А я от вас ушла! — заявила жена
Я не понял, а ты где?
— А я от вас ушла!
— Как это ушла? – изумился Олег: это был бунт на корабле.
— А как уходят? Ногами! Переставляя их попеременно!
— Кто он? Я его знаю? – вопрос был задан на повышенных тонах. – Я же так тебя люблю, Зинаида! А ты меня предала!
Как там — в поговорке-то? Кто везет – того и погоняют! А Зинаида Петровна везла: такой человек найдется в каждой семье.
И он добровольно, по умолчанию и априори, как говорится, взваливает на себя все проблемы: рабочие, бытовые и организационные.
А все остальные получают уже готовый результат. И или наслаждаются им, или порицают: в зависимости от степени совпадения полученного с их мечтами и чаяниями.
Многие скажут, что это, конечно, глупость: пытаться все сделать самостоятельно. Ведь можно же заставить членов семьи. Или, хотя бы, попытаться! А теперь еще и нанять многочисленных помощников.
И потом, что же Вы, дорогая Зинаида, так опрометчиво позволили сесть себе на шею трем взрослым мужикам, прощенья просим – по-другому не сказать?
Как так? Почему так всех распустили? А детей, вообще, нужно было воспитывать должным образом, дорогая мамаша!
Да, детей нужно воспитывать. Она, собственно, и пыталась это сделать – опять только она…
Но у них был пример перед глазами: их собственный папочка, который не шибко рвался помогать жене.
Нет-нет: свою Зинушу-то он любил! Поэтому и не кусал руку, которая его кормит — в прямом и переносном смысле: жена и получала гораздо больше Олега.
Просто Зинаида всегда была очень мягкотелой и совершенно не умела настаивать! И, со временем, поняла: лучше все сделать самой, чем по сто раз сотрясать воздух.
А эта веселая компашка очень умело стала всем пользоваться: дорогая, я опять все сожгу – у тебя лучше получится!
Мамочка, я же не умею варить пельмени!
Куда ты дела мои чистые носки?
Мам, мне нужен новый смартфон!
Сходи в магазин сама, милая – у меня чемпионат по футболу! Только не таскай тяжести – для картошки возьми сумку на колесиках, которую я тебе подарил на 8 марта!
И она, конечно же, шла всем навстречу! А как иначе-то, дорогие мои? И откладывала «себя» на потом – это, кажется, называется синдромом отсроченной жизни.
— Вот подрастут Ванька с Венькой – высплюсь!
Скоро пойдут в садик – вздохну!
Слава Богу – будут ходить на продленку!
Все – завтра, завтра, завтра…
Время шло, а ничего не менялось. Уже и дети стали взрослыми, но ни от них, ни от Олега помощи практически не было.
А жена и мама продолжала таскать за собой сумку на колесиках, варить собственноручно налепленные пельмени и мыть унитазы, на которых три богатыря часто забывали поднять сиденье.
И у всех выработался условный рефлекс: прав был старина Павлов со своей собакой-то!
У Зинаиды Петровны – что она должна все это делать. А у остальных – что именно она должна все это делать! Да, она: не царское это дело!
И ладно бы, если женщина была домашней хозяйкой и занималась исключительно бытом – это было бы объяснимо!
Но она же еще и работала! И не просто работала, а была тем, кого принято называть кормильцем семьи. Ну и поильцем, конечно же: Зина получала гораздо больше мужа.
— Мам, нужно сдать деньги на выпускной!
— У меня не фурычит смартфон!
— Нам с Венькой нужны новые куртки! – мальчики были близнецами. А это – двойные траты.
И ни одного обращения к отцу! Как так?
— А это – к маме! – на все просьбы сыновей отвечал любящий папа.
И тут, конечно же, опять выработался тот самый рефлекс: академик Павлов, привет!
И если раньше Олег предпринимал кое-какие телодвижения в сторону подработки, то теперь, как говорится, забил на все болт и наслаждался жизнью: Зинуша все разрулит!
