым отделом.
Телефон беззвучно мигнул входящим сообщением от свекрови: «Заходила вчера к вам, хотела пирожков занести. Егорушка сказал, тебя опять допоздна на работе не было… И обед ему с собой не собрала». Марта раздражённо перевернула телефон экраном вниз. С недавних пор свекровь словно поставила себе цель контролировать каждый её шаг.
Воспоминания накрыли внезапно. Тот разговор случился через неделю после свадьбы. Свекровь зашла «проверить молодых» и застала Марту за ноутбуком.
– Доченька, – свекровь поджала губы, – ты бы поменьше в компьютер смотрела. Мужчине что нужно? Чистый дом, вкусный ужин, ласковое слово. А эта твоя работа… Егорушка, конечно, гордится, но ты же теперь жена. Я вот всю жизнь семье посвятила, и ничего, счастливы были.
Марта тогда промолчала. Как объяснить женщине, десятки лет просидевшей дома с борщами, что работа – это не прихоть, а призвание? Что каждый новый проект – это вызов, который заставляет сердце биться чаще? Что она не хочет быть просто чьей-то женой, пусть даже самой заботливой?
Совещание длилось два часа. Обсуждали всё: от дизайн-проекта помещений до штатного расписания новых филиалов. Марта чувствовала: этот проект станет для неё трамплином. Управление сетью филиалов – серьёзная ответственность. «И серьёзные командировки», – мелькнула непрошеная мысль. Интересно, как Егор отреагирует на её частые поездки в другие города?
После совещания навалились текущие дела: согласование смет, собеседования с кандидатами на должность руководителей филиалов, бесконечные письма и звонки. День пролетел незаметно. В семь вечера, когда она дописывала квартальный отчёт, позвонил Егор.
– Марта, ты где? – в его голосе слышалось плохо скрываемое недовольство.
– На работе, – она пыталась печатать одной рукой, понимая, что отчёт нужно сдать до утра. – Проект важный, надо закончить. Через пять минут домой поеду.
– А ужин? Мне опять пельмени варить?
«Мог бы и приготовить что-нибудь», – подумала Марта. Но вслух сказала:
– Милый, я не успею сегодня. Давай закажем доставку? Я оплачу.
– Знаешь что… – Егор помолчал. – Я к маме поеду. Она хоть готовит по-человечески.
В трубке послышались короткие гудки. Марта отложила телефон и закрыла глаза. За окном темнело. Где-то в глубине души поднималась волна возмущения: почему успешная карьера должна противоречить семейному счастью? И почему именно она должна выбирать? Почему в двадцать первом веке женщина всё ещё должна доказывать своё право быть не только женой, но и профессионалом?
Может быть, действительно стоит всё бросить? Стать такой, как свекровь – хранительницей домашнего очага? Эта мысль вызвала почти физический дискомфорт. Нет, она не сможет. Да и не хочет.
Через полчаса Марта была дома, но Егора там не застала, видимо, и правда умотал к матери. Мог бы подождать немного, всё бы она ему приготовила. Ну и ладно, ей же проще, её-то доставка вполне устроит.
Ближе к ночи вернулся Егор.
– Нам надо поговорить, – его голос звучал непривычно серьёзно.
Марта кивнула. Этот разговор назревал давно, и сейчас, глядя на хмурое лицо мужа, она поняла – отступать больше некуда.
– Давай, – она села напротив, расправив плечи, как перед важными переговорами. – Я тоже хочу кое-что сказать.
– Всё превратилось в какой-то бардак, – Егор провёл рукой по волосам. – Ты вечно на работе, дома холодильник пустой… Я так больше не могу. Мне нужна жена, а не деловой партнёр.
Марта молча достала телефон, открыла банковское приложение.
– Смотри, – она развернула экран к мужу. – Это мой доход за последние три месяца. Видишь суммы поступлений? А теперь давай посмотрим наши общие расходы.
