Ну что, тёща, пора посчитать, сколько вы нам должны за проживание — Сурово заявил зять

Антонина Петровна завтракала на кухне у своей дочери. Делала она это с большим удовольствием. Никуда не торопилась и с аппетитом вкушала пищу.

Проснувшись сегодня ровно в девять, когда вся семья дочери уже покинула квартиру, разъехалась — кто на работу, кто на учёбу, Антонина Петровна не спеша поднялась. Она умылась и почистила зубы. Затем нанесла на себя несколько видов омолаживающих кремов. На каждую часть лица — свой. И обязательно на руки. Только так. Необходимо следить за собой, в её возрасте это просто жизненно необходимо.

Затем, с удовлетворением глянув на себя в зеркало, женщина по сложившейся уже привычке надела на себя банный халат зятя. Почему-то он ей очень нравился. Не могла она удержаться, чтобы с утра не облачиться в него и не пощеголять в нём по квартире. Халат был невероятно мягким и тонким одновременно. И расцветка цвета морской волны тоже весьма импонировала женщине.

Антонина Петровна проследовала на кухню, где включила телевизор. С минуты на минуту должен был начаться её любимый сериал. Женщина не пропускала ни одной серии. И именно сегодня должна была произойти развязка семейного конфликта главных героев.

Она поставила чайник, чтобы заварить свеженького зеленого чайку с жасмином, и направилась к холодильнику.

Дочь Мила, у которой сейчас жила Антонина Петровна, никогда не скупилась на покупку дорогих, качественных продуктов. Она справедливо считала, и мать её в этом всесторонне поддерживала, что семья должна питаться правильно и вкусно. И что экономить на продуктах ни в коем случае нельзя. Что это последнее дело. Тем более, что зарабатывали они с мужем Игорем очень даже неплохо.

Антонина Петровна привычными движениями достала из холодильника фермерское сливочное масло, баночку красной икры, дорогой твёрдый сыр типа пармезан, не отказалась она сегодня и от балыка. Подумав немного, добавила ко всему банку зернёного творога и жирную деревенскую сметану, которую дочь периодически покупала у своей коллеги по работе. Белок и правильные жиры — вот, что было необходимо и могло поддержать стареющий организм женщины.

Разложив всё это великолепие на столе, она налила себе ароматного чая. И приступила к трапезе.

— Так больше не может продолжаться! У меня нет сил терпеть это. Ты должна убраться отсюда, из моего дома! И как можно скорее! — надрывно закричал главный герой мелодрамы, которую так обожала смотреть по утрам Антонина Петровна.

— Так её, так! Давно уже пора было выгнать эту зме.юк.у! — дожёвывая бутерброд с красной икрой, проговорила она. — Эта бесстыжая уже практически на глазах у тебя, не стесняясь, проделывает свои делишки, а ты ничего не видишь, Альфред!

— Антонина Петровна? А с кем вы тут так горячо общаетесь? И кто кому изм.ен.яет? — на пороге кухни возник зять Игорь, который давно должен был находиться на работе, в своём офисе.

— А? Я… Я кино смотрю, Игорёк. Сериал идёт мой любимый. Сюжет очень захватывающий, вот я и отреагировала так бурно. А ты почему не на работе? Что-то случилось? — слегка растерялась тёща.

Сказав это, она покраснела, вспомнив, что сидит сейчас в халате Игоря.

Зять между тем странно молчал, внимательно разглядывая Антонину Петровну. По его лицу женщина поняла, что тот весьма удивлён, но пока никак не реагирует, что слегка пугало. Затем Игорь перевёл взгляд на богато накрытый стол, который организовала себе для завтрака тёща.

— Ну что, Антонина Петровна, хорошо устроились, как я погляжу. Деликатесы, махровый итальянский халат, любимый сериал с доставкой к столу. Пора посчитать, сколько вы нам должны за проживание в нашей квартире, — заявил зять, глядя на тёщу в упор.

— О чём ты, Игорёк, я не пойму? Если ты расстроился из-за своего халатика, так я его сейчас же сниму и постираю. И никогда больше даже не гляну на него, — заикаясь, проговорила Антонина Петровна.

На столе стыл без толку налитый жасминовый чай и скисал творог, густо приправленный деревенской сметанкой и малиновым вареньицем.

— Да нет, зачем же. Тем более, что он вам так к лицу, Антонина Петровна. Я о другом. Вы у нас сколько уже живёте, напомните мне?

