— Даю три минуты на сборы. Выметайтесь, — свекровь оскорбила невестку, но та не осталась в долгу

Олеся и Вячеслав поженились недавно. Олеся после окончания колледжа устроилась на работу парикмахером, но планировала брать клиентов на дом, чтобы зарабатывать больше. Вячеслав в тот момент работал на заводе, а после смены подрабатывал сварщиком в рекламной компании. Супруги жили без лишней роскоши, но и не бедствовали.

И если работа Вячеслава устраивала всех, то к Олесе у матери Вячеслава были вопросы.

— Тебе надо устроиться официально, — поучала она.

— Начальница не хочет брать в штат много народа.

— Мало ли что она хочет? О семье подумай, никаких социальных гарантий, работаешь на птичьих правах! А пенсию кто тебе платить будет?

— Мне до пенсии далеко. Чуть позже я стану работать на себя и зарегистрируюсь как самозанятый. Пока нужно наработать клиентскую базу, — ответила Олеся.

— Потом, все потом! — передразнила свекровь. — Не успеешь оглянуться, как время пройдет. И если про пенсию думать не хочешь, подумай хотя бы про декретные. Ребенок должен быть защищен законом!

— Хорошо, — под натиском Нины Игнатьевны, Олеся сдалась. Ей было трудно объяснить свекрови, что у начальницы было свое понимание, как правильно жить, и при желании она могла ее уволить даже с официальной работы. Но все-таки Олеся уговорила начальницу устроить ее по всем правилам, и в очередной раз, когда свекровь завела старую пластинку, невестка помахала у нее перед носом трудовой книжкой.

— Довольны? — спросила она.

— А почему оклад такой маленький?! — ахнула Нина Игнатьевна.

— А вы как думали? Это прожиточный минимум, остальное здесь не учитывается.

— Это никуда не годится! Проверяющих нет на твою начальницу!

Нина Игнатьевна долго возмущалась, а в ее голову закралось сомнение, что невестка просто обманула, и на самом деле зарабатывает копейки, полностью сидя на шее ее сына. И тогда она решила спросить об этом у Вячеслава.

— Мам, ну какая тебе разница, сколько зарабатывает моя жена?! — отмахнулся он.

— Я настаиваю, чтобы Олеся устроилась на нормальную работу! Нехорошо, что ты вкалываешь в две смены, чтобы ее прокормить, а она за копейки «клиентскую базу» собирает. Да у нас в пекарне уборщица больше зарабатывает! — Нина Игнатьевна вспомнила о своей работе.

— Нам хватает. Давай не будем поднимать эту тему. Я в семье мужик, и я должен обеспечивать семью. Олеся работает и на этом спасибо.

— Нашел себе на шею обузу… лучше бы женился на нормальной женщине, а не на этой…

— Мама, перестань. Разговор окончен.

Нина Игнатьевна после таких разговоров обычно обижалась на сына и некоторое время не приезжала к нему. Но поняв, что ее «обиды» не работали, она переставала обижаться и вновь ехала с визитом к невестке и сыну как ни в чем не бывало.

Олеся старалась не провоцировать Нину Игнатьевну. Она понимала, что не слишком нравится свекрови, и держала дистанцию, но тем самым еще сильнее раздражала маму мужа.

— Почему Олеся сторонится меня? Как не приду, всегда уходит… сидит в спальне, как мышь в норе…

— Она устает на работе. Хочет побыть одна, — объяснил Вячеслав.

— Устает… подумаешь, какая… не вагоны же разгружала целый день! И вообще, что это за график такой, два через два? Пусть лучше работает как все с 9.00 до 18.00. тогда и время на семью будет оставаться, и бока не будет отлеживать.

— Мам… Олеся не сидит без дела. Она теперь берет некоторых клиенток на дом.

— Это что, она в мой дом чужих людей приводит?! — покраснела свекровь.

— Да чего такого-то?

— И мужиков водит?!

— Нет. Только женщин.

— Я не давала разрешения устраивать из квартиры парикмахерскую! Олеся! Подойди! — крикнула Нина Игнатьевна.

Невестка в тот момент заказывала расходные материалы, и ей очень не хотелось никуда идти.

— Ты чего, оглохла?! Или спать улеглась? Лежебока…

Олесе пришлось идти на кухню, отложив дела.

— Что случилось? — спросила она.

— Я запрещаю тебе работать на дому.

— В каком смысле?