– При чём здесь деньги? – Егор поморщился. – Я говорю о нормальной семейной жизни!
– Деньги при том, что сейчас я зарабатываю втрое больше тебя. И это не упрёк, просто факт, – Марта старалась говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало. – С новой должностью у меня открываются такие перспективы, о которых мы и мечтать не могли. Через год мы сможем купить квартиру побольше, съездить в отпуск куда захотим.
Егор вспыхнул:
– Думаешь, я не могу обеспечить семью? Может, мне тоже надо было локтями всех расталкивать, строить карьеру?
– А я, значит, должна была остаться менеджером среднего звена? Чтобы муж не чувствовал себя неудобно? – Марта почувствовала, как дрожит голос. – Знаешь, сколько я работала для этого повышения? Сколько проектов подняла? Сколько ночей не спала над презентациями?
– Вот именно! – Егор стукнул ладонью по столу. – Ты только о работе и думаешь! А я прихожу домой – ни ужина, ни жены. Только записки «разогрей сам» и «закажи доставку».
Марта глубоко вздохнула. Следующие слова дались ей нелегко:
– Я могу нанять домработницу. Она будет готовить, убирать, следить за хозяйством. Мы можем себе это позволить.
– Домработницу, – Егор горько усмехнулся. – Значит, мою жену будет заменять какая-то чужая тётка? Готовить мне еду за деньги? Может, ещё и в постель её положим?
– Не передёргивай! – Марта вспыхнула. – Я предлагаю разумное решение. Многие успешные семьи так живут.
– Многие? – он встал, нависая над столом. – Ты о своих бизнес-леди говоришь? Которые вечно пропадают на совещаниях в брючных костюмах? У которых вместо детей – квартальные отчёты?
Марта почувствовала, как к горлу подступает комок:
– А чего ты хочешь? Чтобы я бросила работу? Стала домохозяйкой, как твоя мама?
– Да! – выкрикнул Егор. – Да, как моя мама! Она всю жизнь семье посвятила. И отец её уважал, и дети не голодные ходили, и в доме порядок был!
– Твоя мама – это твоя мама, – тихо сказала Марта. – А я – это я. И я не брошу карьеру. В конце концов, даже если не брать во внимание мои амбиции… Я не готова возвращаться к прежнему уровню дохода. Никакой борщ этого не стоит.
Егор молчал.
– В конце концов, готовить могу не только я, – тихо спросила Марта. – У нас два варианта: либо ты тоже участвуешь в домашних делах, когда приходишь раньше, либо мы нанимаем домработницу.
Егор смотрел на неё так, словно впервые увидел:
– Ты что, серьёзно? Чтобы я, мужчина, готовил? Или чтобы какая-то чужая тётка хозяйничала в моём доме?
В этот момент Марта поняла – они говорят на разных языках. Между ними не просто разные взгляды на быт, а пропасть из представлений о жизни, о ролях, о самой сути семьи.
– Выбирай, – его голос стал жёстким. – Или нормальная семья, как у людей, или твоя драгоценная работа.
Марта смотрела на мужа и видела, как рушится всё, что они строили эти годы. Вспомнился их первый ужин – она тогда специально отпросилась с работы пораньше, чтобы приготовить его любимые тефтели. Их свадьба – она светилась от счастья в белом платье, а он не сводил с неё влюблённых глаз. Их мечты о будущем – теперь казалось, что они говорили о совершенно разных вещах.
– Я люблю свою работу, – Марта говорила медленно, тщательно подбирая слова. – Это не прихоть и не амбиции. Это часть меня. Когда я веду переговоры, когда защищаю проект, когда вижу результаты – я чувствую себя живой. – Знаешь, – она медленно поднялась из-за стола, – ты прав. Нам действительно надо что-то решать. Но не сегодня. Сейчас мы оба слишком устали.
Она вышла из кухни, чувствуя спиной тяжёлый взгляд мужа. В спальне, глядя на их общую фотографию на прикроватной тумбочке, Марта впервые отчётливо осознала: иногда любовь умирает не от громких ссор или измен, а от невозможности принять друг друга такими, какие есть.
