Хромая. Реальная история. Родители моего мужа живут в селе, вот от них я и узнала эту историю

Павел Денисович жил почти в самом конце села. После смерти жены несколько лет жил один. Дети были уже взрослые, уехали давно в город, приезжали к отцу раз в месяц и то что-нибудь попросить. Нагрузят багажники полные и обратно, порой даже переночевать не оставались. Дом у Павла Денисовича был большой, строился когда для семьи: красавицы жены и двух сыновей. Каждый из них хотел свою личную комнату. А ещё зал в доме был большой, гостей полон дом был в те времена.

Павел Денисович в совхозе работала пока тот не закрылся, а его жена завучем в местной школе была. Хозяйство большое держали, огород. Жила семья дружно. Так было до тех пор пока Анна Степановна не заболела. Долго не ехала к врачу, будто надеялась, что болячка эта окаянная сама пройдёт, но болячка не прошла, а драгоценное время было упущено.

Когда Павел Денисович узнал о болезни жены то рыдал как ребёнок, которому было безумно страшно. Он знал и умел многое, но как победить болезнь любимой жены он не понимал.

-Аннушка, душа моя, я все продам, если понадобится — душу дьяволу, но найду деньги на твоё лечение.

Анна нежно гладила мужа по голове, она чувствовала, как его слезы обжигают её колени.

-Паша, не нужно ничего продавать. Врач сказал, что лечение мне не поможет, посоветовал побыть с семьёй перед уходом.

-Не верь этим врачам, они ошибаются.

-Они ошибаются, но мое тело каждый день говорит мне о том, что его ресурс исчерпан.

Хоронили Анну Степановну всем селом. Народу не помешал промозглый февральский ветер. Плакали все: муж, дети, соседи, ученики.

Жизнь продолжилась для всех кроме Павла Денисовича. Его старший сын Артём вернулся в город на работу, младший продолжил обучение, а Павел Денисович остался один в огромном, пустом доме. Он сидел на стуле в углу большой комнаты и слушал как идут часы, как шумит ветер за окном, как капает вода в кране.

Соседка Зинаида заходила раз в неделю, по-хозяйски заглядывала в холодильник:

-Ты хоть что-нибудь ел сегодня? Мои котлеты стоят нетронутыми. Я всё понимаю, готовлю иначе, чем твоя Аннушка. Но, Паш, так нельзя, ты же себя в могилу сведешь.

А Павел улыбался через силу, а про себя думал, что делать ему нечего на этой земле без его Аннушки.

Время шло, женился старший сын, потом младший. Всё реже приезжали они у отцу. Снохи городские носики свои воротили от запаха деревенского, да от масштабов дома, который их мужья просили их убрать:

-Мариночка, отец — мужик, а дому руки женские нужны, помоги ты ему, вымети, да помой, ты же у меня умница.

Поначалу помогали снохи, а потом и ездить перестали. Ссылались на детей, на заботы и хлопоты в своих городских квартирах. Сначала одному из братьев жена намекнула, а потом и другому: «Так мол и так. Отец уже не молод. Мог бы дом продать, да между сыновьями деньги разделить. Деньги хоть и не сказочные, но хватит обменять имеющиеся маленькие городские квартирки на побольше. А сам мог бы и в доме престарелых век свой доживать. Это раньше такие дома были в ужасном состоянии, а сейчас там хорошо. С такими же старичками и старушками жил бы там, да под присмотром врачей»

Павел Денисович несмотря на возраст был еще очень даже ничего. Соседка Зинаида намекала ему то на одну вдовушку, то на другую, а тот молча отмахивался от неё, как от мухи назойливой.

А тут по селу новость разлетелась — в доме у Павла Денисовича женщина живет. да не просто женщина, а совсем молоденькая, лет 25-30. Зинаида аж голову свернула пытаясь разглядеть гостью.

А гостья вся в трудах и заботах: дом вымыла, окна вымыла, вынесла на заборе развесила одеяла просушить. Сама доходная какая-то, но работящая.

А потом они сели в Ниву Павла Денисовича и поехали в местный магазин, что в центре села располагался. Продавщица Любка не выдержала, её аж распирало от любопытства:

-Павел Денисовчич, смотрю гости у тебя, племянница какая небось?

Павел Денисович даже голову в сторону Любки не повернул, насмотреться на свою спутницу не мог, но любопытство бабское удовлетворил:

-Отчего же племянница — Мария жена моя.

-Как так жена?

-Хватит языком молоть, мы сюда приехали за покупками, а не сплетни распускать. Маша, говори по-хозяйски что нужно, на цены не смотри, деньги есть.