— В прямом. Купишь свою квартиру, можешь там хоть массажный салон открывать, но не в моей квартире! Не допущу, чтобы под моей крышей творилось безобразие! Устроили проходной двор…

— У меня всего несколько клиенток, они все знакомые… — попыталась возразить Олеся, но свекровь была непреклонна.

— Либо завязывай с этим, либо съезжай.

— Мам, куда мы съедем? У нас пока не хватает на свое жилье, — подал голос Вячеслав.

— Пусть к своим родителям ходит клиентов принимать. Или в чужой дом легче грязь носить?

Олеся не ответила. Она подозревала, что Нина Игнатьевна преподнесёт очередной сюрприз, но не думала, что он ударит по ее работе.

Снимать кресло в салоне было накладно. Пока Олеся только начинала работать на себя и возможность принимать клиенток на дому была для нее единственным вариантом. Она даже оборудовала специальное место с зеркалом и освещением, купила кресло и столик для инструментов. Нина Игнатьевна подумала, что это туалетный столик для невестки и не стала сильно возражать. Раз уж это было куплено на деньги Олеси, то пускай бы стояло. Но только для личного пользования.

— Ты меня поняла? — Нина Игнатьевна напомнила о себе.

— Поняла.

Олеся ушла в спальню. Отменить запись на следующий день было невозможно, поэтому она решила, что как-нибудь обойдется.

Утром Вячеслав ушел на работу, а Олеся осталась дома. Она приготовилась встречать клиентку, поставила чайник, чтобы угостить ее кофе и разложила инструменты.

Клиентка не опоздала.

— Мне нужны локоны. Сможете? — спросила она.

— Конечно.

Олеся включила щипцы для завивки волос, а сама принялась делить волосы на пряди. Все шло вполне неплохо, но примерно на середине прически, дверь распахнулась, и в комнату влетела свекровь.

— Как ты посмела меня ослушаться? Я не велела принимать здесь абы кого! — орала она, пугая клиентку.

— Нина Игнатьевна, успокойтесь, пожалуйста…

— Все, лавочка закрыта, — процедила она, вырывая из розетки шнур щипцов. — Уходите, пока я полицию не вызвала.

— Как это понимать? — спросила побледневшая девушка. Олеся успела завить только половину волос.

— Даю три минуты на сборы. Выметайтесь! — продолжала буйствовать Нина Игнатьевна. Олесе стало очень стыдно. Но так как квартира была не ее, спорить и распоряжаться в ней Олеся не могла.

— Я доделаю вам прическу. Не волнуйтесь. И денег не возьму.

— Разумеется, платить я вам после такого не буду! — Клиентка поспешно схватила сумочку и пошла к двери. Олеся побежала за ней и чтобы не оставлять девушку в праздник без прически, ей пришлось буквально на лавочке у дома фиксировать волосы в пучок, вместо локонов.

— Это не то, на что я рассчитывала. Вы ужасный мастер. Я напишу отзыв и расскажу о вас всем знакомым!

— Простите… — извинилась Олеся. На самом деле прическа получилась не такой уж и плохой, но спорить у нее не было ни сил, ни желания.

Клиентка села в такси и уехала, не заплатив за услуги мастера. Олеся пошла домой, где ее поджидала Нина Игнатьевна.

Спрятаться от нее не удалось. Она была зла и хотела, чтобы невестка ответила за свои поступки.

— Я думала, что мы договорились, а ты обманула меня.

— Простите. Больше это не повторится, — Олеся отменила запись на день и вечер, сославшись на болезнь. Это было очень нехорошо, подводить клиенток, но и принимать их «на лавочке» она не могла.

— Конечно, не повторится! Поэтому что если я еще раз увижу в доме посторонних, ты вылетишь из квартиры раз и навсегда. И не смей портить мне мебель! — она ткнула пальцем на небольшой столик. — Теперь ясно, откуда тут дыра. Ты прожгла мой столик своими щипцами!

— Это неправда. Я никогда не кладу инструменты без специального коврика. Да и вообще, я не использую этот столик.

— Доверия тебе больше нет. Обманщица! Спалила полдома, а теперь оправдывается…

Олеся не ответила. Оправданий у нее и правда не нашлось, да и не хотелось унижаться. Нина Игнатьевна и так унизила ее перед клиенткой, и та уже написала негативный отзыв об Олесе на сайте объявлений, где она Олесю и нашла.

Все это было очень обидно и грустно, поэтому, когда Нина Игнатьевна наконец-то ушла, Олеся дала волю слезам.