— Э… Две недели, по-моему. Нет, три. Три, точно, — проговорила расстроенная тёща.

На экране в это время вовсю разворачивалась события, которые она сейчас пропускала из-за неожиданного появления зятя. Ей было досадно, что и позавтракать сегодня не получилось так, как планировала.

— Итак, вы у нас живёте три недели. А когда собираетесь съезжать, чтобы я и эти дни тоже заложил в расчёт? — уточнил Игорь.

— В какой расчёт? — вдруг побледнела тёща. — Ты что это — серьёзно?

— Конечно, серьёзно! Вы приехали к нам три недели назад, сказав, что всего на недельку. Так?

— Так. Но ведь там ремонт. Я планировала, что они управятся за несколько дней. Кто же виноват, что бригадир заболел, и моя квартира до сих пор не отремонтирована? — попыталась оправдаться Антонина Петровна.

Ей вдруг стало нестерпимо жарко в халате зятя. Захотелось его поскорее снять, но Игорь стоял возле и смотрел на неё суровым взглядом, не давая подняться и уйти.

— Кто виноват, вы говорите? Ну уж точно не мы с женой, ведь так? — продолжал невесело зять. — И почему мы должны терпеть ваше присутствие дольше означенного вами же самой срока, причём превышающего в несколько раз оговорённый с нами.

— Ты так сложно говоришь, Игорь, а я волнуюсь. Наверное, уже давление подскочило. Ты хочешь сказать, что мне пора убираться восвояси? — догадалась Антонина Петровна. — Я что, вам уже так надоела? А может, я объела вас?

Она сделала капризное и обиженное лицо, надеясь пронять зятя, надавить на жалость.

— Я хочу посчитать, сколько вы нам должны за три недели проживания у нас. Плюс те дни, что вы ещё проживёте. Смотрите, — Игорь при этом показал на стол. — Красная икра, балык, пармезан, фермерские молочные продукты на завтрак. На обед и ужин — всегда свежеприготовленная курица или рыба, или телятина с рынка, дорогие в это время года овощи, самые спелые экзотические и не очень фрукты — и это я перечислил только ваше питание.

Антонина Петровна лишь ахнула, слушая зятя. Ей сделалось дурно.

— Пойдём дальше. Вы спите в отдельной комнате, что будем считать за номер-люкс. Каждый день вы пользуетесь свежими полотенцами, халатом, почему-то моим, нашим импортным сатиновым постельным бельём, — вещами, которые ваша дочь Мила стирает каждую неделю далеко не дешёвыми средствами. Смело и без зазрения совести вы пользуетесь шампунем, кондиционером и дорогими кремами моей жены, которые она выписывает для себя за немалые деньги. Я даже не смогу вам назвать точную цифру, которую вы нам задолжали за своё проживание у нас — настолько она выйдет нескромной и пугающей вас, Антонина Петровна, — безжалостно продолжал Игорь.

— Ты что же, хочешь сказать, что я не могу бесплатно пожить в доме у своей дочери? Не могу просто так погостить? Да ты в своём уме — тёще такие вещи говорить! — вдруг ожила и стала обороняться Антонина Петровна. — Я что, в гостинице живу, чтобы деньги вам за каждую мелочь платить? Или вы настолько обеднели, что решили за счёт матери обогатиться? Как ты только до этого додумался, Игорь? И кто тебя такому научил?

— Вы, Антонина Петровна! Вы и научили! Забыли? Ну как же так? А я вот хорошо помню тот жизненный урок, который вы преподнесли мне много лет назад, — ответил зять.

— Я? — растерялась тёща. — Да ты что же напраслину на меня возводишь? Когда это я тебя такому учила, ответь мне, Игорь?

— Давно. А если быть точнее, то через год после нашей с Милой свадьбы. Когда мы решили купить в ипотеку вот эту самую квартиру. И все свои сбережения вложили в покупку. И не смогли уже больше снимать жильё. Помните?

— Ну, конечно, я помню, Игорь. Я же не в маразме ещё. К чему ты это всё сейчас мне говоришь?

— А к тому, что мы несколько месяцев, пока здесь шёл ремонт, жили у вас. Это, надеюсь, тоже помните?

— Да, помню, — уже не так уверенно произнесла Антонина Петровна.