Оксана принесла две чашки кофе и села напротив Марты в почти пустом кафе. После того разговора прошла неделя. Егор ночевал у родителей, а она с головой ушла в работу, пытаясь не думать о том, что происходит с их браком.
– Рассказывай, – Оксана подвинула к подруге пирожное. – Что у вас там стряслось?
Марта медленно размешивала сахар, собираясь с мыслями.
– Знаешь, как в детстве? «Налево пойдёшь – коня потеряешь, направо пойдёшь – голову сложишь». Вот только у меня выбор – между собой и браком.
– Он что, реально требует бросить работу?
– Ему нужна жена, как его мама – домашняя, хозяйственная, вся в борщах и пирогах. А я… – Марта невесело усмехнулась. – А я, видите ли, неправильная.
Оксана фыркнула:
– Господи, Марта, какой век на дворе? Ты руководитель отдела, у тебя команда, проекты. А он хочет, чтобы ты у плиты стояла?
– Я предложила компромисс – нанять домработницу. Или чтобы он тоже участвовал в домашних делах, раз ему так важна свежая еда. Знаешь, что он ответил?
– Что он же мужчина? – Оксана закатила глаза.
– В точку. И поставил ультиматум – либо я становлюсь «нормальной женой», либо…
Они помолчали. За окном моросил дождь, размывая силуэты прохожих.
– А ты? – тихо спросила Оксана. – Ты чего хочешь?
Марта впервые за неделю позволила себе честно ответить на этот вопрос:
– Я хочу развиваться. Хочу вести крупные проекты. Хочу, чтобы моя работа что-то значила. И да, я хочу семью. Но не такую, где придётся притворяться кем-то другим.
– Значит, ты уже всё решила?
Марта кивнула. В груди было пусто и спокойно. Ей, оказывается, нужно было проговорить свои мысли вслух, и всё сразу встало на свои места.
Вечером она вернулась домой раньше обычного. Приготовила ужин – тот самый, с тефтелями, как в их первый вечер. Накрыла на стол. И написала Егору: «Приходи. Надо поговорить».
Он появился через полчаса. Удивлённо принюхался к запаху еды, настороженно посмотрел на красиво сервированный стол.
– Я всё решила, – Марта старалась говорить спокойно. – Сегодня я приготовила ужин. Не потому, что должна, а потому что хотела. Вот только это не значит, что я готова отказаться от работы.
Егор тяжело опустился на стул:
– Значит, ты выбрала.
– Нет, это ты выбрал. Своим ультиматумом. Своим нежеланием принять меня такой, какая я есть.
– А ты меня приняла? – он невесело усмехнулся. – Моё желание иметь нормальную семью?
– «Нормальную» – значит, как у твоих родителей? – Марта покачала головой. – Но мы не они. Ты же знал с самого начала, как важна для меня работа. Ты ведь так мной гордился. А теперь пытаешься переделать. Так нельзя.
Они поужинали в тишине. Каждый понимал – это их последний совместный ужин.
– Я соберу вещи завтра, – наконец сказал Егор, вставая из-за стола.
Марта кивнула. Ком в горле мешал говорить. Она смотрела, как муж идёт к двери, и думала о том, что иногда самое сложное в жизни – это не сделать выбор, а принять его последствия.
Марта поставила чемодан у окна гостиничного номера и бросила взгляд на часы – в Сингапуре было семь вечера, значит, дома сейчас два. Самое время для звонка Оксане.
Подруга ответила сразу, словно ждала:
– Ну как ты там? Выглядишь уставшей.
– Нормально, – Марта улыбнулась, устраиваясь в кресле. – Перелёт был долгий. Завтра важная презентация, а я даже не успела толком подготовиться.
– Да ладно, ты же всё наизусть знаешь. Лучше расскажи, как тебе Сингапур?