Да и зачем, собственно, напрягаться? Ведь жена «закрывала» все потребности семьи! И не надо париться относительно покупок ширпотреба и еды – все сделает добрая Зинаида!
— Я даже не знаю, как платить за квартиру! – горделиво хвастался в компании друзей Олег, находя в своем поведении некое достижение, что ли: смотрите – ведь это я так воспитал свою жену! — Да, и ни разу не включал стиралку! Все – она!
И «собратья по разуму» с восторгом смотрели на мужчину: да, повезло парню!
А потом Зинаида сломалась. Да, как старые игрушки, которые выпускались в эпоху развитого социализма: машинку или мотоцикл нужно было заводить прилагающимся для этой цели ключиком.
Но наступал момент, когда внутри игрушки что-то происходило, и она переставала заводиться: ключ просто проворачивался.
Вроде, все, как раньше: и игрушка, по-прежнему, целая и красивая, и вот он – ключик, а завести не удается!
Это произошло после того, как близнецы заявили, что будут поступать на платное, и не в очень дешевый ВУЗ:
— Ты же все оплатишь, правда, мамочка?
— А почему бы вам, мальчики, не попробовать на бюджет? – удивилась Зинаида.
— А там очень мало мест! – резонно объяснили близнецы.
— Но попробовать-то можно!
— Да мы уж, лучше, наверняка! У тебя же есть деньги, мамуля?
А у мамули – неприятности на работе: ее, ценного специалиста, неожиданно уволили!
Да, уволили: дескать, спасибо за ударный труд, как говорится, но мы больше не нуждаемся в Ваших услугах. Времена суровые – решили сократить штат.
Единственным слабым утешением было то, что она в списке «на выкинштейн» оказалась не одна.
Особых накоплений в семье не было: все уходило «на жизнь». И у Зинаиды Петровны сдали нервы: элементарно, Ватсон! Удивительно еще, что так поздно!
И женщина решила уйти. Куда? К кому? — возник естественный вопрос.
Да просто уйти! От всего этого надоевшего быта, от отсутствия помощи и взаимопонимания, от использования ее в качестве служанки и денежного мешка.
Да, кто-то скажет, что это – жестоко: мы же в ответе за тех, кого приручили и всякое такое! А разве с ней поступают не жестоко? Другая бы давно уже послала всех по известному адресу.
Первым делом Зина Петровна приобрела путевку в пансионат на неделю. На работе она получила расчет и некоторую существенную сумму в качестве отступных. Поэтому, деньги у нее были.
Но добрая женщина, конечно же, оставила несколько тысяч своим домочадцам: вскоре у мужа должна быть зарплата, которую теперь ему придется потратить не только на себя. Да, дорогой Олежек!
Первый день в пансионате она просто отсыпалась. Вечером позвонил муж: днем он был на работе, а дети ездили по своим делам.
— Ты где, Зинуша? – обычно жена вечером была дома и ждала всех со вкусным ужином. – И почему ужина нет?
— Приготовите – будет! – устало произнесла женщина.
По ту сторону трубки помолчали, а потом произнесли:
— Я не понял, а ты где?
— А я от вас ушла!
— Как это ушла? – изумился Олег: это был бунт на корабле.
— А как уходят? Ногами! Переставляя их попеременно!
— Кто он? Я его знаю? – вопрос был задан на повышенных тонах. – Я же так тебя люблю, Зинаида! А ты меня предала!
Короче, волчица ты и самка, ты, Варвара: к Птибурдукову ты уходишь от меня! Кстати, у Зины тоже была большая белая гр удь и служба, как в известном романе Ильфа и Петрова…
«Господи, какими же глупыми могут быть иногда мужики! – с тоской подумала Зинаида. – Все мысли – об одном! И даже в голову никому не пришло, что меня элементарно заездили!»