Люба только успевала товар из холодильника доставать, да на кассе отбивать. Накупили Павел Денисович и его молодая супруга полные пакеты и пошли к машине, а Люба с удивлением продолжала смотреть им вслед.

-Ну надо же, жена…

Долго народ языками чесал в селе откуда взялась эта девица. А им двоим до этих сплетен не было дела никакого. А однажды бабы местные отправили соседку Зинаиду на разведку: «Павел, как уедет — ты иди к этой молодухи и выведай всё. А потом нам расскажешь.»

Спустя пару дней как Павел Денисович уехал в город по делам Зинаида наведывалась в гости к соседям. Сделала удивленное лица от того, что Маша одна дома:

-А Паша где? Я пришла чайку попить, блинов вон настряпала, угостить по-соседски хотела.

-А Вы проходите. Мы можем с Вами чайку попить и познакомиться. Меня Маша зовут.

Девушка протянула Зинаиде руку.

Маша поставила на плиту чайник, достала на стол конфеты. Она понимала, что к её персоне в селе очень большой интерес. Скрывать ей было нечего и она решила рассказать всё сама.

-Я тоже в поселке росла, далеко очень от города. Семья у меня была большая, но неблагополучная. Отец сильно пил, мать бил всем, что под руку попадало. А мать не понять зачем каждый год как кошка детей от него рожала. Видимо детьми мужа непутевого пыталась удержать, другого объяснения этому у меня нет. Отец мой порой не имея за душой ни копейки еще и по бабам умудрялся гулять. Соседки матери донесут о его очередном похождении, а та берёт топор и несется туда. Она и беременная будучи вытаскивала моего отца из чужих коек.

А потом я родилась. Ножка у меня одна короче другой была. Пока я лежала это и не сильно заметно было. Соседки рассказывали, что врачи маме моей говорили, что это исправить можно, но нужно ехать в город на операцию пока я маленькая. А как мать моя уедет, кобеля своего не оставит. Бабушка моя рассказывала, что отец мать мою бил сильно когда та беременная была, вот из-за этого я якобы такая и уродилась.

Тяжело мне было в детстве. Будто имени у меня и не было — все звали хромой, даже братья с сестрами. У меня со временем из-за разницы ног и осанка сильно пострадала, я ходила вся наперекосяк. А соседские ребята издевались. говорили, что таких уродов как я в кунсткамере нужно выставлять. Я плакала и не хотела жить.

С горем пополам школу закончила и решила в город ехать поступать. Мать к тому времени пить вместе с отцом уже начала. Смотрела на меня глазами без капельки любви и говорила: «Вон у сестер твоих есть хотя бы шанс замуж выйти, а тебя хромую никто не возьмёт, так и просидишь в девках всю жизнь».

Я в город уехала, решила на медсестру поступать. Именно там мне преподаватель хороший попался, осмотрел мои ноги и сильно ругал моих родителей за то, что они мне операцию не сделали пока я маленькая была, пока косточки были более пластичными. А сейчас сказал, что мою хромоту можно только специальной обувью исправить.

Я помню, что копила целый месяц на эту обувь, отложила стипендию, мыла подъезд по вечерам, какие-то объявления ходила расклеивала. А когда купила эти ботиночки и прошла в них по комнате в общежитии, то заплакала от того что могла все эти годы так жить, а не чувствовать себя изгоем.

Но несмотря на обувь душу мне за эти годы люди искалечили, внушили мне, что я хромая уродина, никому не нужная. Я решила , что пусть так и будет. Выучилась на медсестру и пошла работать, но не в модный медицинский центр, а в обычную больницу. В этих модных медицинских центрах люди порой тебя и не замечают. будто ты не человек, а мебель. А в простой больнице каждая бабулечка меня жалела, спрашивала почему я такая худая, старалась угостить тем, что дети и внуки ей в передачке приносили. Каждая вторая бабулечка меня дочкой называла, ласково так. Я с ними будто оживать стала.

Там я и познакомилась с Пашей. Он поступил к нам с гипертоническим кризом, лежал молча, ни с кем не общался. А самое страшное, что к нему никто не приходил. Неделя прошла и я не выдержала сходила в магазин, купила яблок и апельсин, сложила в пакет, захожу в палату и строгим голосом спрашиваю:

-Кузьмин Павел Денисович в этой палате лежит? Вам передачка.

А Паша аж с кровати подпрыгнул, руку в верх тянет, а смотрит на меня и спрашивает:

-Я — Кузьмин! А кто передал, сын? А почему сам не поднялся?

Я растерялась и говорю:

-Да, сын, приболел он, не стал подниматься в палату, чтобы Вас ещё сильнее не заразить. Он у главврача всё узнал по Вашему лечению и ушёл, обещал еще прийти. Ждите….

