Самая лучшая невестка

Когда сын Виталий сообщил Инге Фёдоровне, что решил жениться, она даже обрадовалась. Всё-таки 36 лет уже, мужчина видный, материально обеспеченный, как говорится, при хорошей должности, квартира, машина. Но чем ближе подступала дата знакомства с будущей невесткой, тем больше Инга Фёдоровна начинала нервничать и накручивать себя. Сынок-то единственный, и хоть жил давно отдельно от матери, но множество забот о нём Инга Фёдоровна по-прежнему возлагала на себя: два раза в неделю приезжала к сыну прибрать, приготовить, нагладить рубахи и прочее.

— Мам, ну я ж не маленький уже, думаешь, котлет себе не нажарю или рубаху не поглажу? – Виталий укоризненно смотрел на мать.

— Да я так, по привычке. Да и дел у тебя полно, а у меня времени свободного. И вообще, кто лучше родной матери позаботится о сыне? Хорошо, если жена путёвая попадётся. Как погляжу, какие нынче барышни… — Инга Фёдоровна сочувствующе покачала головой, вспомнив, отчего-то восемнадцатилетнюю внучку коллеги по работе Ольги Петровны. Приходила как-то, страшно подумать: джинсы все в дырах, футболка, как балахон висит, волосы короткие, как у мальчишки, и зелёные, а из носа торчит что-то на подобии колючей проволоки. Разве ж так девушка должна выглядеть? А Ольга Петровна на замечание Инги Фёдоровны только рассмеялась:

— Да это ж мода сейчас такая. Лишь бы голова на плечах была. А Машенька у нас на экономический на бюджет поступила. И сердце какое доброе – волонтёром в приюте для животных днями и ночами пропадает. Волосы что, их и отрастить и перекрасить можно в любое время.

«Да что там может быть в такой зелёной голове? А из ноздрей, ещё скажи, это как раз острый ум выпирает?» — Подумала про себя тогда Инга Фёдоровна, но вслух ничего не сказала.

— Не переживай, мама, обязательно путёвую выберу. – Виталий передразнил мать и рассмеялся.

Инга Фёдоровна, конечно, догадывалась, что в жизни сына были женщины, но Виталий её никогда ни с кем не знакомил.

— Вот как пойму, что та самая, тогда и познакомлю. – Успокаивал он мать. Инга Фёдоровна понимающе кивала. В том числе и поэтому сейчас волнение её нарастало с каждым днём: стало быть «та самая». А Виталий наотрез отказывался говорить о ней что-то заранее и на все расспросы матери отвечал:

— Скоро сама всё увидишь и узнаешь. Я уверен, Уля тебе понравится.

Ульяна значит, хорошее имя. Инга Фёдоровна рисовала себе в воображении симпатичную миниатюрную, а, может, наоборот пухленькую женщину, милую, домашнюю, уютную. Такая и обед приготовит, и порядок наведёт, а там и детки пойдут, хорошей мамой станет. Нравилось ей и то, что на смотрины Ингу Фёдоровну пригласили в квартиру невесты: сразу можно будет оценить, какова хозяйка, всё-таки, единственного сына отдаёт. – При мысли об этом Инге Фёдоровне опять стало грустно.

Но вот, наконец, долгожданная суббота. Инга Фёдоровна принарядилась, поправила освежённую накануне в парикмахерской причёску и решила, что ещё успеет сходить в ту самую кондитерскую в конце квартала. Не идти же и впрямь с пустыми руками, хотя сын настаивал, чтоб мама не заморачивалась об этом. В кондитерской продавали удивительные пирожные, кексы и торты ручной работы, ими-то и решила удивить избранницу сына Инга Фёдоровна. Стуча невысокими каблучками в приподнятом настроении она буквально влетела в кондитерскую. И да, именно влетела, потому как запнулась на входе и по инерции полетела вперёд, прямо на подходящего в это время к выходу мужчину с большим стаканом кофе. Крышечка со стакана от столкновения с Ингой Фёдоровной исчезла где-то под крайним столиком, а часть его содержимого оказалось на новом платье самой Инги Фёдоровны.

— Вы что, глаза дома забыли?! – Набросилась на мужчину Инга Фёдоровна.