— И как вы каждую неделю мне предъявляли счёт за наше проживание у вас. Точнее, за моё. Вы скрупулёзно записывали в свой блокнотик абсолютно всё. И хоть мы давали вам деньги и на коммуналку, и на продукты, вы упорно убеждали меня в том, что денег мы вам дали мало. Открывали свой блокнот и перечисляли мне, сколько раз за неделю я сходил в ванную, сколько пакетов молока я выпил, как часто включал ваш телевизор и подзаряжал свой мобильник через вашу розетку. В вашем удивительном блокноте было записано абсолютно всё. Вспомнили?

Антонина Петровна сидела на стуле, словно на эшафоте, и готова была провалиться сквозь землю.

— Я тогда не скандалил с вами и не поставил вас на место только потому, что был очень молод и любил вашу дочь. Я знал одно — скоро мы уедем от вас и будем жить в своей собственной квартире.

— Ты укоряешь меня в моей хозяйственности? В рачительности? В том, что я всегда умела считать деньги, каждую копейку берегла. И только лишь поэтому одна вытянула двоих детей, в люди вывела, дала им образование. И вам, кстати сказать, тоже нередко помогала материально! — пафосно произнесла посрамлённая тёща.

— Да бросьте вы! Это всё слова. Вы меня тогда унижали так, что просто страшно вспоминать. Что вами двигало, Антонина Петровна? Так меня ненавидели или проверяли на прочность молодого зятя? Что из этого, скажите? И почему сейчас вы с большим удовольствием живёте в нашей квартире и пользуетесь всем тем, что заработал я лично. И вам ни разу в голову не пришло вспомнить тот период моей жизни, когда я вам за каждый свой поход в ваш туалет платил деньги.

— Ты жестокий, Игорь. Нельзя так с людьми!

Пунцовая тёща мечтала сейчас только об одном — чтобы зять ушёл. Она просто сварилась уже в его халате. Сердце прыгало в груди как мяч. Тёмные круги плыли перед глазами.

— У меня были хорошие учителя, Антонина Петровна. И кстати я вернулся домой, потому что забыл свой ноутбук. И никогда бы этого всего вам не сказал, если бы не случайность. Хотя мне давно уже хотелось напомнить вам о том весёлом периоде нашей жизни. Но то, что я сейчас увидел, меня просто взбесило, и я не сдержался, уж простите.

Игорь забрал ноутбук и отправился на работу. А Антонина Петровна наконец-то стащила с себя ненавистный халат и швырнула его в ванную комнату, закрывшись дверью как от страшного зверя. А потом бросилась в комнату и стала собирать чемодан. Она позвонила подруге и предупредила, что неделю поживёт у неё.

— Если они мне за неделю не закончат ремонт, я на них найду управу, уж поверь мне! — пообещала она приятельнице.

Вернувшись вечером домой, Игорь и Мила не обнаружили там Антонины Петровны. Лежала лишь записка на столе:

«Спасибо вам за хлеб и за соль, дорогие дети!»

— Странно, что это с мамой? Вроде, не собиралась ещё уезжать, — удивилась Мила.

— Может, совесть проснулась. Или ремонт уже к концу идёт, — предположил Игорь. — Как бы то ни было, а погостила она у нас достаточно. Обижаться ей на нас не за что.

Ты думал, что молодая будет лучше? А теперь хочешь назад? — с издевкой сказала жена

Рита смотрела на экран телефона, где светилось сообщение от коллеги: «У Артёма сегодня в кабинете видела какую-то девушку. Сидели очень близко, смеялись». Телефон в руках показался вдруг невероятно тяжёлым.

Десять лет. Десять лет совместной жизни промелькнули перед глазами, как кадры старой киноплёнки. Рита отложила телефон и прошла на кухню. Руки машинально потянулись к чайнику — привычка заваривать чай в минуты волнения появилась ещё в студенческие годы.

Артём познакомился с Ритой, когда только начинал свой путь в IT-компании. Рита уже тогда была ведущим специалистом в рекламном агентстве. Она сразу разглядела в нём потенциал, поддерживала все начинания. Когда Артём дважды терял работу из-за сокращений, именно Рита держала их семейный бюджет на плаву.

— Ритуля, ты же понимаешь, это временно, — говорил тогда Артём, виновато опустив глаза. — Я обязательно найду что-то стоящее.

— Конечно найдёшь, — Рита обнимала мужа, чувствуя, как напряжены его плечи. — У тебя всё получится.