На следующий день Павел встал с постели, у него будто смысл жить появился. Пошёл в столовую, с аппетитом съел больничный борщ.

А потом, когда он увидел меня, то спросил как меня зовут, так мы и стали общаться.

В истории болезни Павла я нашла телефон его сына, позвонила, сказала, что отец совсем ослаб, ждёт его, умоляла приехать. Тот долго отнекивался, а потом сказал, что постарается. Я радовалась словно ребёнок.

Потом меня перевели в другое отделение и я на несколько дней потеряла Павла из виду. А когда спустилась к нему в палату, то там лежал другой пациент. Не сказать что я расстроилась, скорее наоборот — даже порадовалась тому, что он выздоровел и выписался.

Павла я увидела спустя несколько дней, он сидел рано утром на лавочке возле моего отделения и ждал меня после суточного дежурства. Он предложил подвезти меня после смены и я согласилась. Я в то время снимала с подружкой комнату на Потоке. Павел расспрашивал меня о жизни, о семье. А когда мы остановились около моего подъезда он поцеловал мне руку. Первый раз в жизни мужчина обратил на меня внимание, как на женщину.

Я понимала, что между нами разница в 40 лет, но когда Вы с человеком родственные души, то всё это не важно.

Павел стал приезжать ко мне в город. Нечасто, примерно раз в неделю. Мы много гуляли, ходили в парк. А однажды Павел сказал, что снял для меня квартиру недалеко от моей работы. Вложил мне в руку ключи от съемной квартиры и сказал, что оплатил аренду на полгода вперед. Мне тогда хотелось плакать, ведь никто в этой жизни не делал ничего хорошего для меня.

Даже тогда, когда я приезжала домой в деревню я очень хотела, чтобы родители спросили меня о том как я живу. А им это было не интересно. Всё, что их интересовало так это дам ли я им денег на бутылку.

Я переехала на новую квартиру, которую мне снял Павел. Мы встречались с ним там как мужчина и женщина.

Первое время, сняв обувь, я ужасно комплексовала из-за своей хромоты. Мне казалось, что Паша увидит весь этот ужас и сбежит от меня. Я бы этого не пережила. А он называл меня своей лебёдушкой, ласково так, до мурашек по всему телу.

Я подходила к зеркалу, смотрела на своё отражение и думала о том, что я самая счастливая женщина на свете.

Паша много мне рассказывал о своей семье, о жене, о сыновьях и внуках. Я не ревновала, я чувствовала, как ему не хватает общения с ними.

Мы уже полгода были с Пашей вместе. В тот вечер я видела, что он нервничает, будто что-то хочет сказать, но всё не решается. И я сама начала этот разговор. Паша сказал, что устал прятаться. Что хочет быть счастливым, ведь неизвестно сколько ему ещё отведено. А ещё он сказал, что не хочет, чтобы я была его любовницей.

-Машенька, выходи за меня. Я для тебя всё сделаю. Никто тебя больше не обидит. У меня дом большой, в райцентре больница есть, ты могла бы там работать. А хочешь — я буду тебя в город на работу возить на машине, как королеву.

Я как услышала это, то испугалась. Его сыновья старше меня по возрасту, испугалась что меня не примут, отца осудят за женитьбу эту. А Паша сказал.

-Я всё, Машенька, понимаю. Не долго мне осталось, ещё 5-10 годков и все. А ты молодая совсем. Отпишу на тебя дом, по документам он только на меня оформлен. А сыновья мои — мужики взрослые, сами заработают на свой угол.

Так мы с Пашей поженились. Тётки в ЗАГСе на нас косо смотрели, а нам всё равно на них было. Люблю я его, тёть Зин. До безумия люблю, руки ему готова целовать за всё, что он для меня делает.

Зинаида выслушала рассказ молодой соседки и засобиралась домой. Она конечно была рада за Павла, но и соседкам-бабонькам было что рассказать.

Эта история обросла новыми подробностями, тем, чего на самом деле и не было. Теперь люди в селе говорили, что приворожила молодуха Павла, чтобы заграбастать всё его имущество.

А потом кто-то из «добрых» соседей донес эти сплетни до сыновей Павла.

Явились сыновья в родительский дом, сделали вид, что не знают всего, что происходит в последнее время в жизни отца. Маша растерялась, когда их увидел, она сразу их узнала, ведь их фотографий много в доме.

-Проходите, Паша скоро вернётся.

-А вы кто? Отец нанял Вас для ведения хозяйства?

Маша покраснела, но ничего не ответила.