— Прошу прощения, сейчас мы всё исправим. Вы не обожглись? – Мужчина кинулся за салфетками. – Химчистку я оплачу. – Успокаивал он при этом. Но Ингу Фёдоровну было уже не остановить. Раскричавшись на всё кафе, она закончила тем, что, если б такой седой болван, как этот мужчина, сидел бы дома, как ему пенсионеру и положено, а не расхаживал в подростковом костюме по приличным заведениям, то ничего бы не случилось. Мужчина в ярком спортивном костюме, действительно, седой, но вполне моложавый, пытался вставить хоть слово в своё оправдание, хотя и оправыдываться ему по сути было не за что, Инга Фёдоровна ведь сама на него налетела. Но женщина не слушая никого и ничего, прокричавшись пулей вскочила из кондитерской и быстрым шагом удалилась.

Настроение Инги Фёдоровны было испорчено, как и платье. Хорошо, что время ещё оставалось, можно было переодеться, да и настроение ещё можно было поднять, мыслью о том, как чудесно пройдёт знакомство с невесткой.

— Добрый день, проходите! Уже иду. – Раздался из глубины коридора хрипловатый голос.

«Неужто приболела? Нужно было отменить всё» — пронеслось в голове Инги Фёдоровны, пока они с сыном проходили в квартиру. И тут из комнаты вышла женщина, по взгляду на которую Инга Фёдоровна сразу поняла, простуда тут не при чём, это всё алкоголь, никотин и, может, даже наркотики. Высокая, худая, заметно даже в мешковатых штанах, простая чёрная майка, а то, что Инга Фёдоровна сперва приняла за цветные рукава, оказалось разноцветными татуировками. На голове, а точнее на одной её половине какой-то спутанный клубок змей, часть из которых розового цвета, вторая же половина головы была частично выбрита.

Инга Фёдоровна нервно сглотнула, собираясь с порога высказать своё мнение, но женщина ласково прильнула к Виталию, который нежно чмокнул её в щёку, и мило улыбнулась будущей свекрови:

— Добрый день. Очень рада, наконец-то, с вами познакомиться. Виталий так много рассказывал о том, какая чудесная у него мама. – Сказала она. И Инга Фёдоровна отметила, что улыбка делает лицо женщины симпатичным. И, глаза, вроде, добрые, отметила Инга Фёдоровна, но тут же отогнала от себя эту мысль. – А моя мама, умерла, когда мне было восемь. Меня воспитывал отец. Я вас сегодня обязательно познакомлю, только он чуть задерживается. – Продолжала Ульяна, провожая гостей в комнату.

«Всё ясно! Отец наверняка, начал пить, после смерти жены, девочка росла без надзора, дурные компании и прочее. Одно непонятно, где мой Виталий мог её встретить?» — Сокрушалась про себя Инга Фёдоровна, пока усаживались за стол.

— И где же вы познакомились? – Первым делом, косо глядя на сына, спросила Инга Фёдоровна.

— По работе начали общаться. Потом уже как-то на другие темы перешли. – Улыбнувшись ответила Ульяна и с нежностью посмотрела на Виталия.

«По какой работе? – Удивилась про себя Инга Фёдоровна. – Мой сын работает начальником отдела международного кредитования в крупном банке! А ты где можешь работать с такой внешностью?» А в слух, стараясь сохранять спокойствие, спросила:

— Очень интересно и кем вы работаете, Ульяна?

— Переводчиком в одной международной компании.

— Что же в вашей международной компании нет дресс-кода? – Не сдержалась Инга Фёдоровна и с неприязнью посмотрела ещё раз на руки и причёску женщины.

— Я работаю на удалёнке из дома. – Объяснила Ульяна и рассмеявшись добавила. – С причёской – это эксперимент ещё с летнего отпуска. Дреды – модно сейчас.

— Живенько, весело. – Поддержал Виталий. Инга Фёдоровна поморщилась:

— Модно – это для молодёжи. Но вы то, взрослые люди.

— Мне тридцать. Прекрасный возраст. Хотя, думаю, и в сорок и в пятьдесят, и в шестьдесят я буду открыта для экспериментов. Возраст – всего лишь цифра в паспорте. – Пожала плечами Ульяна. – Что же вы ничего не едите? Виталик, поухаживай за мамой. – Сменила она тему.

Стол, как отметила Инга Фёдоровна был накрыт и сервирован достойно. Да и вся обстановка в квартире не напоминала об отце алкоголике и отсутствии воспитания и вкуса у Ульяны. Напротив, всё было гармонично, словно для каждой вещи тщательно подбирали место, да и чистота была удивительная.

