Обнaглевший Myж
– Вот мама всегда следила, чтобы дома было что-то вкусное, и на столвсегда сама накрывала.
Даже когда с ночной смены приходила, утром всегда завтрак готовила. Вот так и должно быть, а у нас всё неправильно.
Мне, главе семейства, приходится самому себе на стол накрывать.
– Славик, быстро положи сыр на место! – негромко произнесла женщина, увидев, как мужчина быстро достаёт из холодильника всё, что ему приглянулось.
– Я его оставила, чтобы завтра утром на кашу детям потереть.
– Галя, чего ты начинаешь? – возмутился Вячеслав. – Для родного мужа занюханного сыра пожалела.Тут всего-то – на один зубок.
Мужчина, не закрывая дверцу холодильника, достал кусочек и стал подносить ко рту, но женщина повторила уже громче:
– Положи сыр на место. Это – на завтрак детям.
Вячеслав швырнул сыр в холодильник, захлопнул дверцу и повернулся к жене, которая сидела за столом, вязала и негромко слушала аудиокнигу.
– Вот и вся любовь, да, Галя? – злился мужчина. – Я теперь и поесть спокойно не могу, да?
Ты как цепная собака перед холодильником сидеть будешь, и гавкать на меня каждый раз, когда я его открываю?
Голодом меня морить собираешься?
Галя вздохнула, чтобы не нагрубить в ответ и сообщила:
– Никого голодом я морить не собираюсь. На балконе стоит кастрюля с супом и казан с пловом. Разогревай и ешь на здоровье!
– С чем плов? – заинтересовался Слава. – С баранинкой или со свининкой?
– С овощами!
– Ну а суп-то хотя бы с мясом?
– Да. Суп с курицей.
Мужчина, снимая с крючков половник и ковшик, стал, будто нарочно, греметь посудой и негромко приговаривать:
– Ну, хотя бы так, а вообще ситуация просто безобразная. Овощной плов – это же из вращ ение какое-то.
Ещё и суп разогревать самому приходится. Никакого уважения!
– Чего ты так разворчался, Слава? Ты же не маленький. Можешь и сам себя обслужить!
Вспомни: совсем недавно, буквально несколько часов назад, когда я тебя звала ужинать, ты сказал, что у тебя важная катка.
Мальчики уже поели, потому что не кочевряжились, и даже, между прочим, посуду за собой помыли.
А ты теперь – сам, сам, сам. Мне надо шапочку связать, успеть постирать, высушить и завтра заказчице отдать.
Слава с недовольным видом поставил еду подогреваться, снова открыл холодильник, оглядел полки, и, закрыв дверцу, обратился к Гале с новыми претензиями:
– Что за ерунда: ни колбасы, ни ветчины, ни хотя бы мяса запечённого, как ты умеешь.
Совсем ничего вкусненького! Нечего на бутерброд положить. Только кусочек сыра, но и его ты запретила брать.
– Зачем тебе к супу ещё и бутерброд с мясом? – уточнила Галя. – Если так уж невтерпёж, вылови кусочек курицы и на хлеб положи.
– Это же совсем не то! Одно дело курица, другое – нормально мясо.
– Да уж, – фыркнула Галя. – В колбасу и ветчину, о которых ты мечтаешь, тебе прямо так взяли производители, и положили мясо. Наивный.
Можешь с кабачковой или баклажанной икрой бутерброд себе соорудить. И то полезнее будет!
Слава, переливая суп из ковшика в тарелку, умудрился обжечь палец, и, сунув его под струю холодной воды, принялся возмущаться с новой силой:
– Может, мясо и не положили, но ведь вкусно же!
И вообще, Галя, ты же была сегодня в магазине! Неужели трудно было что-нибудь купить для любимого мужа? Сплошное неуважение!
Вот мама всегда следила, чтобы дома было что-то вкусное, и на стол всегда сама накрывала.
Даже когда с ночной смены приходила, утром всегда завтрак готовила. Вот так и должно быть, а у нас всё неправильно.
Мне, главе семейства, приходится самому себе на столнакрывать.
Обжёгся из-за тебя, а ты сидишь, как барыня. Свою жи.рную филейную часть от стула оторвать не можешь.
Обидные слова мужчины попали точно в цель, ведь он отлично знал главную «болевую» точку своей жены.
Галя, которая и сама была не в восторге от своей фигуры, «поплывшей» ещё после первых родов, вспылила, хотя ей совсем не хотелось ссориться:
– Слушай, Слава, если у тебя не хватает способностей на то, чтобы суп разогреть и не пострадать при этом, то хотя бы попробуй научиться.
Пора уже, как-никак скоро 35 лет! Вот честное слово – святая женщина Валентина Ивановна, но совершенно зря она тебя разбаловала.