– Удивительный город. Представляешь, из окна видно и небоскрёбы, и старые китайские кварталы. А на крыше отеля – бассейн с видом на залив.
Оксана помолчала, явно собираясь с духом:
– Слушай, ты только не дёргайся… В общем, Егор женился.
Марта почувствовала, как что-то кольнуло в груди – не больно, скорее как фантомное воспоминание о боли.
– На ком?
– Познакомился на работе с новой секретаршей. Она сразу уволилась, как замуж вышла. Теперь, говорят, пироги печёт и борщи варит.
– Значит, нашёл свой идеал, – Марта невесело усмехнулась.
– Ты как? – в голосе Оксаны слышалось беспокойство.
– Знаешь… нормально. Правда. Мы с ним хотели разных вещей. Теперь у каждого своя жизнь.
Ты бесплоден, – перед смертью призналась мать. – Твой сын тебе не родной
— Значит, ты выбрала деньги вместо любви? — Горечь переполняла его.
— Я выбрала стабильность, — она вскинула подбородок, но голос предательски дрожал. — И не жалею. Мы же были счастливы, разве нет?
— Счастливы? — Он горько усмехнулся. — Я был. А ты, выходит, просто хорошо устроилась.
– Вася… – голос матери был едва слышен.
– Что, мам? – Василий наклонился ближе к больничной койке.
– Прости меня… – Римма Владиславовна с трудом перевела дыхание. – Я должна сказать… должна успеть…
– Не надо, мам, береги силы.
– Нет! – неожиданно твердо произнесла она. – Выслушай. Я так виновата… У тебя не может быть детей, сынок. Это с детства. А я молчала…
Василий отшатнулся:
– Что?..
– Врачи сказали… после той болезни… Я не хотела, чтобы ты страдал. Думала, может, ошиблись…
Она закашлялась, но упрямо продолжила:
– Тарас… он не твой сын. Не может быть твоим. Прости меня… Я не могла сказать раньше.
– Мама, о чем ты? – Василий почувствовал, как холодеет внутри. – Тарас мой сын. Мой!
– Нет… – её губы дрожали. – Я знала… всегда знала… Лиза… она…
Рука матери бессильно упала на одеяло. Глаза закрылись.
– Мама! – он схватил её за плечи. – Мама, очнись! Сестра! На помощь! – закричал Василий, нажимая кнопку вызова персонала.
В палату вбежали медсестра и врач. Они долго боролись за жизнь Риммы Владиславовны, но было поздно.
Василий стоял у стены, механически наблюдая за их действиями. В голове стучала одна мысль: «Не может быть… Не может быть…»
Дорога домой после похорон казалась бесконечной. Василий вёл машину, механически выполняя привычные действия, а в памяти всплывали картины прошлого.
Он рано начал работать – хотелось помогать матери, которая тянула его одна. Упорно шёл к цели, поднимался по карьерной лестнице. К тридцати уже имел собственный бизнес.
С Елизаветой познакомились случайно – она работала в соседнем офисе. Статная, с длинной русой косой, всегда улыбчивая. Влюбился как мальчишка. Через полгода сыграли свадьбу. Лиза оказалась прекрасной хозяйкой – уютный дом, вкусные ужины, забота и внимание. Всё, о чём можно было мечтать.
Мать поначалу приняла невестку тепло. Часто приходила, помогала по хозяйству, делилась рецептами. Но когда Лиза объявила о том, что ждёт ребёнка, всё разом изменилось. Римма Владиславовна стала холодной, придирчивой. На все расспросы отмалчивалась или отделывалась общими фразами.
Тарас родился крепким и здоровым. Василий помнил, как дрожащими руками принимал свёрток с сыном. Своим сыном! Малыш был копией матери – те же серые глаза, тот же чуть вздёрнутый нос.
Его счастье омрачало только то, что мать так и не приняла ни невестку, ни внука. Всегда была суха с ними, излишне сдержанна. Это часто становилось источником конфликтов, пока Василий не принял эту особенность матери. Было тяжело, но изменить он всё равно ничего не мог.