— Попробую. – Нахмурив брови и глядя на тарелки согласилась Инга Фёдоровна. – Только вот видно, Ульяна, что готовить вы совсем не умеете или поленились. Еда-то явно из ресторана заказана. А Виталик мой любит домашнюю еду.

— Отчего же? Это я сама готовила. У меня не только страсть к языкам, но и к кухне разных стран. Виталику нравится. Сегодня решила приготовить по классическим рецептам средиземноморской кухни. – Было видно, что Ульяна огорчилась. – Прошу прощения, моё упущение: надо было уточнить заранее, что вы предпочитаете. Не очень гостеприимно с моей стороны. Если вам не по вкусу, могу предложить винегрет и рубленные куриные котлеты, они вчерашние, правда. – Совсем растерявшись закончила Ульяна.

— Ну что ты, Уль, всё очень вкусно. Сибас с картофелем просто великолепен. – Искренне поддержал любимую Виталий. – Правда мама? – Он посмотрел на мать, давая понять, что можно быть и поделикатнее. Инга Фёдоровна молча попробовала предложенные блюда, оказалось, действительно, вкусно. Но чем-то задеть Ульяну её всё же хотелось:

— Вы, уж простите меня Ульяна, но вы, наверное, много курите. Голос у вас хрипловатый. А Виталий с детства склонен к аллергиям разного рода, категорически не переносит табачный дым. – Сказала она, почти победно глядя на Ульяну.

— Мама, Ульяна не курит. Да и у меня давно уже нет аллергии ни на что. – Виталий явно начинал терять терпение, от замечаний матери.

— Голос, это у меня в маму. Она ведь была джазовой певицей. Первый ресторан папа открыл специально для неё, чтоб она могла выступать на сцене, но уже не разъезжать по концертам. Ведь тогда уже родилась я. – Ульяна повеселела, видимо, вспомнив детство и родителей.

«Владелец ресторана? Певичка у барной стойки? Что за дешёвая мелодрама? – Пронеслось в голове Инги Фёдоровны. – Тогда уж точно было так: муж застукал жену в объятых поклонника, рассвирепел, убил обоих, сел в тюрьму, потерял бизнес, вышел и спился. А дочь, видимо, воспитывала бабушка».

— Авария, мама была за рулём, пьяный водитель вылетел на встречку. Я сидела на заднем сиденье, мне тоже досталось. – Ульяна показала руку, где татуировками искусно были заретушированы несколько шрамов. – С ногами были проблемы, хорошо, что отец всегда был рядом. Справились. – Закончила Ульяна, улыбнувшись с лёгкой грустью в глазах.

Вот тут бы Инге Фёдоровне совсем по другому себя повести, посочувствовать, но нет, что-то её так и подстёгивает:

— А своих детей, Ульяна, вы хотите? Виталий очень хочет. Но ведь дети – это большая ответственность, им и времени уделять много нужно, а у Виталия работа, сами понимаете, ответственная, бывает, что времени ни на что не хватает. Тут уж основная забота о детях на жену ляжет, да и как иначе, мама – это мама.

— Хочу. – Снова улыбнулась Ульяна, посмотрев на Виталика. – Мы уже думали, об этом. Двоих это точно, а, может, и троих. Я ведь детей очень люблю, поэтому на педагога и училась. – Начала объяснять Ульяна, но Инга Фёдоровна её перебила и, опять торжествуя, мол, поймала на лжи:

— Вы же, Ульяна, говорили, что иняз заканчивали, на переводчика учились?

— Это второе высшее. Первое – педагогический, учитель иностранного языка. Красный диплом, шесть смен практики в пионерских лагерях. – Рассмеявшись, видимо, вспомнив весёлые летние каникулы, проведённые с детьми, объяснила Ульяна. – Потом всё же потянуло языками глубже заниматься, вот и пошла на иняз. А через два года у меня уж Марк родился, ему сейчас пять, так что опыт воспитания детей у меня есть. – Успокоила, как ей показалось, Ульяна.