— Что произошло? — спросил Вячеслав, вернувшись домой и найдя жену в слезах.

Олеся не стала скрывать, вывалила на мужа все, что приключилось с ней в тот день.

— Я сейчас же позвоню матери! Это уже ни в какие рамки… — разозлился муж.

— Не надо… не звони. Она и так меня ненавидит! А теперь будет еще сильнее ненавидеть за то, что я нажаловалась тебе!

Олесе едва удалось объяснить мужу, что он сделает только хуже, позвонив Нине Игнатьевне, и он успокоился. А на следующий день он объявил жене, что она может работать в салоне неподалеку.

— Но как?!

— Я арендовал для тебя рабочее место на месяц. Работай, развивайся. А дальше будет видно.

— Я тебя так люблю… — расплакалась Олеся.

— Я тебя тоже. Не злись на мою мать. Она просто не понимает, что вокруг нее живые люди, привыкла с выпечкой и тестом работать — чем лучше взбиваешь и мнешь, тем податливее становится… так и с нами хочет. Но мы не тесто и не пирожки. Мы не обязаны прогибаться под нее.

— Пока мы живем в её квартире, нам придется «прогибаться», — ответила Олеся.

— На эту тему я тоже думал. Возьмем ипотеку.

— А деньги?

— Я с отцом поговорил. Он обещал помочь. Ну и на заводе попросил повышения. Да и ты скоро обрастешь клиентами и станешь зарабатывать больше меня.

Так и случилось. Олеся быстро освоилась на новом месте и уже через три месяца к ней образовалась плотная запись на недели вперед. Она оформила самозанятость и стала работать официально. Вскоре ее зарплата выросла, но она не кичилась этим.

У них в семье воцарился мир и покой, потому что от новой квартиры, которую супруги взяли в ипотеку на деньги отца Вячеслава, у Нины Игнатьевны ключей не было, да и прав на нее у свекрови было не больше, чем у рыбок в аквариуме. Они молча открывали рот, заглатывая воздух, и смотрели на мир через стекло. Именно так выглядела Нина Игнатьевна, когда узнала, что ее бывший муж дал денег сыну на первый взнос. Она молча открывала и закрывала рот, хватая воздух.

— Ну и хорошо. Я эту квартиру сдам. А вы еще пожалеете, что связались с этой финансовой кабалой! — выдавила она.

— Ничего, выплатим. Я теперь сама своя собственная, могу брать столько клиентов, сколько захочу, — довольно сказала Олеся. Ей было приятно смотреть за выражением лица свекрови. Нине Игнатьевне очень не нравилась невестка, но сделать она уже ничего не могла.

— У вас есть социальные стрижки? — спросила Нина Игнатьевна, придя в парикмахерскую, которую нахваливали ее соседки. На следующий день у нее был День рождения, и она решила обновить прическу.

— Есть. Но мастер занят. Я уточню, когда он сможет вас взять, — ответил администратор. — Приходите через час.

Когда спустя полтора часа Нину Игнатьевну повернули к зеркалу, она не узнала себя. Ее седые волосы были ярко сиреневого цвета.

— Это что вы наделали?! Я просила постричь! А вы?! Оболванили меня! Нелюди…

— Окрашивание в подарок, — сдерживая улыбку сказал мастер. — А стрижку вы сами хотели дешевую. Вот и постригли вас «под горшок». Могу смыть, но это будет довольно дорого.

— Я не стану платить вам ни копейки! — крикнула Нина Игнатьевна и ушла, хлопнув дверью.

Нина Игнатьевна проклинала тот день, когда решила сэкономить на стрижке. Нина Игнатьевна не знала, что молодую парикмахершу подговорила ее невестка, снимающая в этом же салоне кресло. Она увидела запись, узнала свекровь и у нее родился план, как проучить Нину Игнатьевну за то, что она опозорила ее перед клиенткой. Конечно, коллега не сразу согласилась, но финансовое вознаграждение от Олеси сделало свое дело.

— А что это с вами, Нина Игнатьевна? — деланно удивилась невестка, увидев ее на пороге своей новой квартиры.

— Оболванили меня в салоне… руки бы им… открутить, — процедила она. — Хорошо, что ты пораньше пришла. Мне надо убрать этот цвет и нормально постричь… будь добра, сделай, по старой дружбе! Я знаю, что ты можешь смыть эту краску… бесплатно, — свекровь заискивающе посмотрела на невестку.