И, кстати, держи при себе своё плохое настроение. Не надо меня из равновесия выводить.
Ты же видишь: я занята. – Женщина всмотрелась в рукоделие и вздохнула: – Ой, из-за тебя в рисунке сбилась. Придётся исправлять.
Всё! Хватит меня отвлекать. Ешь молча. Очень тебя прошу.
Однако мужчина, расстроенный неудачной игрой в виртуальном пространстве, явно был настроен взять реванш в реальной жизни и бесстрашно продолжал ворчать в перерывах между отправками супа в свой «истощённый» играми организм.
– Вечно тебе не до меня. Сидишь, в нитки свои уткнулась! Нет бы, за мужем поухаживать!
Возмущению женщины не было предела. Она даже положила рукоделие на стол, потому что понимала, что о внимательном следовании схеме сейчас не может быть и речи и спросила:
– То есть, ты считаешь, что я вяжу исключительно ради удовольствия, да?
– Нет. Ещё для того, чтобы у тебя был повод отлынивать от выполнения нормальной женской обязанности ухаживать за своим мужем.
Терпение Гали лопнуло как мыльный пузырь:
– Значит, ты думаешь, я из секты поклонения святым штанам?
Ошибаешься. Я долго терпела, но сейчас всё тебе выскажу.
Да, я люблю вязать, но сейчас делаю это по необходимости, ведь ты уже месяц не можешь себе работу найти, а наши денежные запасы тают с катастрофической скоростью.
Коммуналка. Ипотека. Для Андрея курточку. Мише – ботинки зимние. Тебе – на стоматолога. Да и в магазинах сейчас цены как с цепи сорвались.
Я уж не говорю о том, что понемногу к празднику готовиться надо.
Так что, Славик, заказы я беру не ради собственного удовольствия, а по необходимости, пока ты отдыхаешь.
Мужчина, успевший доесть суп, более понимающим и добрым не стал:
– Ах, вот как ты заговорила! Добытчицей себя выставляешь.
Как у меня проблемы с работой возникли, так, значит, меня шпынять нужно, что от меня – одни расходы.
По-твоему, я обязан сейчас в дворники пойти?
– Чего ты притворяешься, что не понимаешь? Я не гоню тебя на любую работу. Вхожу в положение.
Понимаю, что хорошую работу найти непросто. Тащу всё на себе, потому что у нас семья.
Славик ухватился за последнее слово в фразе жены и воодушевился:
– Вот именно, Галя, у нас семья. Когда ты из декрета в декрет прыгала – я тебя содержал, и, кстати, ни в чём не отказывал.
Теперь – твоя очередь.
Галя посмотрела мужу прямо в глаза, чтобы понять, шутит он или говорит всерьёз:
– Слава, ты чего, на самом деле совсем никакой разницы не видишь? Я в декрете наших детей растила. Готовила. Убиралась.
Даже ремонт по мере возможностей помогала у твоих родителей делать. Ты же уже месяц кресло перед монитором просиживаешь.
– Вот именно! Всего месяц, а ты – несколько лет прохлаждалась! Хитренько ты придумала.
С видом глубоко обиженного человека Слава встал из-за стола и, в знак протеста оставив грязную тарелку на столе, направился в спальню.
***
Когда Галя закончила заказ и решила хотя бы парочку часов поспать, её муж уже давно размеренно похрапывал.
Устроившись под одеялом, женщина закрыла глаза и провалилась в темноту, спасающую от грустных мыслей.
К завтраку Слава не встал, а Галя и не собиралась его будить. Покормив детей кашей с сыром, ставшим камнем преткновения и поводом для вчерашней ссоры, она убрала посуду, оставив на столе грязную тарелку мужа, и, быстро собравшись, убежала на работу.
Проснувшийся ближе к обеду Слава провёл инспекцию холодильника, будто надеялся, что жена одумается и наполнит его деликатесами, и, ничего не отыскав, решил поехать к родителям.
Уж мама-то его точно накормит, напоит, пожалеет. С отцом, который недавно тоже на пенсию вышел, можно будет в шахматы сыграть, или в «подкидного» перекинуться.
К тому же, мужчине нестерпимо хотелось пожаловаться на обнаглевшую жену.
Однако всё сложилось не совсем так, как предполагал Слава. Родители, конечно, были рады его видеть, и мама, как он и ожидал, стала расставлять на столе многочисленные тарелки, но слушая его практически дословный пересказ недавней ссоры, мрачнела всё сильнее.
Отец тоже посматривал на взрослого сына с неодобрением, но Слава отнёс суровое выражение лица насчёт своей обнаглевшей жены и подытожил гне.вную речь:
– Вот и вся любовь! Как только я деньги в дом приносить перестал – сразу попал прямо в изгои.