Елена Петровна, мать Артёма, с самого начала была против их брака. На семейных встречах свекровь не упускала случая кольнуть невестку:

— Артёмушка, вот у Славика жена — настоящая хранительница очага. Дома сидит, борщи варит, а не по офисам бегает, — Елена Петровна демонстративно поправляла скатерть. — А у вас Рита всё карьеру строит. Разве это правильно?

Рита научилась пропускать эти замечания мимо ушей. В конце концов, не свекрови решать, как им с Артёмом жить. Но последние полгода что-то неуловимо изменилось. Артём словно отдалился, всё чаще задерживался на работе.

— Проект сложный, надо закончить, — бросал он, возвращаясь домой за полночь.

Рита замечала новую рубашку, дорогой парфюм, тщательно уложенные волосы. Раньше Артём не особо следил за внешностью, предпочитая простые футболки и джинсы.

— Ты изменился, — как-то заметила Рита за ужином.

— В каком смысле? — Артём дёрнул плечом, не поднимая глаз от тарелки.

— Стал другим. Отстранённым.

— Глупости. Просто много работы.

Елена Петровна будто почувствовала неладное — зачастила в гости. Всё чаще заводила разговоры о том, как важно мужчине чувствовать себя главным в семье.

— Вот ты, Рита, всё сама да сама. А мужчине что остаётся? — свекровь качала головой. — Артёмушке нужна забота, внимание. А ты вечно на работе пропадаешь.

Рита хотела возразить, что именно её работа позволила им купить квартиру, машину, ездить в отпуск. Что пока Артём искал себя, она тянула их бюджет. Но промолчала — не хотела очередного скандала.

Новая сотрудница появилась в компании Артёма два месяца назад. Настя, двадцать пять лет, специалист по маркетингу. Рита видела её мельком на корпоративе — хрупкая блондинка с кукольным личиком.

— Представляешь, какая она бестолковая, — рассказывал тогда Артём. — Элементарных вещей не знает, приходится всё объяснять.

Теперь эти слова звучали иначе. Рита вспомнила, как на том же корпоративе Настя смотрела на Артёма — с восхищением, как на наставника и гуру. Хвалила его проекты, смеялась над шутками. А он словно распрямил плечи, помолодел лет на десять.

Звонок телефона вырвал Риту из воспоминаний. Елена Петровна.

— Риточка, ты дома? Зайду на минутку, разговор есть.

Рита глянула на часы — половина двенадцатого. Какой разговор в такое время? Но свекровь уже спускалась по лестнице — жила этажом выше.

Елена Петровна влетела в квартиру, даже не разуваясь:

— Я всё знаю! — свекровь плюхнулась на стул. — Мне Людмила Васильевна рассказала. Её племянница в этой же компании работает.

— Что знаете? — Рита присела напротив, чувствуя, как задрожали пальцы.

— Про Настеньку эту. Хорошая девочка, между прочим. Скромная, добрая. И готовит прекрасно — Артёмушка говорил, она ему обеды на работу носит.

Рита медленно поднялась со стула. Кухня вдруг показалась слишком маленькой, душной.

— Значит, обеды носит, — Рита открыла окно. Свежий воздух хлынул в комнату. — И давно?

— Да уже месяца два, наверное, — Елена Петровна поправила причёску. — Ты же вечно занята, некогда тебе о муже позаботиться. А мужчине внимание нужно, забота.

Рита молча достала телефон, открыла сообщения от Артёма. Вот оно — короткое «Задержусь сегодня». И ещё одно, и ещё… Два месяца отговорок.

— Знаете, Елена Петровна, — Рита положила телефон на стол, — давайте дождёмся Артёма и поговорим все вместе.

— О чём говорить? — Ты сама виновата. Вечно твоя карьера на первом месте. А теперь удивляешься, что сын нашёл ту, которая его ценит.

Елена Петровна ещё что-то говорила, но Рита уже не слушала. В сумочке завибрировал рабочий телефон. Новое сообщение. Рита машинально открыла его и замерла — Артём случайно отправил ей переписку, предназначенную Насте.

«Дома меня не понимают. Рита вечно давит своими успехами. С тобой всё по-другому, легко и просто. Может, встретимся сегодня?»

Следом прилетело испуганное: «Прости, не то окно».

— Вот и хорошо, что ошибся, — Рита развернула телефон экраном к свекрови. — Теперь не придётся ждать его возвращения.