— Простите, но я дома не принимаю. Одна авторитетная женщина не велела абы кого водить в свою обитель. И теперь я принимаю только в салоне. Но следующее свободное место на запись только через месяц, — ответила Олеся и ушла, оставив свекровь смотреть на закрытую дверь.

А ну собрал свои манатки и пошел вон из моей квартиры! – кричала жена

— Можно хоть каплю уважения к матери твоей дочери? – воскликнула Лариса.

— А что я такого сделал? – удивился Никита. – Сижу, никого не трогаю.

— Ты не трогаешь, а бумажки от конфет сами по дому расползаются!

— И что? – пожал плечами Никита. – Сквозняк их гоняет.

— Никита! – Лариса еле сдерживала гнев. – Если бы ты их хотя бы не разбрасывал, то никакой сквозняк бы их никуда не гонял!

— Возьми и убери! – ответил Никита с недовольной миной. – Мне они не мешают!

— Как я посмотрю, так вообще ничего не мешает! – Лариса сорвалась в крик. – Только мы с дочкой тебя отвлекаем от мыслей о высоком!

— Вместо того чтобы орать, уже бы убрала и все! – Никита отвернулся от жены, и продолжить играть в телефоне.

— Слышишь ты! – тучи сгущались над головой. – Если бы ты не разбрасывал мусор, то мне не надо было бы ни орать, ни убирать! Я, между прочим, тоже устаю!

— Сидя дома? – он усмехнулся. – Тебе от безделья крышу рвет? Делом займись! Сдай Соню в детский сад, ну, или в ясли, и иди работать! Тогда не будешь до меня доколупываться!

— Ей год всего, — опешила Лариса.

— И что? – Никита пожал плечами. – В таком возрасте не берут? Ладно. Тогда я тебе работы подкину!

И он, развернул конфету, положил ее в рот, а бумажку демонстративно бросил на пол, где уже лежало штук десять.

— Уборка, — произнес он, — очень хорошо спасает от безделья!

Это была последняя капля…

А ведь в начале отношений, и даже в начале семейной жизни редко замечаются недостатки партнера. Слишком все сладко, приятно и прекрасно. И, если что-то и замечается, но пропускается мимо внимания, забывается, не акцентируется.

Правду говорят, любовь слепа. То ли со временем люди прозревают, а, может, любовь становится меньше или иной.

Но с какими, порой, сюрпризами приходится сталкиваться, когда уже глубоко женаты, да еще и ребенок сопит в колыбели…

— Никита, во что ты кухню превратил? – воскликнула Лариса, качая на руках Соню.

— Чай попил, — проговорил он, шаря в холодильнике.

— На верхней полке, — сказала Лариса, — в пакете!

Обед на работу Лариса сложила для мужа еще с вечера, потому что утро проходило по одному сценарию.

— Ага, — он вытащил пакет, скинув на пол пакет со сметаной.

— Никита, нельзя поаккуратней? – с досадой спросила Лариса.

— Ну, уберешь потом, я на работу!

— Конечно, — Лариса махнула свободной рукой, прижимая Соню к себе — другой, — проще всего так поступить! Насвинячил тут, а теперь ему на работу!

— Лариса, нормально тут! – он отмахнулся, пытаясь пройти мимо.

— Что тут нормального? – Лариса усадила Соню в детский стульчик. – Крошки по всему столу, сахарница не просто открыта, а еще и обсыпана сахаром! Ты в Паркинсоне сахар насыпаешь?

— Он сам рассыпается! – недовольно буркнул Никита.

— Рафинад куплю, попомни мое слово! – Лариса пригрозила пальцем. – А крошки за собой ты стереть со стола не мог?

Он подошел к столу и смахнул их на пол:

— Во! Чистота!

— Никита! – сжав зубы, выдавила из себя Лариса. – Взял веник и подмел!

— Время! – он показал на наручные часы. – Работа!

Он выскочил из квартиры, а Лариса въехала головой в оставленную открытой дверцу шкафа.

— Ох, ты ж! – выдала она, поглядывая на дочку.

Не было бы ребенка, она бы поделилась знаниями великого и могучего.

— Сейчас мы тут быстренько, ну, или как пойдет, порядок наведем, — проговорила она ласково, наклоняясь к доченьке, — а потом у нас столько дел, столько дел!

Соня улыбнулась и потянула ручки к маме.

— Вот ты маму любишь, а папочке нашему, сколько не говори, чтобы он за собой убирал, что стенке! И это он еще говорит, что мамочку любит! А как бы он нам поросятничал, если бы не любил?