Братья зашли в дом и по-хозяйски стали осматриваться. Там было чисто, уютно, пахло выпечкой. Братья переглянулись — не похоже было на то, что отца здесь удерживали против его воли. В тот момент им показалось, что они вернулись в прошлое, когда их мама была жива. Но не для сантиментов они сюда приехали. Доложил кто-то из «добрых» сельчан, что их отец под старость лет ополоумел — женился на молодой и всё своё имущество переписал на новую жену. Как же так? Ведь они спали и видели, как продадут родительский дом, хозяйство, старенькую Ниву, деньги разделят пополам. Вот заживут они тогда. А тут какая-то мошенница вырисовалась и всё, что нажито их родителями теперь должно достаться ей. Ну уж нет!

А ещё каждый из братьев вспомнил суровое лицо своей жены и её наставления перед отъездом в село — делайте, что хотите, но наследство должно быть Вашим.

Павел приехал спустя полчаса после приезда сыновей. Увидел у калитки машину младшего сына. Зашёл в ограду, а там Маша стоит, мнётся, в дом не заходит.

-Ты что же тут стоишь, мёрзнешь? Петька приехал?

-Оба, Паш, приехали. В доме тебя ждут. Вам поговорить нужно, ты иди, а я в сарай пойду, там работы много.

-Маша, что за глупости, ты жена моя, у меня от тебя секретов нет.

Но Маша настояла на том, чтобы Павел пообщался с сыновьями наедине, им было что обсудить.

-Паша, я пирогов твоих любимых напекла, они под полотенцем. Угости мальчишек.

Разговор отца с сыновьями был тяжёлым. То и дело из дома сквозь закрытые двери доносились обрывки фраз на повышенных тонах. Прошло минут 15, как оба брата выскочили из родительского дома и направились к своей машине. Нужно было Маше в этот момент выйти из сарая и попасть им на глаза. Артём посмотрел на неё глазами полными ненависти:

-Что мог наш отец в такой хромоногой как ты найти??? Влезла в нашу семью, пытаешься отцовы деньги к рукам прибрать — не выйдет. Уезжай пока не поздно.

Не успел Артём договорить, как из дома выбежал Павел Денисович, его лицо было красным от гнева.

-Убирайся из моего дома, мерза…вец. Вспомнили об отце, когда наследство стало нужным. Сколько ты раз за последний год приехал — один или два, я что-то запамятовал. И уезжал сразу же даже не спросив меня о том как я себя чувствую, зато багажник машины своей курями да картошкой забивал до отказу. А не ты ли просишь каждый раз у меня взаймы: «Батя, помоги, я всё верну. Тяжело, спасу нету.» Я тебе хоть раз отказал? Нет. Но ты ни разу мне рубля не вернул. Да не в деньгах дело — души в Вас с Петькой не осталось. Захотите приехать, наш с Машей дом — Ваш дом. А не захотите — скатертью дорога.

Братья уехали, Маша подбежала к мужу:

-Паша, зачем ты так? Тебе же нервничать нельзя, давление опять небось скакануло, пойдем я померю.

Эта встреча была началом ада для Павла Денисовича. Сыновья, вернувшись в город и посоветовавшись со своими женами наняли адвоката, который пытался признать Павла Денисовича недееспососбным. Дети пытались упрятать отца в психушку, угрожали Маше, что если та не исчезнет из жизни их отца, то с ней может случиться несчастный случай. Они даже вышли на руководство больницы, в котором она работала, кого-то подкупили, с кем-то договорились. В итоге руководство больницы обвинило Машу в недостаче лекарств. Доказательной базы для судебного разбирательства бы не хватило, поэтому руководитель предложил Маше написать по собственному желанию.

Было очень обидно, но Павел был рядом с женой, повторял:

-Я знаю, что ты этого не делала, я верю тебе больше, чем самому себе.

Маша спустя время устроилась работать медсестрой в райцентр. Павел Денисович так и возил её на работу на своей Ниве. Так было до тех пор пока он не почувствовал, что зрением стало сильно падать. Тогда он предложил жене отучиться на права.

-У тебя всё получится, ты у меня умница.

Павел Денисович сам учил жену вождению. А потом случилось то, чего никто не ожидал — Маша узнала, что беременна. Она смотрела на тест и повторяла:

-Этого не может быть.

Растерялся от этой новости и Павел Денисович. Он не знал как правильно поступить. Ребёнок — это счастье, но в то же время он понимал, что скоро его не станет и справится ли Маша одна с ребёнком. Но с другой стороны после его ухода она уже никогда не будет одна.

И они решили рожать. Опять по селу поползли сплетни. Бабы местные говорили, что Павлу Денисовичу уже под 70, вряд ли это от него Машка беременна. И всё эта новость не давала им покоя. А Павел Денисович и Маша не слушали этих сплетен, им было хорошо вместе.