— Что? У вас есть ребёнок? – Глаза Инги Фёдоровны округлились. – И где же он? И где его отец? — Инга Фёдоровна сыпала вопросы, а сама под столом пыталась попасть по ноге сына: одумайся, мол, да она же просто разведёнка, которая только и хочет повесить на тебя себя и ребёнка. Ульяна, словно не замечая ничего объяснила совершенно спокойно:

— Отец Марка кубинец, учился на два курса старше. Серьёзных чувств у нас не было, а о беременности я узнала, когда Кондаро уехал. Зарабатывала я уже тогда хорошо, да и папа помог бы если что, поэтому решили не сообщать ему, не обременять алиментами, да и мало ли как вообще он мог отреагировать. Потом, когда Марк подрастёт, если захочет, пусть знакомяться. А как можно было отказаться от ребёнка или сделать аборт, ведь, согласитесь, дети – большое счастье.

— Мда. – Только и смогла ответить Инга Фёдоровна.

— Марк – замечательный мальчик. – Подтвердил Виталий, глядя на мать. — Да ты сама скоро убедишься. Кстати, Ульян, что-то их слишком долго нет. – Ульяна бросила взгляд на часы, но тут в коридоре послышался шум.

— Bonsoir Madame!- Галантно поклонившись и протягивая Инге Фёдоровне небольшой, но элегантный букет цветов, в комнату зашёл смуглолицый мальчик.

Инга Фёдоровна постаралась улыбнуться в ответ и приняла цветы.

— Мамуль, а это тебе. – Марк достал из-за спины второй букет и прижался лицом к ладони Ульяны.

— Спасибо, мой рыцарь. – Поблагодарила Ульяна.

— Bonsoir, Виталий Сергеевич. – Марк стал очень серьёзным и протянул Виталию руку.

— Как поживаете, Марк Ярославович? – Пожимая руку, так же серьёзно ответил Виталий. А потом оба рассмеялись и Марк, забравшись к Виталию на колени стал негромко рассказывать, где они были с дедом.

— Отчество дала по отцу. – Пояснила Ульяна Инге Фёдоровне. – А вот и он, знакомьтесь. – В комнату вошёл тот самый седовласый мужчина, участник утреннего инцидента в кондитерской. Только сейчас он был одет в приличный классический костюм.

— Вы? – Возмущению Инги Фёдоровны не было предела.

— Вы? – Наоборот обрадовался Ярослав Степанович. – Как замечательно, а то утром вы так быстро исчезли, что я не успел извиниться и, химчистка, конечно, за мой счёт. Я по утрам хожу на пробежку там в парке не далеко, а потом люблю зайти, взять кофе и посидеть на набережной. Поэтом и был в спортивном костюме. – Смущённо объяснил он. Инга Фёдоровна, всё ещё продолжала хмурить брови, но постепенно оттаяла.

Вечер проходил хорошо: Ярослав Степанович оказался очень приятным мужчиной, рассказывал много интересного, старался галантно ухаживать за столом за Ингой Фёдоровной. Марк, показывал свои рисунки, было видно, что у мальчика задатки художника. А потом торжественно рассказал стихотворение на французском. Да и видно было, какими влюблёнными глазами смотрели друг на друга Виталий и Ульяна.

И всё же, когда сын повёз мать домой, Инга Фёдоровна сказала:

— Сынок, подумай ещё раз, зачем тебе это всё: странная, эксцентричная, ещё и с ребёнком. Для создания семьи можно найти вариант получше.

— Мама, я люблю Ульяну. Она добрая, интересная, весёлая, лёгкая, даже воздушная и в то же время сильная, самодостаточная. И это не я выбираю, создавать ли мне с ней семью, в первую очередь, это они с Марком решали, принимать ли меня в их семью. Потому что, как ни крути, они уже семья. Но я надеюсь, дальше наша семья останется такой же дружной, только станет больше. Мама, я тебя очень прошу, не суди так поверхностно, присмотрись к Ульяне, уверен, вы поладите.

Инга Фёдоровна промолчала. Сын свой выбор сделал, что ей оставалось…

— Уля, Ульяна, дети собраны? Мы с Ярославом Степановичем подъедем через пятнадцать минут. – Щебетала в трубку Инга Фёдоровна.

— Инга Фёдоровна, вы от них ещё не устали? Может, мы сами в эти выходные? – Смущённо отвечала на другом конце Ульяна.

— Уля, ты и так всю неделю с ними. Выходные. Я бабушка как никак, тоже имею право поучаствовать в воспитании. К тому же мы с Марком договаривались сегодня запускать кораблики. Да и Маечке нужен свежий воздух. Виталий с Ярославом Степановичем вообще-то дачу для этого и покупали, чтоб внуки на природе оздоравливались. – Как-то даже обижено заметила Инга Фёдоровна. – Лучше сами собирайтесь и тоже с нами. – Добавила она.