Ни капли понимания к мужу! Кусок сыра зажала! Наверное, надо разводиться.
Конечно, муторно: ипотека висит, да и мальчишек жалко. Но с такой жадиной жить невозможно.
Мама переспросила:
– Как Галя сказала: она не из секты поклонения святым штанам?
Слава кивнул и пожаловался:
– Да. Наслушается, начитается всякой ерунды в Интернете, и начинает изображать из себя мученицу!
Я Гальке тебя, мама, в пример привёл. Ты же всегда за мной и папой ухаживаешь!
Я же помню, как ты, приходя с ночной смены, кидалась шуршать по дому.
Женщина покачала головой, и Славик никак не ожидал, что отец внезапно вспылит:
– Ты самое главное пропустил, сын. Я маме всегда старался помогать. И тебя мы воспитывали не трутнем, а ты почему-то помнишь только то, как тебе прислуживали.
Всё правильно Галя сказала тебе. У вас семья, но сейчас её тянет только она.
Если ты не хочешь всё потерять, кончай ерундой страдать. Работу вполне можно найти, было бы желание!
– Мама, ты что, тоже так считаешь?
– Да, сынок. И вообще ты столько наговорил, что обязательно перед Галей надо извиниться.
Иди сейчас домой, и, хотя бы, уборку сделай.
Фигуру жены и еду, которую она готовит, не смей критиковать.
Если тебе нужны деликатесы – пойди и заработай, чтобы их купить.
Не получив поддержки от родителей, Слава направился домой, и постепенно его возмущение и решимость развестись с женой таяли.
Всё-таки, почти 11 лет вместе. Да и в целом, Галя и родители правы.
Мужчина убрался, в том числе, помыв свою «протестную» тарелку, а потом позвонил приятелю, который совсем недавно предлагал вакансию с неплохой зарплатой и перспективой её роста.
Пусть на эту работу пешком не дойти, но ведь и ехать не так далеко.
К вечеру, когда Галя вернулась домой, Слава успел съездить на собеседование, оформиться и даже проверить у сыновей выполнение домашних заданий.
Женщина была искренне рада новостям, и не стала как-то попрекать мужа вчерашней ссорой.
На первую полученную зарплату Слава купил торт и вместе с семьёй поехал в гости к родителям, чтобы отпраздновать начало нового этапа семейной жизни.
Валентину Ивановну и Галю, хотя до 8 марта было далеко, освободили от хлопот, и свекровь с невесткой увлечённо беседовали, пока мужчины и мальчики накрывали на стол. Любовь – чувство сложно, по-разному проявляться может, а кусочек сыра не стоит того, чтобы из-за него устраивать скандал.
Всё-тaku yдалocь пocтавuть Ha Mecто
— Ты опять всё испортила! — Татьяна Алексеевна буквально шипела, выливая солянку из тарелки в унитаз.
— Это есть невозможно. Такое только свиньям дают. Хочешь отравить моего сына?! Я не собираюсь его потом по больницам таскать!
Настя стояла, ошарашенная этой сценой. Три часа на кухне, тонна стараний, и вот результат — еда в унитазе, а свекровь снова изливает недовольство. И всё только из-за того, что Настя добавила в суп бульонный кубик с консервантами и пищевыми красителями.
— Я старалась… — тихо произнесла она, пытаясь хоть как-то оправдаться, но в её голосе не было уверенности.
— Старалась? Ты? — свекровь презрительно скривила губы.
— Ты вообще хоть что-то умеешь? Сколько раз тебе нужно повторять, что мой сын не ест такую гадость! Он у меня с детства с больным желудком, а ты травишь его всякими химическими солянками!
Эти слова стали последней каплей. Внутри Насти что-то резко щёлкнуло, будто невидимая пружина лопнула.
— Знаете что? — неожиданно для самой себя спокойно сказала она.
— Делайте всё сами. Я ухожу.
Она молча вышла из кухни, решив больше не выслушивать очередные оскорбления. В прихожей Настя надела пальто, взяла сумку и вышла за дверь. Её больше ничего не держало.
Настя сидела на лавочке в парке, глядя на темнеющее небо. Холод и ветер её не беспокоили, в голове был всего один вопрос: как она вообще допустила, что всё зашло так далеко?
Вспыхнул экран телефона. Звонил муж, Игорь. Она не спешила брать трубку, но понимала, что рано или поздно этот разговор состоится.
— Алло, Настя, ты где? — в голосе Игоря слышалась обеспокоенность.
— Мама говорит, ты куда-то ушла?
— Я больше не могу жить с твоей матерью, — спокойно ответила она, хотя внутри всё переворачивалось. — У нас есть два варианта: или мы с ней разъезжаемся и живём отдельно, или я ухожу навсегда. Выбирай.