Годы летели незаметно. За сорок лет они с Лизой построили тот самый правильный брак – с взаимным уважением, общими интересами, семейными традициями. Тарас рос умным, добрым мальчиком. Василий гордился им, старался быть хорошим отцом. Водил на хоккей, помогал с уроками, учил водить машину.
Всё было хорошо. По-настоящему хорошо. До того самого разговора в больнице.
Две недели после похорон Василий не находил себе места. Слова матери не давали покоя. В конце концов он решился – заказал ДНК-тест через частную клинику.
Результат пришёл через неделю. Сухие строчки медицинского заключения подтверждали – генетического родства между ним и Тарасом нет.
Василий долго сидел в своём кабинете, глядя на документы. Сорок лет жизни во лжи. Сорок лет!
Вечером он положил заключение перед женой, стараясь унять дрожь в руках:
– Лиза, нам надо поговорить.
Она взглянула на бумаги, и краска отхлынула от её лица.
– Вася… – голос её дрогнул.
– Кто он? – Василий с трудом сдерживал гнев.
– Что?.. – прошептала она побелевшими губами.
– Отец Тараса. Кто он? – каждое слово давалось ему с трудом.
Елизавета опустилась на стул, сжимая пальцами край стола:
– Какая теперь разница? Прошло столько лет…
– Мне нужно знать, – в его голосе звенела сталь.
Она помолчала, потом тихо произнесла:
– Фёдор. Его звали Фёдор. Мы познакомились на конференции, когда ты был в командировке.
– Ты его любила? – Василий впился взглядом в её лицо.
– Да, – она отвела глаза, нервно теребя край блузки. – Очень любила. А когда узнала, что беременна…
– И что Фёдор? – перебил он.
– Он предлагал уйти к нему, – её голос стал почти неслышным. – Я долго думала… Но… У него была только съёмная квартира и место менеджера в небольшой фирме. Что он мог дать мне и Тарасу? Возможность выживать на мизерную зарплату? А у нас с тобой свой дом, бизнес…
Василий смотрел на жену и не узнавал. Неужели эта меркантильная женщина прожила с ним бок о бок сорок лет?
– Значит, ты выбрала деньги вместо любви? – горечь переполняла его.
– Я выбрала стабильность, – она вскинула подбородок, но голос предательски дрожал. – И не жалею. Мы же были счастливы, разве нет?
– Счастливы? – он горько усмехнулся. – Я – был. А ты, выходит, просто хорошо устроилась.
Он вышел из кухни, поднялся в кабинет. В висках стучало. Сорок лет вместе. Сын, которого он вырастил. Любовь, в которую верил. Всё оказалось ложью.
Как теперь с этим жить? Как смотреть в глаза жене? А главное – как быть с Тарасом? Ведь для него ничего не изменилось – он по-прежнему любит сына. Родного, неродного – какая теперь разница?
Василий подошел к окну. За стеклом темнело. Впереди была бессонная ночь, полная горьких мыслей и тяжелыхрешений.
К утру, так и не сомкнув глаз, он решил попытаться жить, как раньше, словно ничего не случилось. Ради сына.
Следующий месяц превратился в пытку. Василий старался сохранить видимость нормальной жизни – работал, ужинал с семьей, обсуждал с сыном его дела. Но каждый вечер рядом с женой становился испытанием.
Уже через неделю после разговора он перебрался в гостевую спальню. Видеть её за завтраком было невыносимо, не то что спать в одной постели.
Лиза пыталась вести себя как прежде – готовила его любимые блюда, интересовалась делами. Он отвечал односложно, избегая встречаться с ней взглядом. В её заботе теперь виделся лишь расчет.
Первый серьезный скандал разразился, когда она купила путевки на море – как обычно делала каждый год.
– Зачем? – он отшвырнул конверт с билетами. – Думаешь, я поеду с тобой отдыхать, будто ничего не случилось?