Но вслух этого не произнесла – ей стало жалко наивного мужа: не зря его не ценили на работе-то! — а только сказала:
— Да не парься ты так – нет у меня никого: просто устала и решила взять тайм-аут.
— От кого устала? – после большого молчания раздалось в трубке: мужчина переваривал услышанное. — От нас?
Это было просто оскорблением! Как это можно от них устать?
Да, с сыновьями-то, действительно, немного проблематично. Ну, а он-то что? Разве он своей Зинуше доставляет какие-то хлопоты? Да ни в коем разе!
И ест, что дадут. И наденет, что жена приготовит. И давеча даже пошел в магазин. Ну и что с того, что принес вместо курицы утку!
Кстати, с яблоками – самое то! И тут – такой плевок в душу: устала она, видите ли!
— Да, дорогой, от вас! Точнее, от вашего поведения! Вас я люблю, а вот ваше поведение мне перестало нравиться!
Поэтому, давайте, поживем отдельно – по-моему, сейчас именно такой случай. И посмотрим, что получится!
— А как же мы?
— А что вы? Учитесь жить самостоятельно, господа офицеры – ты же так называешь себя и детей!
Вас трое – как-нибудь выкарабкаетесь!
И отключилась.
За час — 19 пропущенных звонков от Олега и близнецов: перспектива остаться без ужина никого не обрадовала…
А Зина Петровна вырубила телефон. Да, на неделю! До второго! А дальше — трам-пам-пам…
И постепенно стала приходить в себя. Хотя от мыслей о своих мальчиках полностью избавиться не удалось. Равно, как и от обиды, нанесенной неожиданным увольнением.
Но ситуация уже не казалась такой безвыходной и критичной. Ведь выход есть даже из тупика и запутанного лабиринта.
В первом случае, нужно просто повернуть назад или осадить: осаже, силь ву пле!
Во втором, идти, постоянно держась рукой за одну из стен. Проверено!
А жить для себя оказалось очень приятно, и Зинаида стала входить во вкус. К концу недели она уже полностью оклемалась и начала рассылать резюме, договариваясь о собеседовании.
Жить стала в комнате, снятой у одинокой бабули.
И на первом же собеседовании ей предложили неплохую должность – не хуже прошлой! И зарплата соответствующая! Ура три раза!
В первый же вечер после возвращения она позвонила домой – одному из сыновей: оказалось, что все живы и здоровы! И никто не страдал от недоедания и грязи!
— Все нормально, мамочка! Что едим? Да все: варим пельмени, заказываем готовую еду, я научился варить картошку – это оказалось совсем несложно! А ты как? Отошла немного?
Да, она отошла! Но возвращаться пока еще не хотела.
— А мы с Ванькой подали документы на бюджет: говорят, что у нас есть все шансы!
Да елы-палы! Надо было давно их оставить одних – все проблемы за неделю решились!
А она столько лет гонобобилась, хотя могла бы прожить это время с пользой для себя. Ну, ничего – еще наверстает!
— Ты когда вернешься? Мы соскучились! А папа научится включать стиральную машину!
— Поздравь его от меня и скажи, что я им горжусь и буду считать себя его современницей!
— Я серьезно, мам: когда вернешься?
— И я серьезно! Поэтому, пока не вернусь!
И, хотя Зинаида тоже соскучилась и уже совсем не сердилась, решила пока не возвращаться. А общаться можно и по скайпу.
А завтра ее уже ждали на новой работе! Поэтому, нужно было озаботиться выбором наряда: ведь людей у нас еще встречали по одежке и лицу. И уже потом обращали внимание на душу и мысли.
А лицо и одежда у перфекционистки Зиночки Петровны всегда были в порядке. Да и с душой и мыслями все тоже обстояло неплохо.
А если что-то ей и приходило в голову, так это исключительно в воспитательных целях: ведь даже богатыри, если верить классике, могут просидеть на печке целых 30 лет и 3 года.