В положенное время Маша родила дочку. Павел Денисович старался не показывать жене своих эмоций, но не мог сдержаться глядя на это крохотное создание, её ручки, надутые губки. Маша предложила назвать дочку Анной.

-А почему бы и нет, имя красивое, тёплое.

Павла Денисовича не стало когда Анечке было 1,5 года. Он к тому времени сильно сдал, хотя мог бы еще пожить, если бы сыновья и их адвокат не выматывали ему нервы. Маша была рядом до последнего, она целовала его руку, горько плакала, она понимала, что он уходит. Павел Денисович перед смертью практически потерял зрение, но он чувствовал теплоту родного человека рядом, её голос. Он повторял:

-Машенька, ты моя лебёдушка, я Вас с Анечкой так сильно люблю…

Когда Павла Денисовича не стало Маша набрала сначала одному сыну Павла, а потом второму. Но на том конце провода были короткие гудки, видимо они занесли её и отца в «чёрный список».

Много народу пришло на похороны Павла Денисовича, хорошим и уважаемым человеком он был. Приехали и сыновья, видимо кто-то им сообщил о смерти отца. Стояли, опустив голову. Возможно чувствовали свою вину за что-то.

После смерти отца они предприняли ещё не одну попытку аннулировать завещание отца в суде, но всё было безрезультатным.

Маша почти 10 лет жила вдвоем с дочкой. А потом в её жизни появился мужчина — военный пенсионер, высокий, статный. Они познакомились по интернету. Пару раз он приехал в гости, осмотреться, познакомиться поближе, а потом перевез вещи.

Анечка приняла отчима хорошо, но папой не называет. Они часто ходят с мамой на могилку к отцу, Анечка с интересом расспрашивает маму о том, каким был её отец.

-Он был замечательным. С ним я поняла, что я вовсе не гадкий утёнок, а его лебедушка)

Caмая лyчшая жeнa

— Я влюбился и ухожу. – объявил её муж, Андрей.

— Это что, реплика из какого-то фильма? – не поняла Надя. – Или из интервью?

Она взбивала вилкой яйца на омлет. Оставалось сунуть завтрак в духовку на двадцать минут, подсушить хлеб в тостере, и через минут пятнадцать нажать кнопку на кофеварке. Отлично налаженный провинциальный быт.

Красивый муж – местная знаменитость. Журналист. Радиоведущий. Прекрасная жизнь. Почти глянцевая, но матовая, потому что не столица.

Как-то они так сразу решили, что останутся в своём провинциальном городке и будут приносить пользу себе и обществу по мере их возможностей. Надя репетиторствовала, Андрей писал статьи в газету и вёл передачу на местном радио. В гости к ним на программу приходили звёзды, местные и приезжие.

Андрей, полюбивший формат интервью, иногда даже подумывал, не уйти ли на вольные хлеба. В интернет. Интервью же можно снимать для своего собственного блога…

— Надя, это моя реплика. Я обращаюсь к тебе. Прости меня, но я влюбился. И ухожу.

Надя вылила смесь для омлета в ёмкость для запекания и ловко отправила в духовку. И только потом повернулась к мужу.

— Влюбился в Агапову? – спросила она.

— Откуда ты знаешь? – спросил потрясенный муж.

— Элементарно, Ватсон. Месяц назад она приходила к тебе в программу. После этого ты изменился. Я сделала выводы.

Агапова была местной знаменитостью. Примой городского драматического театра. Высокой блондинкой лет сорока с небольшим хвостиком с вечной сигаретой во рту. В мундштуке. Как вообще в такое можно влюбиться?

Если бы Надя любила своего мужа, как полагается… ох бы она сейчас возмутилась. Как треснула бы ему лопаткой, приготовленной раскладывать омлет по тарелкам. Но они с Андреем поженились как друзья. Друзья с привилегиями. Это была донельзя глупая и странная история.

С Андреем Надя дружила с первого класса. А со своим парнем, Юрой, встречалась с восьмого класса. Они нередко ходили куда-то втроем, и даже вчетвером. У Андрея тоже были подружки. Не одна и навсегда — они у него менялись. Он никак не мог задержаться ни с одной из них дольше, чем на два месяца.

— А с этой что не так? – спрашивала Надя.

— Врёт много.

— А с этой? – уточняла она, когда Андрей расставался со следующей.

— У неё папа бешеный какой-то. Дай ему волю – на поводке бы Лизу водил. Контролирует каждый шаг. Любой потенциальный жених – враг. Зачем мне такое счастье?

Ну и всё в таком духе. Никак не удавалось «пристроить» Андрея – так со смехом говорила мама Нади. Также она сказала дочке следующее:

— Надеюсь, ты к своему лучшему другу ничего не испытываешь?