– А что случилось? – её голос зазвенел. – Сорок лет назад я сделала выбор, тебя всё устраивало. Если бы твоя мать перед смертью не сказала… Ты бы и сейчас жил, как прежде. Она просто пытается сломать нам жизнь. Но я была верной женой!
– Верной? – он расхохотался. – Если ты была мне верна, Тарас был бы моим сыном.
– Нет, тогда бы у нас вообще не было детей!
– И всё же… Ты обманывала меня всю жизнь! Какая же ты верная?
В этот момент раздался звонок в дверь – пришел Тарас.
– Привет! А что у вас… – он осекся, увидев их лица. – Что случилось?
– Ничего, Тарас, – Василий с трудом взял себя в руки. – Просто… разные взгляды на отпуск.
– Да ладно, пап, я же не маленький. Вы последний месяц сами не свои. Может, расскажете, в чем дело?
Василий замер. Только не это. Только не правда.
– Всякое бывает, – выдавил он. – Переживем.
Но «переживать» становилось всё труднее. Любая мелочь вызывала раздражение. Каждый взгляд на жену напоминал о предательстве, каждое её слово казалось фальшивым.
– Давайте поужинаем вместе, – предложил как-то Тарас. – Посидим, поговорим. Вы же всегда были такой крепкой парой.
«Крепкой парой». От этих слов к горлу подступила тошнота.
– Прости, сын, сегодня не могу. Дела.
Он стал задерживаться на работе, избегая семейных ужинов. Дома бывал только когда точно знал, что Лизы нет.
Тарас пытался поговорить с каждым по отдельности.
– Мам, что случилось? Папа совсем другим стал.
– Ничего, милый. Просто… устал, наверное.
– Пап, может, к психологу сходите? Вместе? – подступал он к отцу.
– Не поможет, – качал головой Василий.
Однажды вечером жена не выдержала:
– Долго это будет продолжаться? Может, просто разведемся?
– И ты расскажешь Тарасу правду?
Она побледнела:
– Нет… зачем травмировать мальчика?
– Мальчика? Ему сорок лет! Но ты права – не хочу делать ему больно.
– Тогда давай попробуем всё исправить. Ради него.
– Исправить? – он устало опустился в кресло. – Что тут можно исправить? Ты украла у меня сорок лет жизни.
– Мы же были счастливы…
– Были… Но теперь это в прошлом.
Сначала ему казалось, что для жены всё изменилось, быть может, даже к лучшему: уровень жизни тот же, но он больше не требовал от неё быть его женой в прямом смысле этого слова. Но потом он заметил, что это не так.
Проходя мимо их бывшей спальни, он иногда слышал её тихий плач. Сердце сжималось от боли и ярости. Боли – потому что сорок лет любил эту женщину. Ярости – потому что она так долго его обманывала.
Василий понимал – дальше так продолжаться не может. Нужно что-то решать. Но каждый вариант казался невыносимым. Развестись – значит либо открыть правду сыну, либо придумать новую ложь. Остаться – значит каждый день разрушать себя, глядя на предательницу-жену. И разрушать её, чего ему, на удивление, тоже не хотелось.
Он даже начал подумывать о переезде в другой город. Может, расстояние поможет? Но разве можно убежать от правды, которая жжёт изнутри?
Тарас стал заходить чаще – почти каждый день после работы. Рассказывал о делах, пытался шутить. Василий видел, как сын переживает за них, и от этого становилось ещё тяжелее.
– Знаешь, пап, – сказал он однажды, – я в детстве считал вас с мамой идеальной парой. Вы никогда не ссорились, всегда поддерживали друг друга. Я даже друзьям хвастался – вот как надо жить в браке.
Василий молчал, стиснув зубы.
– И сейчас не верится, что всё может вот так развалиться, – продолжал сын. – Неужели нельзя всё исправить?