— Может, и правда, поедем? – Улыбнувшись, шепнула мужу Ульяна.

— Поедем. – Подмигнул он.

— Инга Фёдоровна, мы сейчас мигом соберёмся. – Радостно крикнула в трубку Ульяна. – Только, чур, хотя бы готовить буду я. – Рассмеялась она.

— Готовить будем вместе. – Тепло улыбнулась Инга Фёдоровна.

Прошло полтора года со свадьбы Виталия и Ульяны. И Инга Фёдоровна с каждым днём всё больше убеждалась, что сын сделал правильный выбор. Ульяна была отличной женой и мамой. Да, и что там говорить, самой лучшей невесткой.

Аистово поле

Сашка Иванов женился сразу после армии. Дарья ждала его два года. Вся деревня знала об их любви уже давно, потому что дружили ребята со школы, ходили всегда рядом.

— Вон «Саша с Дашей» идут, — говорили соседи, улыбаясь.

И всё было хорошо в молодой семье: и порядок во всём, и достаток, и мир, и лад. Вот только прожили они уже более шести лет, а детей у них не было.

Даша даже похудела от переживаний. Она будто чувствовала свою вину, хотя не понимала, отчего не может забеременеть. И по врачам ходила, и питалась правильно, но желание стать матерью не исполнялось.

Всё чаще Саша замечал слёзы в глазах жены, она была задумчивой и невесёлой, как прежде.

Свекровь выхлопотала Даше путёвку в южный санаторий для лечения женского бесплодия. Но само слово «бесплодие» приводило Дащу в ужас, как позорное клеймо, как чёрная метка.

— Разве я бесплодная? – всхлипывала Даша, — врачи мне такой диагноз не ставят, говорят, что всё хорошо, что просто нужно время… Не поеду ни в какой санаторий. Как я тебя оставлю? А хозяйство? Мне и тут хорошо, люблю наш дом, наш сад, наше поле…

Даша смотрела на зеленеющее весеннее поле за их участком, и в глазах её светилась надежда и радость.

— Ну, и не поезжай, раз не хочешь… — гладил её по плечам Сашка, — мало ли чего на свете не бывает? Подождём, какие твои годы? Всего-то двадцать шесть лет. Всё ещё у нас будет.

Они шли по полю к лесу, чтобы полюбоваться подснежниками у ручья в овраге. Рядом бежала их собака Гава, весело виляя хвостом и обнюхивая травяные кочки.

— Я уже и в храм ходила, и травы всякие пью… — снова начала больную тему Даша.

— А ты успокойся. И вообще пусть будет, как будет. Я тебя люблю, Дашуля, — Саша ласково обнял жену и поцеловал прямо посреди поля.

Даша засмеялась и побежала к лесу, а за ней поспешила и Гава, радуясь хорошему настроению хозяев.

На следующий день Саша уже вышел на поле один. Он размечал участок для пахоты под картофельные посадки – ставил колышки для тракториста, который должен был приехать завтра для вспашки.

Погода стояла тёплая, солнечная, благодатная. Весна ласкала и пела на разные птичьи голоса, обдавая ароматами свежей травы, прогретой земли и зацветающих первоцветов.

Сашка уже поставил всё колья, оглянулся на ближний лес и замер. Неподалёку на поле стоял аист. Он был настолько близко, что Сашке стало удивительно, почему птица не боится его. На всякий случай Саша перестал двигаться, замер, рассматривая аиста, который не торопясь ходил по полю и высматривал что-то в траве.

— Вот хозяин. Надо же… Прямо к нам прилетел, — шептал Саша, — и не боится, небось, лягушек ищет.

Через минуту Сашка вдруг понял, что птица ходит именно по тому месту, где вчера он поцеловал Дашу. Сердце его дрогнуло и счастливо потеплело. Он ещё некоторое время понаблюдал за аистом и пошёл к дому. Когда он зашёл в сад, то оглянулся и с удовольствием отметил: птица всё ходит по полю и даже движется по направлению к их дому.

— Даша, аисты прилетели! – громко объявил Сашка, войдя в дом.

— И что? Они каждый год на водонапорной селятся в своё гнездо, — ответила жена.