— Нет. А что такое?

— Больно ветреный. Не дай Бог такого мужа. От малейшей сложности сразу сбегает.

— Ой, да ну тебя, мам!

Потом они все втроём поступили в один институт. Надя на факультет иностранных языков, Андрей на журналистику, а Юра – на юридический. Собираться компанией стали реже. У Нади с Юрой были планы. На свадьбу, на совместную жизнь.

Подумывали, как сделать лучше – пожениться, не дожидаясь окончания университета, или всё-таки подождать. Решили, что подождут. Свадьба никуда не убежит, а учёба – дело серьёзное.

Потом Надя однажды, без звонка и не ко времени, приехала к Юре, и застала у того дома его однокурсницу неглиже. И хотя любимый пытался уверить Надю, что всё это ничего не значит, и что его бес попутал, и говорил всё прочее, что говорят в таких ситуациях, она даже видеть его не хотела!

Надя бегом бежала из квартиры жениха, и побежала прямиком к Андрею – кому ещё пожаловаться-то, как не лучшему другу.

Андрей тогда был дома. Один. Надя плакала и громко возмущалась. Друг обнимал её и утешал. Сами не поняли, как поцеловались. С продолжением.

После близости Надя бежала уже от Андрея, совершенно обалдевшая, как они вообще до такого додумались. Трезвые к тому же.

А через месяц-полтора Надя поняла: с ней что-то не так. Задержка. Тошнота. Она сделала тест и узнала, что беременна. И не трудно догадаться, от кого… с Юркой они предохранялись. А с Андреем случилось наваждение какое-то. Там не до осторожности было, поэтому так получилось.

Они общались после того случая. Сначала поговорили – договорились не вспоминать о произошедшем. Ну, сорвало крышу. Бывает. Неудачно утешили друг друга, точнее Андрей — Надю.

Договорились не вспоминать, но неловкость в отношениях присутствовала. Друга Наде терять не хотелось. Она надеялась, что со временем неловкость уйдёт. Испарится.

— Ты чего такая? – спрашивала мама.

— Какая?

— Задумчивая. Что-то с Юркой?

А с Юркой было всё кончено. Правда, маме Надя пока ничего говорить не стала. А Юре сказала прямо: всё кончено! К слову, он не слишком и настаивал на примирении.

Походил за Надей ровно два дня, поныл, а потом полностью переключился на ту самую однокурсницу. Надя была уверена, что она будет долго страдать и плакать. Но страдала и плакала совсем недолго.

Страдания с лихвой перекрывались смущением за неожиданный секс с лучшим другом. А потом Надя поняла, что забеременела, и уже было точно не до страданий по Юре.

Она решила, что никому не скажет. И рожать, конечно же, не будет. Какой ребенок, когда ни мужа, ни работы? Ещё только четвертый курс. Нет. Никаких детей. Но тут вмешался случай посредством Надиной матери, Елены.

Она просто услышала звуки утренней рвоты из ванной, хоть девушка и старалась, как могла, сдерживать проявления треклятого токсикоза. Но разве такое можно контролировать!

— Ну, что? Можно поздравить вас с Юриком? Теперь точно нет смысла откладывать женитьбу. Наоборот, лучше поторопиться, пока живот незаметен.

— Мам… о чем ты говоришь? Я просто чем-то отравилась!

— Третий день подряд чем-то травишься? Мне-то можешь не рассказывать! Понятно, что беременная. Ты ему сказала уже?

— Кому? – Надя села к столу и посмотрела в окно.

— Как – кому? Юре!

— Это не его ребенок!

— Что-о?! – Лена схватилась за сердце и присела на табуретку.

Мать Нади не была актрисой, не разыгрывала спектаклей. Поэтому Надя напугалась, вскочила, начала искать капли.

— Стоп! Я в порядке! Просто такая новость кого угодно может сбить с толку. Ты что, изменила Юре?!

— Нет, мама! Юра изменил мне! А я… в общем…

Она замолчала.

— Говори! Кто тебя так хорошо утешил?

— Андрей.

— Я так и знала! И что теперь будет?

— Мам, я не могу рожать! Ну ты же всё понимаешь!

— Понимаю. – кивнула мама. – А всё-таки советую подумать. И Андрею рассказать.

— Но как я могу?! Мы же друзья!

— Я тоже так думала! — ехидно сказала Елена.

Надя решилась и рассказала Андрею. Тот был сначала слегка раздосадован, потом собрался с мыслями и силами, и заявил:

— Будем рожать. И поженимся.

— Андрей, ты не должен!