Да, пока не получат тот самый ускорительный пендель, как в этом случае.
Согласны, богатыри, кавалеры и господа офицеры? Кому как больше нравится!
Подслеповатая старушка за последние деньги купила собачку. А она не лает. Странно
Авдотья Степановна горько расплакалась, увидев разрушенный забор. Она уже не раз подпирала его досками и чинила гнилые столбики, надеясь, что ограда продержится, пока она соберет достаточно денег с маленькой пенсии. Но вот, не вышло! Забор упал.
Авдотья уже десять лет самостоятельно справлялась с хозяйством, с тех пор как ее любимый муж, Петр Андреевич, умер. У него были золотые руки. Бабушке Дуне было не о чем беспокоиться, когда он был жив. Петр был умелым столяром и плотником, поэтому им не нужно было вызывать никаких мастеров. Он все делал собственными руками. В селе Петр был уважаемым человеком — добрым и трудолюбивым. Авдотья прожила с ним счастливые 40 лет без одного дня. Ухоженный дом, урожай на огороде, сытая скотина — все было в идеальном порядке благодаря рукам Авдотьи и Петра.
У пары был единственный сын, Егор, их гордость и радость. Егор с детства имел привычку работать усердно, его не требовалось заставлять помочь. Когда мать возвращалась с фермы уставшая, сын уже успевал натаскать дров, принести воду, разжечь печь и напоить скотину. После работы Петр приходил домой, умывался и устраивался на крыльце, чтобы перекурить, пока жена готовила ужин. Вечером всей семьей они ели вместе и проводили время, обмениваясь новостями и событиями дня. Они были счастливы.
Утекли годы, будто вода сквозь пальцы, и остались только воспоминания. Егор вырос и покинул родителей. Уехал в большой город, получил образование и женился на городской девушке Людмиле. Они остались жить в столице. Вначале Егор навещал родителей, приезжая в деревню на отпуск. Но потом жена уговорила его провести отпуск за границей, и так каждое лето. Петр Андреевич обижался на сына, не понимая его поведения.
— Где так устал Егорка-то наш? По-моему, это Люська с ума сбила его. Зачем ему ездить по разным странам?
Отец скучал, мать тосковала. Но что им оставалось? Продолжать жить и терпеливо ждать хоть какой-то весточки от сына. Затем Пётр Андреевич заболел, отказывался от еды, терял вес и силы. Врачи лечили его в местной поликлинике, назначали лекарства, в итоге отправили домой умирать. Пётр мирно скончался весной, когда соловьи начинали петь в лесу, оживая вместе с природой.
Егор приехал на похороны, горько плакал на кладбище и проклинал себя за то, что не смог увидеть отца. Провел неделю в родном доме, а затем вернулся в столицу. За последние 10 лет он только три раза написал письмо. А Авдотья осталась одна, продав корову и овечек соседям.
К чему теперь ей скотина? Буренка долго не отходила от дома бабы Дуни, сидела там и слушала, как бывшая хозяйка горестно стонет. Авдотья пряталась в самой дальней комнате, закрывала уши и рыдала.
Без мужских рук дом начал дряхлеть. Начались протечки на крыше, гнилая доска на крыльце хрустнула, потом вода затопила подпол… Бабушка Дуня делала, что могла. Из пенсии она немного откладывала, нанимала мастеров или занималась сама — она знала, что к чему, выросла в деревне.
Так жила она, еле сводя концы с концами, когда случилось очередное несчастье. У Авдотьи Степановны резко ухудшилось зрение, хотя никогда раньше не было никаких проблем. Когда она пошла в сельский магазин, было трудно разобрать цены на продукты. Через несколько месяцев она уже еле видела вывеску на магазине.
Медсестра приехала, посмотрела и посоветовала ей поехать в больницу.