— Ты это серьёзно? — Игорь растерянно замолчал на секунду. — Это опять из-за еды? Ну, скажи, что тебе мешает просто потерпеть?
— Потерпеть? — Настя почувствовала, как в ней поднимается волна гнева.
— Ты даже не представляешь, как я терпела два года. Каждый день выслушивала, что я не так готовлю, стираю, говорю. Хочешь знать, что произошло сегодня? Я три часа готовила солянку. Знаешь, что сделала твоя мама? Она вылила её в унитаз и сказала, что кормить этим можно только свиней!
На том конце линии воцарилось молчание.
— Либо мы снимаем квартиру и живём отдельно, либо я ухожу. Навсегда.
Игорь тяжело вздохнул.
— Ладно. Я приеду, и мы поговорим.
Настя надеялась, что её слова дошли до него. Она больше не могла отступать.
Когда Игорь приехал в парк, Настя сидела всё там же.
— Ты действительно готова уйти из-за такой ерунды? — спросил он, глядя на неё с непониманием.
— Ерунды? — её голос прозвучал сердито. — Ты называешь это ерундой, когда твою жену оскорбляют каждый день, унижают, критикуют всё, что она делает? Ты думаешь, что это нормально? Так должно быть в семье?
Игорь замялся, не зная, что ответить.
— Настя, я просто… — он замолчал, пытаясь подобрать слова. — Ты же знаешь, какая у меня мама. Ну, потерпи ещё немного, я уверен, всё наладится.
Настя посмотрела на него холодным взглядом.
— Я больше не буду терпеть. Или мы съезжаем, или я ухожу. Неважно, что ты скажешь. Я уже всё решила. Я не буду жертвовать своим здоровьем для того, чтобы сэкономить на жилье. Лучше мы будем всю жизнь снимать квартиру, чем так жить.
Игорь, увидев решимость в её глазах, молча кивнул. Он понял, что выбора больше нет.
Через несколько дней Настя нашла квартиру. Она провела всё это время в поисках, осмотрела пять вариантов и, наконец, выбрала подходящее жильё. Когда Игорь пришёл после работы, она уже заключила договор.
— Так быстро? — удивился он, когда вошёл в новую квартиру.
— У меня не было другого выхода. Я больше не могла оставаться рядом с твоей матерью ни дня. Завтра мы переезжаем.
Вещей оказалось немного, почти всё было собственностью свекрови, поэтому сборы прошли быстро. Настя чувствовала, как с каждым собранным чемоданом становится легче дышать. Это была её победа, её свобода.
Но через неделю в дверь новой квартиры позвонила свекровь. Настя открыла ей с настороженностью.
— Ну и как тут у вас? — Татьяна Алексеевна сразу же окинула квартиру взглядом, ища, к чему придраться.
— Грязно у вас, конечно. А холодильник вообще пустой. И что это у тебя тут за полуфабрикаты? Пельмени? Ты снова издеваешься над моим сыном?
Настя почувствовала, как внутри разгорается буря.
— Не трогайте пельмени, — спокойно сказала она, перехватив руку свекрови, пытавшейся выкинуть пачку в мусорное ведро. — В моём доме будут мои правила. И если вам это не нравится, вы можете уйти.
Татьяна Алексеевна была в шоке. Её лицо побледнело, и она только хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
— Как ты смеешь так говорить со мной?! — почти выкрикнула она, но Настя не отступала.
— Я у вас дома не навязывала свои порядки, будьте любезны ответить тем же. Это мой дом, и здесь мои правила.
Свекровь, потрясённая этой неожиданной решимостью, развернулась и с хлопком закрыла за собой дверь. Это была первая реальная победа Насти, её первый шаг к полноценной жизни без давления и унижений.
После того визита свекровь больше не появлялась в их новой квартире. Конечно, она ещё пыталась манипулировать через Игоря, но Настя была готова. Она больше не позволяла себе сомневаться в своём праве на собственное пространство и счастье.
Они с Игорем продолжали копить на собственную квартиру, и хотя это было трудно, отношения между ними улучшились. Они снова стали ближе, как в начале брака, и находили время для себя. Их связь крепла, а страхи, что свекровь может разрушить их брак, исчезли.
Настя улыбалась, когда вспоминала, как два года назад она боялась даже слово сказать Татьяне Алексеевне. Теперь она стала сильнее, и уже никто не мог её сломать.
— Может, ты зря с ней так резко? — как-то спросила её мама, переживая, что конфликт может выйти боком.
— Мам, если бы я не поставила её на место тогда, она бы и дальше разрушала нашу жизнь, — спокойно ответила Настя. — Теперь всё иначе. Я больше не позволю кому-то управлять моей семьёй.
И это было правдой. Настя знала: её счастье теперь в её руках, и она больше не даст никому его отнять.