— Должен! Иначе, зачем вообще нужны друзья?

Надя улыбнулась и сказала:

— Ох… подозреваю, что друзья нужны для чего-то другого. Андрюха, я ведь сама виновата! Приперлась тогда к тебе рыдать и обниматься. Ты вовсе не должен теперь на мне жениться.

— Должен. Ребенку нужен отец!

— И как мы… будем? – неуверенно спросила Надя.

— Ну… мы попробуем. Как в нормальном браке. Получилось же у нас однажды. Да ещё и вон с каким хорошим побочным эффектом. Не дрейфь, Надька! Прорвёмся.

Вот тебе и «сбегает при любой сложности!», как сказала про него когда-то мама Нади. Неожиданно.

Родители Андрей жили за городом. Уехали ухаживать за больной бабушкой, когда парень был на первом курсе, да так там и остались. Понравилось.

— Свадьбу будем гулять у нас! – кричала в телефон радостная будущая свекровь. – У нас простор и раздолье, а что там в этом вашем городе?

— Тётя Женя, да мы с Андреем не хотели свадьбу! Хотели собраться чисто семьей.

— Вот уж ерунда! Как без свадьбы-то? Надо, чтобы всё, как у людей!

Сыграли свадьбу. Жили у Андрея в квартире. Надя училась, пока могла. Потом всё-таки взяла на год академ. Почти перед самым дипломом. Финансово на первых порах помогали родители Андрея и её мама.

С малышом – родился сын, Костик – мама тоже здорово помогла. По крайней мере, сняла часть самого тяжелого груза первых бессонных ночей. Потом Надя уже справлялась сама, а Андрей нашёл работу.

Прошло с тех пор пятнадцать лет. И все пятнадцать лет они жили хорошо, хотя любовь в том самом смысле, который подразумевается у женатых людей, к Наде с Андреем так и не пришла. Они любили друг друга как друзья, и плюсом неплохо совпали в интимной близости. Даже не без страсти. Извращение, скажете вы?

Возможно даже будете в чём-то правы. Если говорить о канонах и общепринятых правилах, странно, да. Почему же всё-таки не возникло между нашими героями влюблённости? Неизвестно. Было как было, добавить нечего.

Андрей, несмотря на ветреность, которую приписывала ему когда-то мать Нади, все эти пятнадцать лет своей жене был верен, и ни в кого не влюблялся.

А тут как будто пыльным мешком по голове огрели. И в сердце выстрелили стрелой из лука. Влюбился, и всё тут. Прямо наотмашь, как любят говорить тётеньки в соцсетях.

Надя положила омлет на тарелки, налила кофе, поставила всё на стол.

— Андрюша, Лера Агапова – не тот вариант, чтобы уходить к ней! Сколько раз она была замужем? Одиннадцать? Двенадцать? И потом, она, наверное, вся провоняла табаком!

— Если бы я не знал характер нашего с тобой союза, я бы подумал, что ты ревнуешь меня. И не преувеличивай! Не двенадцать, а всего-то четыре раза.

— Я не ревную, солнце моё! Я переживаю! И потом… всё равно это жестоко! Ты – мой муж! Ну как можно так заявляться и втыкать мне нож в спину!

— Я не в спину! Я честно сказал!

— А Костик? Ребенку нужен отец! Не ты ли это мне говорил? В самом начале.

— Мусь, ну прости меня! Я не нарочно. Что можно поделать с чувствами? А от Кости я не откажусь ни за что! Я же никуда не уезжаю. Будем постоянно видеться. Он не младенец. Я с ним поговорю.

Надя молчала.

— Сам! – уточнил Андрей.

— Естественно, сам! Я точно тебя выгораживать не собираюсь.

Надя вдруг поймала себя на том, что ей грустно. Всё равно ведь у них семья… была. Подлец Андрюха, конечно! С другой стороны, как она может его винить? Ведь в неё-то, в Надю, он не влюблён. И никогда не был влюблён.

— Иди. Уходи. Только знай: назад не приму!

— Надь…

— Иди ты лесом! Всё настроение испортил. И аппетит. Кобель!

Она выбросила остатки омлета и вышла из кухни. Дверью хлопать не стала – ремонт делали совсем недавно. А так бы хотелось хлопнуть дверью! Господи, стыд-то какой! Её бросил муж, который никогда и не любил. Вот тебе и налаженный быт. Почти глянцевая жизнь.

Андрей всё-таки ушёл. Переехал к Лере Агаповой. Он был безумно влюблён. На разницу возрасте в шесть лет Андрей не обращал никакого внимания, как и на то, что возлюбленная постоянно дымила, питалась одной зеленью во имя сохранения фигуры, и была четырежды разведена.