— Авдотья Степановна, вы хотите ослепнуть? — Женщина была раздражена. — Вам сделают операцию и вернут зрение.
Но бабушка Дуня испугалась операции и отказалась ехать в больницу. За год она почти полностью потеряла зрение. Она не сильно горевала об этом.
— Да мне-то зачем? Я и не смотрю телевизор, я слушаю. Дикторша читает новости, мне всё понятно. И так сойдет. А по дому я всё делаю по памяти.
Но иногда старушка волновалась. В последнее время стало много безответственных людей. Воры часто приезжали в деревню, где было мало народу, проникали в пустующие дома и уносили все ценности. Бабушка Дуня волновалась, что у нее нет хорошей собаки, которая бы отпугнула нежелательных гостей грозным видом и устрашающим лаем.
Она спрашивала охотника Семена:
— Не знаешь, у егеря щенков нет? Мне надо одного, даже самого неуклюжего. Я его вырастю.
Семен, местный охотник, посмотрел на старушку с интересом:
— Баб Дунь, а зачем тебе щенки лайки? Они в лесу должны жить. Я могу привезти тебе настоящую племенного овчарку из города.
— Овчарка, наверное, очень дорогая…
— Не дороже денег, баба Дуня.
— Ну, тогда привози ее.
Авдотья пересчитала свои сбережения и решила, что у нее будет достаточно денег на хорошую собачку. Но Семен, ненадежный человек, непрерывно откладывал выполнение обещания. Бабушка Дуня ругала его за пустые слова, но в глубине души жалела мужика. Он был несчастным человеком, без семьи или детей. Его единственная подруга — это водка.
Семен, ровесник её сына Егора, не уезжал никуда и остался в деревне. Он не любил город, тесно ему там было. Главной страстью Семена была охота. Он мог исчезнуть на несколько дней в лесу.
Когда охотиться было нельзя, Семен занимался разными работами по дворам. Копал и полол огороды, занимался столярными работами и чинил технику. Деньги, которые ему платили одинокие старушки, он тратил до последней копейки на выпивку.
Семён уходил в тайгу после запоев — опухший, больной и с виноватым видом. Через некоторое время он приносил в село богатую добычу — грибы, ягоды, рыбу, кедровые шишки. Продавал все это за копейки и снова проматывал заработанные деньги. Пьяница помогал и бабушке Дуне по хозяйству — за плату. И теперь, когда забор обвалился, ей снова пришлось обратиться к нему.
— Похоже, мне придется подождать с собакой, — вздохнула Авдотья Степановна. — За забор Семену заплатить придётся, а денег в обрез.
Семен пришел не с пустыми руками. В его рюкзаке, помимо инструментов, что-то шевелилось. С улыбкой на лице он позвал бабу Дуню.
— Гляньте, кого я вам привез. — Он открыл рюкзак.
Старушка подошла и ощупала пушистую маленькую голову.
— Семен, неужто щенка мне привез? — удивилась она.
— Лучшего из лучших. Полностью породистую овчарку, бабусь.
Щенок начал поскуливать, желая выбраться из рюкзака. Авдотья Степановна запаниковала:
— Но у меня же не хватит денег. Только на забор!
— Не назад же его нести, бабушка Дуня! — возразил Семён. — Ты хоть представляешь, сколько тыщ я заплатил за этого пса?
Что делать? Бабушке пришлось бежать в магазин, где продавщица дала ей пять бутылок водки в долг и записала фамилию Авдотьи в долговую тетрадку.
К вечеру Семен закончил работу с забором. Бабушка Дуня накормила его сытным обедом и налила стопку. Пьяница, оживившийся от любимого напитка, стал рассуждать, сидя за столом и указывая на щенка, который свернулся в клубок у печи.
— Его нужно два раза в день кормить. И купи ему цепь покрепче — он будет расти здоровым и сильным. Я разбираюсь в собаках.