Елена Петровна пробежала глазами сообщение:

— И правильно пишет! Ты его совсем затюкала своей самостоятельностью.

Входная дверь хлопнула — Артём вернулся домой. Замер на пороге кухни, переводя взгляд с матери на жену.

— Что происходит?

— Это ты мне расскажи, — Рита протянула телефон. — Про Настю, например. Про обеды. Про то, как дома тебя не понимают.

Артём побледнел, но быстро взял себя в руки:

— А что тут рассказывать? Да, у нас с Настей отношения. Она молодая, весёлая, не пилит меня. Я с ней чувствую себя мужчиной, а не вечно виноватым неудачником.

— Артёмушка, правильно! — Елена Петровна вскочила, хлопая в ладоши. — Я всегда говорила, что Рита тебе не пара.

Рита смотрела на этих двоих и не узнавала человека, с которым прожила десять лет. Куда делся тот Артём, который радовался её успехам? Который говорил, что гордится своей умной женой?

— Знаешь, что? — Рита открыла шкаф и достала чемодан. — Собирай вещи. Хочешь лёгкой жизни — вперёд. Только потом не приходи, когда твоя Настя найдёт кого побогаче.

— Да как ты смеешь! — вспыхнула Елена Петровна. — Настенька не такая!

— Конечно не такая, — Рита начала методично складывать вещи мужа в чемодан. — Она просто молодая девочка, которой нравятся дорогие подарки и рестораны. Интересно, она знает, что половину твоей зарплаты съедает кредит за машину? Или что квартира записана на меня?

Артём дёрнулся:

— При чём тут это? Ты опять начинаешь про деньги?

— Нет, я заканчиваю. Вот твои вещи, вот дверь. Документы на развод сам придёшь заберёшь в ЗАГСе.

Артём взял чемодан, но медлил уходить:

— Может, нам стоит всё обсудить? Ты же понимаешь, десять лет просто так не перечеркнёшь…

— Ты их уже перечеркнул, — Рита устало прислонилась к стене. — Иди. Настя ждёт.

Елена Петровна потянула сына за рукав:

— Пойдём, сынок. Поживёшь пока у меня, а там и с Настенькой всё наладится.

Когда за ними закрылась дверь, Рита медленно осела на пол. Десять лет. Десять лет любви, поддержки, общих планов — всё разбилось о желание мужа почувствовать себя значимым рядом с молоденькой девочкой.

Следующие недели пролетели как в тумане. Рита погрузилась в работу, взяла новый проект, который давно откладывала. По вечерам ходила в спортзал — физическая усталость помогала не думать. Подруги звали в бар, знакомили с кем-то, но Рита только отмахивалась.

А потом начались звонки. Артём писал почти каждый день. Сначала требовал делить имущество, угрожал судами. Потом заговорил другим тоном — просил прощения, вспоминал прошлое. Рита не отвечала.

— Знаешь, что я поняла? — сказала Рита подруге за чашкой кофе. — Я не злюсь на Настю. Она молодая, ей хочется красивой жизни. Обидно другое — Артём десять лет делал вид, что гордится мной, а на самом деле страдал от моих успехов.

— Ты сильная, — подруга сжала её руку. — Справишься.

— Уже справилась.

Через месяц Рита случайно встретила Настю в торговом центре. Молодая любовница бывшего мужа выглядела недовольной:

— Он же нищий! — пожаловалась Настя, не стесняясь. — Зарплата средняя, всё на кредиты уходит. А мне что, в дешёвых кафе сидеть? Я думала, он правда крутой специалист, а он… — Настя махнула рукой.

Рита молча развернулась и ушла. Через неделю она узнала, что Настя начала встречаться с директором их отдела.

Елена Петровна заходила несколько раз — забрать оставшиеся вещи сына. В последний визит не выдержала:

— Зря ты так с ним. Он же любит тебя, просто запутался.

— Любит? — Рита рассмеялась. — Знаете, Елена Петровна, я десять лет старалась быть хорошей женой. Поддерживала его, верила в него. А вы всё это время внушали сыну, что он жертва успешной жены. Теперь пожинайте плоды.

— Что ты имеешь в виду?

— Да так, ничего. Просто ваш сын теперь спит на вашем диване, пьёт по вечерам и не может поверить, что его бросила двадцатипятилетняя девочка ради первого же богатого ухажёра.