«Если бы ты знал, – думал Василий. – Если бы ты только знал…»
Лиза тоже старалась сохранить семью. Пыталась заговаривать о прошлом – о том, как они были счастливы. Но каждое её слово о «счастье» звучало как издевательство. Счастье, построенное на лжи, – разве это счастье?
Однажды утром Василий проснулся с чётким пониманием – так больше продолжаться не может. Бесконечные ссоры изматывали обоих. А главное – мучили Тараса, который всё чаще заходил с тревогой в глазах.
В тот же день он позвонил жене:
– Нам надо поговорить. Серьезно поговорить.
– Хорошо, – в её голосе слышалась усталость. – Я дома.
Он нашел её на кухне. Она готовила обед, словно все было как прежде.
– Лиза, я подаю на развод.
Она замерла, не обернувшись:
– Почему сейчас? Уже два месяца прошло…
– Потому что я пытался. Правда пытался простить. Но не могу.
– А как же Тарас? – она резко повернулась. – Что мы ему скажем?
– Что не сошлись характерами. Что устали друг от друга. Что так будет лучше для всех.
Он помолчал, собираясь с мыслями:
– Лиза… Ты ведь не расскажешь ему?
Она покачала головой:
– Нет. Зачем портить ему жизнь? Он любит тебя. Ты хороший отец.
– Спасибо, – он с облегчением выдохнул.
– Знаешь, – она присела к столу, – я действительно любила Федора. Но выбрала обеспеченную жизнь с тобой. Это была моя ошибка – строить счастье на лжи.
– Да. Поэтому я и не могу больше так жить.
В кухне повисла тишина. Каждый думал о своем. О сорока годах вместе. О том, как много было хорошего – и как одна ложь все перечеркнула.
– Может, со временем… – начала было Лиза.
– Нет, – покачал головой Василий. – Я каждый раз думаю – а есть ли еще что-то, о чем я не знаю? Что еще ты скрывала все эти годы? Я больше не могу тебе верить. А без доверия… Какая может быть семья?
– Понимаю, – она опустила голову. – Когда будешь подавать документы?
– На следующей неделе. Квартиру я уже присмотрел.
– Так быстро?
– А зачем тянуть? Только мучить друг друга.
Он вышел из кухни, чувствуя небывалую легкость. Решение было принято. И впервые за два месяца он точно знал, что поступает правильно.
Разговор с сыном получился тяжелым, хоть и недолгим.
– Мы с мамой разводимся, – сказал Василий.
Тарас долго молчал, потом спросил:
– Из-за чего?
– Устали друг от друга. Бывает такое – живешь-живешь, а потом понимаешь: всё, нет сил притворяться.
– Но сорок лет вместе…
– Поэтому и нет сил.
Через неделю Василий переехал в новую квартиру. Небольшую, но удобную. Никаких семейных фотографий, никаких напоминаний о прошлом. Только любимые книги, рабочий кабинет и тишина.
Тарас приезжал каждые выходные. Иногда один, иногда с женой и детьми. Василий радовался этим встречам. В такие моменты он понимал – ничего не изменилось. Он по-прежнему любит сына, гордится им, хочет быть рядом.
С Лизой они почти не виделись – только на семейных праздниках у Тараса. Здоровались, обменивались дежурными фразами. Она осталась в их старом доме, хранительницей их общего прошлого. Прошлого, в котором было много хорошего – несмотря на ложь, его основу.
Иногда, сидя вечером у окна, Василий думал о том, как странно устроена жизнь. Одна фраза умирающей матери перечеркнула сорок лет брака. Или не перечеркнула? Ведь остался сын, внуки, память о счастливых днях.
Да, всё было построено на лжи. Но разве от этого его любовь к сыну стала меньше? Разве годы, прожитые в неведении, не были настоящим счастьем?
Может, правда не всегда во благо. Но жить во лжи – ещехуже. По крайней мере, теперь он знал: в его новой жизни нет места притворству. И эта честность с самим собой стоила всех потерь.