Так у Авдотьи в избе поселился новый жилец — Тузик. Старушка полюбила щенка, а он, в свою очередь, проявлял к ней преданность. Каждый раз, когда Авдотья выходила во двор, чтобы накормить Тузика, он весело подпрыгивал, готовый облизать хозяйке лицо. Одно только беспокоило — собака выросла огромной, как теленок, но так и не научилась лаять. Это расстраивало Авдотью Степановну:
— Ох, Семен! Ох, обманщик! Продал мне негодного щенка.
Но что поделать, нельзя выгнать из дома такое безобидное существо. Ему и не нужно лаять. Соседские собаки даже не решались тявкнуть на Тузика, который вырос почти до пояса хозяйке всего за три месяца.
Однажды в деревню заглянул Матвей, местный охотник, чтобы сделать закупки в магазине — продуктов, соли и спичек. Наступал зимний охотничий сезон, когда охотники проводили месяцами в лесах. Проходя мимо дома Авдотьи Степановны и увидев Тузика, Матвей застыл на месте.
— Баб Дуня! — крикнул охотник. — Кто позволил вам держать волка в селе?
Авдотья испуганно вскрикнула.
— О, Господи. Я такая глупая. Этот проклятый Семен меня обманул! Говорил, что это чистокровная овчарка…
Матвей посоветовал ей:
— Бабушка, нужно его отпустить в лес. Иначе рано или поздно беды он наделает.
Слезы потекли у Авдотьи Степановны. Ей было жаль расставаться с Тузиком. Хороший ведь, ласковый зверёк, хоть и волк. Но в последнее время он стал беспокойным, стремился на свободу, дёргал цепь. Местные жители косо смотрели на Тузика, боялись его. Пришлось расстаться.
Матвей отвез волка в тайгу. Тузик помахал хвостом и убежал, и больше его никто не видел.
Авдотья страдала от тоски по своему питомцу и ругала вероломного Семена, который продал ей волчонка. Семен и сам сожалел об этом, он честно хотел сделать все по-хорошему. Он гулял по тайге еще летом и наткнулся на следы медведя. Вдали услышал жалобный писк. Семен хотел пройти мимо, ведь если рядом медвежата, то и сама медведица, их суровая мать, недалеко. Попадаться ей на глаза было опасно.
Но плач детеныша не походил на плач медвежат. Семен раздвинул кусты и увидел нору. Рядом с ней лежала мертвая волчица с растерзанными детенышами. Видимо, медведь подкрался к норе, и произошла трагедия. Молодая волчица не смогла спасти своих щенков, бросилась в бой с огромным врагом и погибла. Один из щенков спрятался в норе и остался в живых.
Охотнику стало жалко сироту. Он взял щенка с собой и принес в деревню. Продал его как щенка овчарки, чтобы порадовать бабушку Дуню и отвлечь ее заботами о малыше. Ну, и три тысячи рублей ему не помешали.
Семен тайно надеялся, что волк, выросший из щенка, сам убежит в тайгу, а он успеет найти для бабушки настоящего пса и подарит его. Но все планы сорвал Матвей.
Пьяница Семен несколько дней ходил вокруг дома женщины, не решаясь зайти и извиниться. Зима затянулась метелями и холодными морозами. Авдотья Степановна топила печь, чтобы в старой избе было тепло ночью.
Внезапно кто-то постучался в дверь. Старушка побежала открывать. На пороге стоял силуэт мужчины — Авдотья уже едва видела.
— Привет, бабушка. Разрешишь переночевать? Я шел в соседнюю деревню, но немного заплутал.
— А как тебя зовут, милый? Я совсем не вижу.
— Борис.
Старушка нахмурила брови, пытаясь вспомнить.
— Кажется, я никого такого не знаю. В Ручьевке нет Борисов.
— Я там не жил, бабушка. Я недавно купил дом. Пошел осмотреть, а машина застряла по дороге. Решил пойти пешком, но погода подвела! Снег по колено.