— Всегда на том конце деревни и паслись на старом большом поле. А нынче почему то на нашей стороне бродят. Прямо на нашем поле, совсем близко от сада, — сказал Саша.

— Пусть едят. Разве нам жалко? Птица большая, красивая, благородная… — улыбнудась Даша, — они счастье приносят.

— Вот и я к тому же, нам на счастье! Так мне сразу показалось, что неспроста. Словно ангел на ухо шепнул, что счастье нам привалит. Вот увидишь… — шептал уже на ухо жене Сашка, целуя её в шею.

— Твоими бы устами да мёд пить… — вздохнула Даша, и улыбнулась. Почему то настроение мужа передалось и ей. И под вечер, перед сном, Даша помолилась у иконочки, как всегда делали её мама и бабушка. Только у них раньше лампадочка горела у икон, а Даша любила ставить цветы под образами. Летом – живые, а в зиму сушила сухоцветы.

Лето было жарким, дождей выпадало немного. Но аисты постоянно прилетали на поле Сашки.

— Чуют погоду. На том поле, что раньше они паслись, сухо. А у нас тут рядом болотце, в овраге ручей звенит. Вот и придумали сюда на обеды прилетать, — смеялся Сашка.

Птицы почти каждый день расхаживали по полю, не боясь людей и не обращая внимания на собачий лай и громкое петушиное пение.

— В нашем хозяйстве прибыло, считай, наши, — говорил Сашка, глядя на аистов.

— Да, теперь это аистово поле. Отвоевали, — отвечала Даша, из-под руки глядя на птиц.

— Да и пусть гуляют. Наши пятьдесят соток нам всё равно не обработать, а им – раздолье, — Сашка вытирал пот со лба и добавлял: — Красивые…

Участок Саши и Даши был крайним в деревне. Лес близко подходил к нему и делал этот уголок уютным и безопасным для птиц.

А Сашка лишний раз и не беспокоил аистов, даже собаку не выпускал днём со двора, чтобы Гава не гоняла «шикарную птицу».

К концу лета Даша, загорелая и румяная, стала весёлой и казалось, поправилась немного.

— Лето тебе на пользу, — заметил Сашка однажды за завтраком, — похорошела, стала ещё соблазнительнее…

— Это верно, — ответила Даша. Глаза её сияли. Она наклонилась к самому уху мужа и прошептала:

— У нас будет малыш, кажется… Но надо к врачу, чтобы точно убедиться.

— Что? И ты молчишь? Когда же? – Сашка прыгал по кухне, тиская Дашу в объятиях и утирая невольно набегающие слёзы.

— Так вот, не молчу. Говорю. Да тише ты. Измял меня всю. Осторожнее надо теперь, — Даша поцеловала его как ребёнка и усадила за стол.

— Завтра же в город, я сам тебя отвезу, с работы отпрошусь, — скомандовал он.

Врач подтвердила беременность Даши. Жизнь в семье сразу изменилась на «до» и «после».

Сашка от радости не сразу и вспомнил свои приметы на аистов. Лишь через несколько дней он сказал:

— Вот ведь аисты не зря к нам присоседились. Примета верная – народится кто-то. Веками замечено. А?

Даша согласно кивнула. А Сашка настолько проникся уважением к «благородным» птицам, что стал охранять аистово поле.

— Уж не заповедник ли ты открыл, Иванович? – смеялись соседи, когда видели, как Сашка гоняет с поля случайно зашедших мальчишек, скашивает бурьян, и огородил значительную часть простым забором из невысоких редких кольев.

— Чтобы машины вдруг не заезжали. А то городские рыбаки или грибники норовят в наш лес за грибами ходить, а тут ведь аисты… — отвечал он, оглядывая свои просторы.

Зимой Даша родила сына. По всей деревне уже ходила добрая молва об аистах, а Саша продолжал охранять своих птиц, приговаривая:

— У нас с ними ещё договор. Мне и дочка нужна будет скоро. Вот сынка на ножки поставим сначала…

— Молодцы, молодцы, — смеялись их соседи, — дети – это дело хорошее, а если аисты принесли, так тем более…

Так и стало Сашкино поле аистовым. Его и сейчас так называют, потому что аисты всё прилетают и прилетают в это место, к добрым людям. Долгие годы. А у Саши и Дарьи уже и внуки народились. Спасибо птицам и Земле нашей, матушке…