— Мне кажется, что это он специально, — жаловалась Лариса подруге. – Ну, не может человек случайно наводить такой бардак за ограниченное время!

— Ну, мужчины же уверены в собственной гениальности, — пожала плечами Света. – Видимо, это одна из граней проявления.

— Что ж тогда он во всем остальном дуб дубом? – поинтересовалась Лариса, посматривая одним глазом за дочкой.

— А ты что, раньше не замечала за ним подобного? – спросила Света.

— Самое смешное – нет. – Лариса задумалась. – Мы же через полгода после знакомства съехались. Два года прожили, потом только поженились. Честно, не замечала…

— Вряд ли он в один миг переменился, — произнесла Света. – Может, ты к нему придираться начала? Или, как бывает, под микроскоп и докопаться, чтобы жить было веселее?

— К черту такое веселье! Я что, совсем того? Мне работы и так хватает, надо мне еще до Никиты докапываться?

— Ну, жили же вы как-то? Вот и живите дальше! Раньше убирала? Вот и теперь убирай! – Света пожала плечами. – Скорее всего, раньше ты не обращала внимания, а сейчас один раз сфокусировалась и теперь оно само на глаза лезет!

— То есть, я еще во всем виновата? – спросила Лариса.

— А ты думаешь, что Никита специально кухню каждое утро разносит? Еще скажи, что у него порядок действий есть, а делает он все по методичке – «отвратительный муж».

Себя не накручивай, и ему нервы не порти! У вас семья, ребенок! Жизнь впереди! Глазки прикрой и делай, что положено делать порядочной жене!

Лариса сменила тему, а в подруге усомнилась:

«А за ту ли команду она играет? Оправдала неряшливого мужа, так еще и меня обвинила, что я много от него хочу!»

***
— Никита! Ну, куда ты с сухариками в кровать? Крошки же! Как потом спать? – воскликнула Лариса.

— Перестелешь перед сном, — проговорил он, разгрызая лакомство, — и врачи рекомендуют перед сном постель перестилать.

— А ты подметешь потом пол, чтобы по крошкам не ходить? – спросила она.

— Вот еще! – скривился Никита. – Под кровать загнать, а потом, когда ты уборку делать будешь, тогда все вместе и подметешь! – он улыбнулся и рухнул на кровать, хрустя сухариками.

Даже сквозь возмущение Лариса уловила смысл фразы, а в особенности местоимений. «Ты будешь уборку делать! Ты подметешь!» То есть, он уже заранее знает, что участвовать не будет!

Не переломилась Лариса, постель перестелила, пол подмела, и даже пакетик от сухариков до мусорки донесла, Никита просто его кинул на прикроватный столик. Не переломилась, но спокойствия ей это не добавило.

— А чего это ты на Никиту жалуешься? – нахмурилась Валерия Аркадьевна, перестав забавляться с внучкой. – Хороший он мальчик! А то, что на кухне безобразит, так не приучен был.

— Так это же элементарно! – воскликнула Лариса. – Порезал хлеб, сотри крошки, попил чай, сполосни чашку! Ничего сверхъестественного!

— Вот и делай, ты ж дома сидишь, — произнесла свекровь. – Твоя задача и священный долг – за домом следить, пока тебя муж на работе хлебом насущным обеспечивает!

— Я не просто сижу, а в декрете! – заметила Лариса. – И дел, знаете ли, хватает!

— Вот и удели мужу пять минут, порядок наведи и занимайся своим декретом! – произнесла Валерия Аркадьевна с некоторым неудовольствием. – Я себя помню, так вообще проблем не было! Спали мы днями с Никитой, я тогда еще здорово набрала!

— Ну, не знаю, — произнесла Лариса. – Уборка, готовка, занятия, упражнения, прогулки. Это же все время!

— А может, кто-то обленился в корень? – с вызовом спросила свекровь. – Делаешь все еле как, так еще и Никиту пытаешься виноватым выставить? Так ты подумай, за чей счет ты живешь?

— А вот тут, простите, не все так! – Лариса улыбнулась. – Я до декрета бухгалтером работала, так у меня и сейчас консультации просят. И за каждую деньги перечисляют! А вместе с детскими, побольше Никитиной зарплаты выходит!

— А что это ты на моего сыночка такое говоришь? И неряха он, и получает мало! Может еще и не он тебе с ребенком поспособствовал? – Валерия Аркадьевна смотрела на невестку с недобрым прищуром.