— Так ты купил дом того покойного Данилыча?
Мужчина кивнул.
— Да, именно его. Данилыча.
Авдотья Степановна пригласила несчастного в дом, занялась угощением, заварила чай. Слепая старушка не заметила, насколько злобным и жадным выглядел её гость. Он подозрительно следил за движениями Авдотьи и заметил старенький сундук в серванте. Обычно жители деревни хранят там свои скромные сбережения, немного украшений и письма.
Пока бабушка готовила чай, гость начал рыться в серванте. Она услышала скрип дверцы и спросила:
— Что ты делаешь там, Борис?
— Сегодня была денежная реформа, и я помогаю вам избавиться от денег.
Женщина смутилась:
— Не было никакой реформы. Врёшь ты всё. Кто ты на самом деле?
Внезапно мужчина извлек из-за голенища самодельный нож с ручкой и прижал его к подбородку старушки.
— Тише, бабка. Не кричи. Быстро доставай деньги, золото и еду мне в дорогу.
Главный страх женщины сбылся. Беглый преступник, который шастал по сёлам в поисках добычи, нашел ее домик, стоявший на окраине. Он уже три дня скрывался от погони в лесу, нуждался в продуктах и деньгах, чтобы добраться до большого города и исчезнуть в необъятной стране.
Судьба Авдотьи Степановны уже была решена. Разбойник не оставлял свидетелей, поэтому и был до сих пор на свободе.
Неожиданно дверь рухнула под сильным ударом. Огромный волк с белоснежными клыками бесшумно прыгнул на спину преступнику. Бандит закричал, когда зверь вцепился ему в шею, но его спасло то, что его шея была обёрнута толстым шарфом. Преступник начал вырываться и ударил волка ножом в плечо. Зверь на мгновение отпрянул, и злодей воспользовался этим, чтобы сбежать из дома.
В это время Семён направлялся к бабушке Дуне, чтобы всё-таки извиниться за подлог со щенком. Подойдя к дому, он увидел серую фигуру, пронесшуюся мимо. Кто-то бежал от дома, размахивая ножом и крича и ругаясь. Семен заскочил в дом старушки, и там увидел Авдотью в целости и сохранности. Тузик вылизывал рану на плече. Семён все понял и сразу помчался к участковому.
Бандит не успел скрыться, его нашли лежащим на снегу и истекающим кровью. Бедолаге не повезло. После лечения его отправили обратно в тюрьму, ещё и добавили срок.
А Тузик стал пользоваться огромным уважением в селе. Жители приносили ему вкусные кусочки мяса, даже здоровались с ним, проходя мимо забора. Ведь зверь спас их от злодея, который мог ещё много зла натворить.
Волка больше не пристегивали на цепь, потому что он любил свободу. Но Тузик не забывал о своей хозяйке и регулярно навещал бабушку Дуню, возвращаясь из леса вместе с Семёном. Зверь и охотник стали друзьями и часто гуляли вдвоем по лесу, не расставаясь ни на минуту.
Однажды осенью Семен и Тузик, как обычно, пришли к старушке с подарками, а у ее дома они увидели огромный черный внедорожник. Кто-то рубил дрова на во дворе. Это оказался Егор, сын Авдотьи. Он обернулся и увидел старого знакомого, радостно распахнул Семену объятия. Тузик, не почувствовав угрозы со стороны незнакомца, вильнул хвостом.
Вечером лица старушки и ее гостей светились от счастья: они провожали бабушку Дуню в город, хотя не насовсем. Егор уговорил мать согласиться на операцию, чтобы вернуть ей зрение.
— Ну что ж, раз необходимо… — сказала сияющая Авдотья. — Летом внук приедет, и я очень хочу увидеть его своими глазами. Семён, пока присматривай за домом и Тузиком. Договорились?
Семен, конечно, согласился, а волк устроился спать на своем любимом месте у печки.