Елена Петровна поджала губы, но промолчала. В глубине души свекровь понимала — Рита права. Артём превратился в тень себя прежнего. Каждый вечер возвращался пьяным, жаловался на жизнь и просил прощения у портрета бывшей жены.

Прошло три месяца. Рита сделала в квартире ремонт, о котором давно мечтала — светлые стены, новая мебель, никаких напоминаний о прошлой жизни. На работе её повысили до руководителя отдела. Жизнь налаживалась, пока однажды вечером в дверь не позвонили.

Артём стоял на пороге — трезвый, в новом костюме, с букетом любимых Ритиных пионов.

— Я всё понял, — голос бывшего мужа дрогнул. — Можно войти? Поговорим?

Рита молча открыла дверь. Артём замер на пороге — квартира изменилась до неузнаваемости.

— Присядешь? — Рита указала на кресло. — Чай, кофе?

— Ничего не нужно, — Артём опустился в кресло, теребя в руках букет. — Я просто хочу сказать… Ты была права. Во всём права. Я идиот, который повёлся на красивую картинку. Настя… она просто использовала меня. А я предал тебя, нашу семью, всё, что мы строили десять лет.

В дверь снова позвонили. На пороге стояла Елена Петровна:

— Артёмушка, я знала, что найду тебя здесь! — свекровь решительно шагнула в квартиру. — Риточка, ну хватит уже. Сын осознал, раскаивается. Вы же столько лет вместе прожили!

Рита смотрела на незваных гостей и чувствовала, как внутри растёт раздражение. Неужели они думают, что можно вот так просто вернуть всё назад?

— Елена Петровна, вы правда считаете, что достаточно просто прийти с цветами и извинениями? — Рита подошла к окну. — После всего, что вы наговорили обо мне? После того, как настраивали сына против меня все эти годы?

— Я желала ему добра! — вскинулась свекровь. — Просто хотела, чтобы он был счастлив.

— Нет, мама, — Артём вдруг поднялся. — Ты не добра желала. Ты просто не могла смириться, что я живу своей жизнью. Всё пыталась доказать, что твой способ — единственно верный.

Елена Петровна охнула, прижала руку к груди:

— Как ты можешь? Я же мать! Я всю жизнь…

— Всю жизнь пыталась сделать из меня марионетку, — перебил Артём. — А я позволял. И в итоге потерял самое дорогое.

Рита наблюдала за этой сценой и думала о том, как странно устроена жизнь. Три месяца назад она готова была умереть от боли и обиды. А сейчас смотрит на бывшего мужа и свекровь — и не чувствует ничего, кроме лёгкой грусти.

— Знаете что, — Рита повернулась к ним. — Я вам благодарна. Правда. Вы преподали мне важный урок — никогда нельзя позволять другим решать, как тебе жить.

— Рита, прошу, — Артём сделал шаг к ней. — Дай нам шанс. Я всё исправлю.

— Поздно, Артём. Я больше не та женщина, которую ты предал. И знаешь что? Мне нравится быть собой — без оглядки на чужое мнение.

Елена Петровна всхлипнула:

— Значит, так и будешь одна? Эгоистка!

— А вот теперь точно уходите, — Рита распахнула дверь. — Оба. И не возвращайтесь.

Когда за бывшими родственниками закрылась дверь, Рита подошла к зеркалу. Из отражения на неё смотрела уверенная женщина с прямой спиной и спокойным взглядом. Три месяца назад она думала, что жизнь кончена. А оказалось — только начинается.

Телефон звякнул — сообщение от коллеги: «Есть интересный проект в Европе. Нужен руководитель. Подумай?»

Рита улыбнулась. Раньше она бы испугалась таких перемен. Но теперь… Теперь она знала: нет ничего страшнее, чем потерять себя, пытаясь угодить другим.

Через неделю Рита случайно встретила Артёма в супермаркете. Бывший муж выглядел потерянным.

— Как ты? — спросил он, разглядывая её новую стрижку и деловой костюм.

— Прекрасно, — Рита искренне улыбнулась. — Я наконец-то живу своей жизнью.

Артём кивнул:

— Я рад за тебя. Правда рад. И… прости меня. За всё.

— Уже простила, — Рита развернула тележку. — Прощай, Артём.

Вечером она сидела на балконе, глядя на закат. В бокале искрилось белое вино, а на столике лежал билет в Париж — её новый проект начинался через месяц. Внизу шумел город, впереди ждала целая жизнь, и впервые за долгое время Рита чувствовала себя по-настоящему свободной.