— А не пошли бы вы с вашими фантазиями, Валерия Аркадьевна, вон из моей квартиры! – вскричала Лариса. – А если вы это еще сыну в голову вложите, так я подам на ДНК — тест, а потом позорить буду и вас и Никиту, что вы усомнились в порядочности честной женщины!

***
Свекровь Лариса выставила, Соню, после своих криков, успокоила. Из последних сил порядок навела. А вот мысли на благодушный лад не выстраивались. Мрачные были мысли, обреченные.

Так еще глупые намеки, что Соня нагулянная, не лезли из головы.

— А ведь так спокойно она об этом сказала, будто не раз уже произносила, — проговорила Лариса, занимаясь домашними делами, — наверное, и Никите говорила, — рассуждала она вслух, — может, поэтому он так к дочке относится?

А к Соне Никита относился в большинстве случаев с безразличием. Никогда не поднимался, когда она плакала ночью, никогда не участвовал в ее купании. А от подгузников шарахался, как от зм.еи.ного клубка.

И последний случай, когда Лариса попросила его купить новые простыни для дочки, говорил о многом.

— Ты что купил? – ужаснулась Лариса, увидев, что принес супруг домой.

— Сама же сказала, простыни, — Никита достал из кармана листик бумажки, — вот по этим размерам. Пять штук.

— Тебе в магазине их продали? Где чек?

— Чего пристала? – фыркнул Никита. – Ты сказала, простыни. Я купил. Все? Все!

— А продавца не смутил размер простыней? – поинтересовалась Лариса. – Это же для ребенка!

— А той продавщице, какая разница? Хоть для крокодильчика!

— Никита, это чистая синтетика! Нельзя такое ребенку! Я же тебе говорила – натуральные ткани!

— Твои натуральные ткани стоят в пять раз дороже! А Она, — он кивнул на дочку в вольере, — мелкая еще. Что она понимает? Ей и такое сгодится! А на разницу я купил вкусных конфет!

— Я не ем конфеты, а Соне еще нельзя! – грозно произнесла Лариса.

— Не хотите, не ешьте, — Никита пожал плечами. – Мне больше достанется!

И он ушел в комнату, оставив обувь валяться посреди коридора.
И это Лариса старалась стерпеть, пока не вошла в комнату.

Спонтанные решения редко бывают верными, но Лариса в своем не сомневалась.

— Поднял свою тушку с дивана, собрал свои манатки и пошел вон из моей квартиры! – кричала Лариса, не заботясь о том, что ее услышат соседи.

— Лариса, ты чего? – страшно удивился Никита. – Шифер потек?

— Сейчас у тебя что-то потечет! – она угрожающе перехватила веник.

— Чего ты орешь-то? – Никита подскочил и даже руку протянул за веником. – Давай я подмету! Проблему нашла!

— Спасибо, не надо! – веник хрустнул прутьями в слабых женских руках. – Вещи собирай и проваливай! Если я захочу из своей квартиры сделать свинарник, я свиней заведу! Такой живности, как ты, мне и даром не нужно!

— Так ты это из-за кухни? – проблеял Никита.

— Кухни, коридора, ванной, туалеты, носков под кроватью и трусов за унитазом! Мне это осточертело! Если тебя твоя мать не научила соблюдать чистоту, так я учить не собираюсь!

Я тебе столько раз говорила, просила, уговаривала! А ты, как свинячил, так и свинячишь! Так еще и говоришь, что мне, бездельнице такой, не помешает лишний раз поработать!

— П-прости, — промямлил Никита.
— Все, мой дорогой! Хватит! Больше я терпеть не могу! Терпелка поломалась! Пошел вон! Это окончательное решение!

***
Ни спустя полгода, когда они наконец развелись, ни спустя три года, когда Лариса встретила нормального мужчину, она ни разу не пожалела, что вышвырнула Никиту.

Да, когда любовь затмевала глаза, она не видела его сути. Но когда ее в эту суть ткнули носом, терпение быстро подошло к концу.

— Девочки, — говорила она подругам, — один шанс на исправление дать можно, а потом, к чертовой матери!

Сегодня простишь, завтра стерпишь, а послезавтра твоя жизнь превратиться в кошмар! А себя надо любить и ценить!

И была она бесконечно рада, что развязалась вовремя.

А Валерия Аркадьевна еще год после развода приходила к Ларисе, упрашивая забрать сыночка с ее шеи, потому что она старая и сил у нее нет.

— Сами вырастили, сами и радуйтесь! – самодовольно отвечала Лариса.

И стыдно ей не было!