У Леры была дочка, но ту, уходя, забрал с собой бывший муж-бизнесмен, то ли третий, то ли второй по счёту.

Свою зарплату примы в провинциальной драме, и гонорары от рекламы, в которой она периодически снималась, Агапова тратила на шпильки и помады. На сигареты ещё. Финансовой опорой для неё должен был стать мужчина, который в данный момент находился рядом. Сейчас это был Андрей, и первым отрезвляющим фактором стало то, что он очевидно не справлялся.

Ведь Андрей не был ни бизнесменом, ни политиком. С Надей они всегда делили траты напополам. Его жена зарабатывала в семейный бюджет, а не на себя любимую. Нет, Андрею ничего не жаль было для Леры, у него просто банально не было средств для удовлетворения её аппетитов.

Дома у Агаповой наводила порядок и готовила домработница. Когда она была – на неё ведь тоже нужны были деньги. Сама Лера не забивала свою прекрасную головку мыслями о том, что и откуда берется, что и как убирается, стирается, готовится, и прочее.

Женщина-картинка, с которой приятно провести время. В постели, и недолго после. Жить с ней оказалось делом невозможным. По крайней мере, для Андрея, ограниченного в средствах, и привыкшего к домашнему уюту и вкусному столу. Боже! Какая у него, оказывается, была потрясающая жена! А он ушёл от Нади, и теперь пути назад нет.

— Лера, я так жить не могу! Я не олигарх! – взмолился Андрей, спустя два месяца жизни с любимой. – И я привык, что женщина умеет делать по дому хоть что-то!

— Ты же знал, какая я. – высокомерно сказала Агапова. – Так какие теперь ко мне претензии?

— То есть, договориться – не вариант? Как-то пойти на компромисс. Навстречу друг другу. Поступиться чем-то. Нет?

— С мужчиной должно быть хорошо! Плохо жить я и сама могу. – пафосно заявила Лера. – Знаешь, кто это сказал?

— Нет! И не рассказывай мне.

— Бери ношу по себе, чтобы не падать при ходьбе. – добавила Агапова.

— А вот это прямо интересно, кто сказал. – фыркнул Андрей. – Просвети меня!

Лера смутилась и поведала, что так говорила её подружка детства.

— Занятно. Ты что, росла в гетто? – уточнил Андрей.

Из вредности, конечно, уточнил. Злился на себя за глупость, а обидеть пытался Леру.

За что он полюбил эту актрису? Ах, да. Не полюбил! Влюбился, как полный идиот.

В квартире Нади запиликал дверной звонок. Дверь открыл Костя. Посмотрел на отца, стоящего на коленях, состроил соответствующую гримасу и крикнул, повернувшись в сторону квартиры:

— Мам, тут папа. И, по-моему, он спятил.

Вышла Надя:

— Что такое? – строго спросила она.

— Ну, я пойду. Вы тут разбирайтесь. – хмыкнул Костик и ушёл к себе.

— Надя, я клянусь тебе! — голосом, полным отчаяния, заговорил Андрей. — Больше никогда в жизни…

— Встань немедленно! – сказала Надя. – Спать будешь на диване.

— Всю жизнь?! – спросил с притворным ужасом Андрей, понимаясь с колен.

— Посмотрим. Господи! Ты что, похудел?

— Ну если только немножко…

Андрей уплетал вкусный ужин, приготовленный его прекрасной женой и самым лучшим другом в одном лице – щедрым и благородным другом. Он думал о том, что больше никогда! Да чтоб им всем провалиться, этим лицедейкам-соблазнительницам.

Даже не посмотрит больше ни на одну из них. Зачем вообще на кого-то смотреть, если дома самая лучшая жена? Бред какой-то.

— Прости меня, Надя! – сказал он с набитым ртом.

— Ешь! Потом поможешь мне выбрать подарок матери твоей. Юбилей у неё. Ты помнишь? Или все позабыл со своей любовью?

Костя ел в своей комнате перед компьютером. Обычно Надя была против, но не сегодня. Ни к чему сыну слушать эти токсичные разговоры.

— Ругай меня сколько влезет, Мусь. – заявил довольный Андрей, отодвигая тарелку. – Я тебя всё равно люблю! Ты лучшая из жён! На всём белом свете.

Надя, хоть и злилась ещё, невольно улыбнулась.

— Но спишь ты всё равно на диване!

— Сколько скажешь, дорогая. – Андрей молитвенно сложил руки на груди.

Он был так счастлив вернуться домой. К своей семье. Единственной и любимой. Иногда жизнь водит нас окольными дорогами и запутанными тропами. Всё равно, рано или поздно, приводит в пункт назначения. Заблудиться невозможно.